Обними меня на рассвете

— Отличная идея. Тебе больше не нужно быть так близко ко мне. Больше никаких приступов ярости, когда я пытаюсь разнести дом голыми руками.

— Слава Богу.

Брат похлопал его по спине, потом достал из шкафчика еще одну чашку, наполнил чайник чаем и махнул рукой в сторону плиты, чтобы та включилась.

— Какой вкус хочет Сидни сегодня?

— Ей нравится PG Tips ²с корицей.

Кейден подождал, пока закипит вода, и приготовил чашку чая.

— Удачи тебе с Анкой. Ты же знаешь, я хочу, чтобы ты был счастлив. Если она единственная, то сделай все, чтобы завоевать ее.

— Спасибо, брат. Именно таков мой план.

Когда Кейден ушел, Лукан приготовил Анке чашку чая. Он не умел хорошо готовить, но с тостами справлялся. Через несколько секунд он достал из буфета хлеб и поджарил его магией. Он сложил все это на поднос и наколдовал цветок из сада, а также маленькую вазу под него, с удовлетворением наблюдая, как восходящее солнце заливает кухню. Отныне он покажет Анке, как много она для него значит. В большом смысле, в малом… она никогда больше не будет сомневаться в нем.

Вместо того чтобы рискнуть расплескать чай, поднимаясь по лестнице, он телепортировался на лестничную площадку. Во всяком случае, быстрее, и Лукан не мог отрицать, что он чертовски отчаянно хотел вернуться к Анке, скользнуть к ней в постель и разбудить ее одним из тысячи восхитительно порочных способов, бомбардирующих его мысли.

Он пинком распахнул дверь. Солнечный свет лился сквозь окна, и его взгляд автоматически переместился на подпись Анки, чтобы проверить уровень ее энергии.

При виде ее, его рот раскрылся. Поднос выпал из вялых пальцев. Тот с грохотом упал на ковер.

Подпись Анки сияла ярким водоворотом цветов — гораздо больше, чем ожидалось. Ее, да. Его тоже. И цвета, который он не узнал вообще. Смесь их подписей светилась в слабом кольце прямо внутри нее. Но это случилось бы только, если…

— Ты беременна?

Анка перестала потягиваться и напряглась. Ее глаза широко распахнулись, и она стала изучать края своей подписи, ее глаза становились все шире и шире. Она ахнула, моргнула и посмотрела на него.

— К-как?

Она с явным недоверием покачала головой.

— Заклинание Морганны сработало. Вчера, в доме Брэма…

Когда она приняла его в свое тело, чтобы он мог посадить свое семя, она объявила его парой своего сердца и дала ему надежду на их любовь. И потом, невероятно… они создали жизнь вместе.

Лукан перепрыгнул через упавший поднос и опустился на кровать, прижимая ее к себе.

— Любовь моя, это больше, чем я смел надеяться. Мне плевать, что Морганна приложила к этому руку. Пожалуйста, скажи мне, что ты счастлива.

Анка робко улыбнулась ему и положила дрожащие руки на свой плоский живот.

— Я просто ошеломлена. И в восторге! Я так давно мечтала о ребенке, но никогда не думала, что мы действительно будем благословлены.

Благословлены. Да. Вот что он чувствовал сейчас. Это было похоже на человеческую версию выигрыша в лотерею. Магические пары так редко зачинают. Вчера он чуть было не убил Морганну из-за этого заклинания. Он чуть не убил Анку, но она выжила. А теперь он испытывал искушение поблагодарить древнюю ведьму. Они с Анкой будут держать результат своей радости и любви в объятиях осенью.

— У малыша Рейдена и Табиты будет товарищ по играм. Они, без сомнения, будут рады.

Он ухмыльнулся:

— Как думаешь, у нас будет мальчик или девочка? Это не имеет значения…

Внезапно ее улыбка сменилась мрачным выражением ужаса.

— Девочка. Это будет девочка. О боже…

Она закрыла лицо руками, но Лукан успел заметить, как ужасное чувство вины отразилось на ее лице.

— Не знаю, почему ты так думаешь, но все в порядке, любовь моя. Я буду любить девочку. Мы вырастим ее такой же сильной, настоящей женщиной, как ее мать.

Анка отстранилась от него, подвинулась к дальней стороне кровати, прижала колени к груди и склонила голову.

— Нет! Это мой самый страшный кровавый кошмар. Я хотела тебе сказать, но не так.

— Что такое, Анка?

Смятение смешалось с ужасом в его груди.

— Что случилось?

Она смотрела на него так, словно ее мир рушился.

— Ты меня возненавидишь!

Тревога поднялась еще выше. Он изо всех сил старался отодвинуть беспокойство в сторону и успокоить ее.

— Скажи, о чем ты говоришь. Ты можешь рассказать мне все, что угодно, любовь моя.

— Есть еще одна причина, по которой я не вернулась к тебе после того испытания с Матиасом. Помнишь, как я призналась, что он использовал меня, чтобы убить семью?

— Да.

Как же он мог забыть? Лукан хотел, чтобы она сейчас же выдала свою тайну. Ощущение того, что он стоит на краю чего-то ужасного и смотрит вниз, в неведомую пропасть, разрывало его в клочья.

— Я убила эту семью только своим голосом.

Она закрыла глаза, как будто могла скрыть стыд. Рыдания сотрясали ее плечи.

— Своим голосом?

Он протянул руку через расстояние, которое она установила между ними.

— О чем ты говоришь, любовь моя?

— Я…

Она долго смотрела в потолок с таким видом, словно хотела навсегда оставить эти слова при себе.

— Я баньши.

Недоверие не смогло скрыть его реакцию, когда он отдернул руки. Комок ужаса собрался в его животе, и он уставился на нее, когда она уткнулась лицом в колени, в круг своих рук; ее бледные кудри рассыпались повсюду, она продолжала всхлипывать.

Лукан даже не прикоснулся к ней. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но на языке у него не было слов. Миллион вопросов пронеслись в мозгу. С чего бы ему, черт возьми, начать? Ему было трудно дышать, двигаться. Он просто смотрел на нее, как будто это могло как-то изменить то, в чем она призналась.

Ее следующий нервный всхлип разорвал ему сердце. Баньши или нет, но она все еще была той самой Анкой, которую он всегда любил. Она была его парой. Матиас, заставивший ее убить семью, явно мучил ее душу, и теперь он должен был освободить ее от этого.