Обмен разумов

– Я бы тоже на это поставил, – с самоуничижительной улыбкой кивнул сыщик. – И оба мы были бы не правы, опираясь в своем решении на эмоции, а не на трезвый расчет интеллекта. – Эрдорф задумчиво уставился в потолок. – Сто пятьдесят восемь неудач! Фантастический рекорд, просто в голове не укладывается! Особенно если учесть мое упорство, мою непоколебимую целеустремленность, мою веру в успех! Мою квалификацию, наконец! Сто пятьдесят восемь! Такая длинная череда провалов просто не может не закончиться. Да если я буду просто сидеть здесь, в моем кабинете, сложа руки, преступник сам найдет сюда дорогу. Вот какая на моей стороне статистическая вероятность.

– Да, сэр, – вежливо произнес Марвин. – Но все же я надеюсь, что вы не прибегнете к столь пассивному способу.

– Разумеется, не прибегну, – пообещал сыщик. – Конечно, это был бы интересный эксперимент, но, увы, не все способны его оценить. Нет, расследование вашего дела я буду вести активно, тем более что сексуальные преступления мне особенно интересны.

– Прошу прощения? – растерялся Марвин.

– Вам не за что извиняться, – уверил его собеседник. – У жертвы сексуального преступления нет причин испытывать чувство стыда или вины. Пусть даже многие цивилизации с этим не согласятся – глубинная народная мудрость клеймит пострадавшего позором, исходя из презумпции сознательного или бессознательного соучастия.

– Нет-нет, я вовсе не извиняюсь, – сказал Марвин. – Я всего лишь…

– Прекрасно вас понимаю, – перебил его детектив. – Поэтому не смущайтесь, выкладывайте все противоестественные и гадкие подробности. Относитесь ко мне как к безликой официальной функции, а не как к разумному существу с сексуальными реакциями и фобиями, предпочтениями и отклонениями.

– Да поймите же, – взмолился Марвин, – секс тут совершенно ни при чем.

– Все так говорят, – задумчиво возразил детектив. – Странная это штука – человеческий разум, никак не желает принять неприемлемое.

– Послушайте, – сказал Марвин, – если вы найдете время и ознакомитесь с обстоятельствами дела, то убедитесь, что это стопроцентное мошенничество. Мотивы преступления – деньги и самосохранение.

– Я в курсе, – кивнул Эрдорф. – Классический синдром. Видите ли, у этого парня нетипичное компульсивное побуждение, для которого у нас имеется специальный термин. Преступления такого рода совершаются на продвинутой стадии обсессивно-проективного нарциссизма.

– Не понимаю, – сказал Марвин.

– Неспециалисту в подобных вещах разобраться непросто, – ответил сыщик.

– И все-таки что это значит?

– Не стану раскрывать всю этиологию, объясню в двух словах. Динамика синдрома приводит к девиации самовлюбленности. Больной влюбляется в другого человека, но не как в другого человека. До некоторой степени он влюбляется в другого как в себя. Он проецирует себя на личность другого, во всех отношениях идентифицирует себя как этого другого и отказывается от своего настоящего «я». И если появляется возможность заполучить другого посредством Обмена или близких способов, другой становится им самим, тем, к кому больной питает абсолютно нормальную самовлюбленность.

– Не хотите ли вы сказать, что этот вор любит меня?

– Вовсе нет! То есть он не любит вас как вас, как обособленную личность. Он любит себя как вас, и поэтому невроз вынуждает его стать вами, для того чтобы он мог любить себя.

– И пока он – это я, он способен любить себя? – спросил Марвин.

– В яблочко! Данный феномен называется приращением эго. Обладание другим равно обладанию исконным собой. Обладание перерастает в самообладание, обсессивная проекция трансформируется в нормативную интроекцию. При достижении невротической цели наступает явная симптоматическая ремиссия, больной входит в псевдонормальное состояние, когда выявить проблему можно лишь инференциально. И это, конечно же, великая трагедия.

– Для жертвы?

– Гм… Да, и для нее тоже, конечно, – сказал Эрдорф. – Но я говорю о больном. Видите ли, мы имеем ситуацию, когда два абсолютно нормальных стремления соединяются или пересекаются, и в силу этого обстоятельства извращаются. Самовлюбленность – явление естественное и необходимое; то же можно сказать и о желании обладать и трансформировать. Но, будучи объединены, эти факторы деструктивны для истинного эго, которое замещается тем, что мы называем зеркальным эго. Да будет вам известно, невротическое овладение закрывает дверь в объективную реальность. Как это ни печально, выраженная интеграция двух эго убивает любую надежду на реальное восстановление психического здоровья.

– Ну что ж, – покорно произнес Марвин, – если вы считаете, что это поможет найти человека, укравшего мое тело…

– Это поможет его понять, – заверил детектив. – Знание – сила. Нам уже известно, что разыскиваемое лицо склонно к нормальным поступкам. Это расширяет зону поиска и позволяет считать преступника нормальным человеком, что, в свою очередь, позволяет использовать весь арсенал современных методов расследования. Смею вас заверить, такая стартовая позиция очень выгодна для нас – как, впрочем, и любая другая.

– И когда же вы сможете начать? – поинтересовался Марвин.

– Уже начал. Разумеется, я запрошу протоколы судебных заседаний и все прочие относящиеся к делу документы. Вытрясу необходимую информацию из планетарных властей. Не пожалею сил, а если будет необходимо или хотя бы желательно, полечу на другой край Вселенной.

– Рад, что вы так решительно настроены, – сказал Марвин.

– Сто пятьдесят восемь неудач кряду, – задумчиво продолжал Эрдорф. – Слыханное ли дело? Но согласитесь, вечно так продолжаться не может. Победа близка как никогда.

– Думаю, вы правы.

– Эх, вот бы еще и мое начальство думало так же, – мрачно произнес детектив. – Небось не ругало бы меня недотепой. Такие словечки, да смешки, да ухмылочки имеют нехорошее свойство понижать самооценку. И если бы не моя железная воля и непоколебимая уверенность в себе… По крайней мере, их хватило на первые девяносто неудач или около того. – Сыщик ненадолго предался грустной задумчивости, потом сказал: – Рассчитываю на ваше самое энергичное содействие.

– И вы его получите, – пообещал Марвин. – Единственная проблема – через шесть часов меня выселят из этого тела.

– Чертовски некстати, – рассеянно отозвался Эрдорф. Очевидно, он успел сосредоточиться на деле и ему было непросто вновь переключиться на Марвина. – Выселят, говорите? Полагаю, вы уже приняли меры? Нет? Тогда, полагаю, вам следует принять меры.

– Не представляю, какие меры тут можно принять, – проворчал Марвин.

– Вы же не рассчитываете, что я полностью устрою вашу жизнь? – отрезал сыщик. – Я обучен одной профессии, и тот факт, что меня преследуют неудачи, не отменяет того факта, что я обучен одной профессии. Придется вам самому разобраться с проблемой поиска тела. Ставки чрезвычайно высоки, да будет вам известно.