Обнаружение цели

Но еще есть другой фактор — он сам. Ему звонили... его приятель лично приходил к нему на работу, предлагая участвовать в ловле какого-то особо опасного вражеского агента... он их всех послал, отказался, сказал «меня не втягивайте! У меня теперь своя жизнь! Далёкая от войны и политики». Но как оказалось — бывших не бывает. И если не сам, то...

Но каковы бы небыли сильными эмоции в душе у опытного военного, пережившего Чечню, каждый день патрулируя окрестности штаба, и регулярно участвуя в разминировании, разум, все равно взял верх. Николай прекрасно понимает, что каким бы его старый друг-недруг не был мудаком, и какой бы он не был сволочью — он все равно прав.

И за Сашей все равно придут, в какую бы тайгу они не убежали. Вопрос лишь в том, будет ли за их спиной стоять этот ублюдочек с большой властью, пусть и сидящий всю жизнь в тени, или же они будут одни.

— Что нужно делать?

***

Хм, странно — отец ведь был против моего военного бедующего! А тут припер книжечку, с неброским названием «как уничтожить танк» и заданием «чтоб к моему возвращению всю выучила!» к чему бы это? А я все также таскаю утки.

Правда, мне чуть повысили «уровень допуска»! И теперь я не только утки таскаю, но и стираю подгузники. И даже — жуть! Иногда сам их меняю. Впрочем — мне не привыкать. Судьба у меня видать такая, вечно за кем-нибудь ухаживать, даже если этот кто-то, я сам.

Мама поправилась, хотя сложно сказать подобное о человеке, у которого рак. Врачи дали ей еще два года жизни, с чем я почти согласен, и готовят к переводу в палату общего содержания мамочек, что просто ждут своих младенцев с сохранения, сами не имея проблем по кузову.

Ванька, наконец, покинул барокамеру, и всем сердцем обожает меня — в яслях все врачи и санитарки привыкшие к детскому крику и благополучно его игнорируют, но только я один игнорирую его по делу, а не просто всегда.

— Что, обкакался?

— Ува — буркнул мелкий, как кажется, слегка смущенно — Ва...

— Ну сейчас поменяю...

Запахи — сила! И не только Ванька из младенцев смекнул, что мне бесполезно реветь в лицо, но я хорошо понимаю, проблемы младенцев.

— А это кто у нас тут так круто переел? Ай, яй, яй...

— ыХыыы!

— Ну рев, реви, много выривешь.

— Ыхы?

— Ага.

— А у тебя что, опять колики? Ай, яй яй! Сестра! — крикнул я возящейся в сторонке медсестре, ведь я сам тут как курица — без прав, но с обязанностями — у Ани опять колики!

Медсестра проворчала что-то нечленораздельное, но явно недовольная, и с видом «как ты меня уже достала, мелкая дрянь!», обращенным ко мне, а не к Аньке, что всё время доставляет хлопоты медперсоналу, подошла к яслям со страдающей девочкой. Пощупала, потыкала, прошла по кругу, и наконец, все же пришла к тому же выводу, что и я, проскрипев сквозь зубы недовольно:

— И как ты их определяешь на один только взгляд?

А я пошел к другому лежаку с младенцем, у которого как видно поднялась температура.

Труп — вынес вердикт через пару минут, глядя на хаотично дергающею конечностями малютку, страдающего от жара, раздирающего все изнутри. — Это не просто температура, это агония. Это полное отторжение Силы, и пофакту — я его уже убил.

— Прости малютка, я ничем не могу тебе помочь.

— Чле-но девка — проговорил я, разглядывая потолок лёжа на кровати, крутя в руках резиновый дилдак.

Это вообще-то... просто кусок резины! Из которого кто-то очень искусно вырезал половой член крепкого мужчины, очертив по всей длине даже кровеносные сосудики. А потом кто-то, из пациенто... ток! Родильного отделения — им что, мало?! С огромным смаком на себе использовал... там все было залито, кхм, после чего изделие оказалось забыто в туалете где я его и нашел.

И вот теперь лежу и думаю, о всяком, пользуясь тем, что в палате никого нет — жрать ушли! А «работа» уже закончилась, как и осмотры. Да и поесть я уже успел, подъедая за младенцами. Думаю, а не сменить ли мне пол? И не паркетный, а условно женский на условно мужской.

Условно — приставил я резиновое изделие к своей паховой области, к одежде — от того, что отрастить себе член — вообще не проблема! И врачи помогут, выменяв на него к примеру пальчик с руки — уже узнавал! И вообще, как бы процедура не слишком сложно.

Да, есть проблема — родители! — убрал я дилдак подальше от промежности — да и вообще, смена пола и все такое — документики! Но это все фигня! Фигня на фоне того, что кроме члена я себе ничего отрастить то и не смогу. Ни телосложение сменить — это сложно и муторно!

Ни гормонально сдвинуть, и отсутствие яичников тут не благо, а подстава! Тотальный сбой гормонального фона и вообще всего, что, так или иначе, завязан на этом. Полнейший разлад и огромные ресурсы на стабилизацию ситуации. Постоянный контроль, чтобы просто удерживать все в рамках приличия.

Да и яйца мне никогда не отрастить! А значит — членодевка! — услышал я шаги и голоса за дверью, верный призрак возвращения с обеда — А хочу ли я будь мужиком, выглядящим как баба, или бабой с половым отростком, болтающимся между ног?

Нет, точно нет! Ненужно мне такое счастье! — и резиновый елдак полетел вдаль по палате, блинчиком по полу заскакивая под одну из кроватей.

— Вот это я понимаю пенис! — с ходу заметила его одна краля, несмотря на всю скрытность резины под свисающей простыней.

— Мерзость.

— Шикарный!

— Ужас какой!..

— Вот бы у моего был такой...

— Не дай бог, не дай Бог!

— Выкинь эту гадость!

Пора идти — вздохнул я, вставая, и направляясь на выход, просачиваясь мимо облепивших фалос тетей, и покидая палату — У меня сегодня тренировка по ночному ориентированию в городских условиях, организованного сорвавшимся с цепи папашей.

Время для неё наиболее удачное — безлунная ночь! И влажность. И города я совсем не знаю. Но — думаю, это скорее будет экзаменом, чем тренировкой — я сомневаюсь, что отец в этом аспекте сможет меня хоть чему-то научить.

— Готова? — поинтересовался папаня, дожидавшийся меня у черного хода отделения.

— Естественно — улыбнулся я, и для уверенности проверил, надежно ли закреплена баночка в штанине.

Как швейцарский сыр! Ой, то есть часы!

— Ну тогда... — сунул он руку во внутренний карман куртки.