Обними меня на рассвете

— Слова даются легко, Анка. Они ничего не значат.

— Я докажу. Скажи мне, как это сделать, и я сделаю. У меня больше нет секретов, мне нечего скрывать. Мне больше нечего обнажить. Я отдала тебе все, клянусь.

Но она ошибалась. Она не была нага. Она ведь не все ему отдала. Этот халат прикрывал ее. Он не был внутри нее. Но как бы сильно он ни желал ее, что докажет то, что он снова затащит ее в постель? Она будет приветствовать его. Ее острые соски доказывали это. И черт возьми, он чувствовал запах ее киски. Сочная, спелая плоть будет пухлой и нуждающейся, ожидая только его. Нельзя отрицать, как сильно он хотел ее снова. Она была зависимостью, болезнью, от которой не было лекарства.

Трахая ее сейчас, он ничего не докажет, но это заставит его чувствовать себя чертовски хорошо — пока он не вспомнит, что между ними не осталось никакого доверия.

Голос Митчелла Торпа звенел у него в голове. Те часы, когда они говорили о доверии и контроле, и о насущной необходимости для них в любом виде обмена властью. И когда в голове Лукана промелькнула мысль, он улыбнулся.

Если Анка хочет доказать свое доверие, то, видит Бог, он позволит ей попробовать.

— Сними халат, ложись на кровать и раздвинь широко ноги.

Она моргнула, глядя на него большими глазами.

— Лукан?

— Сделай это сейчас или я уйду. Твой выбор. Либо делай, как я говорю, и докажи свое доверие, либо я ухожу, и все кончено.

Все ее тело дрожало, когда она смотрела на него, изо всех сил пытаясь разгадать его мысли. А может быть, она хотела, чтобы он проявил милосердие. Но этого не должно случиться. Она нуждались в его решимости больше, чем в его сострадании.

Наконец Анка сглотнула и расстегнула шелковый халат. Тонкий черный лоскут упал на ковер. Вид ее пышного обнаженного тела, даже после того, как он провел с ней целую ночь, почти лишил его чувств. Она медленно попятилась к кровати и легла поперек нее, раскинув руки и ноги.

Он неторопливо подошел к ней, заставляя себя двигаться медленно, сдерживать гнев и тщательно обдумывать свои действия. Стоя в изножье кровати, он стоял между ее раздвинутыми ногами и смотрел на нее из-под отяжелевших век. Плотский огонь опалил его до самой сердцевины. Он потребует от нее всего. Если она отдаст это, может быть… может быть, они смогут поговорить.

— Какое твое наименее любимое орудие наказания? Тебе лучше сказать мне правду.

— Я…я не знаю. Шок чаще всего использовал стек. Я уверена, что не потерплю кнута. Никто, кроме Матиаса, никогда не использовал его на мне. Он меня пугает.

Он ничего не знал о том, как держать его в руках, но это одновременно заставило бы ее почувствовать страх и решить, действительно ли она ему доверяет.

С треском он наколдовал кнут. Туго заплетенную кожаную полосу, черную, длинную и смертоносную на вид. Он свернул его в кулаке и протянул ей. Анка мгновенно ахнула от этого зрелища, ее глаза были широко раскрыты и умоляли.

— Нет. Пожалуйста…

— Сделай свой выбор. Либо встань, подойди к стене и прижмись к ней лицом, либо одевайся и уходи. Выбирай сейчас.

— Лукан…

— Ты веришь мне или нет, Анка? Неужели я действительно причиню тебе боль?

— Ты злишься.

Она снова шмыгнула носом, сдерживая слезы.

— Я умею держать себя в руках. Я бы никогда и пальцем тебя не тронул в гневе. Никогда. Но я могу говорить это тебе до тех пор, пока звезды не упадут с неба. Ты могла сказать мне, что веришь, но сейчас ты веришь в меня не больше, чем я в тебя. Так что выбирай.

Он смотрел, как Анка дрожит от страха, поднимаясь на ноги. Она взглянула на халат, и на мгновение он был уверен, что она наденет его и уйдет.

— Если ты прикоснешься к халату, между нами все кончено.

Тогда она повернулась к нему, ее умоляющий взгляд почти вернул его добрые намерения. Если он позволит ей снова поставить между ними какие-то барьеры, Лукан боялся, что их будет невозможно разрушить. Она должна довериться ему, иначе им нечего делать вместе.

Как раз в тот момент, когда он был уверен, что она собирается схватить халат и укрыться им, она направилась прямо к стене. Ошеломленный и немного взволнованный, он смотрел, как солнце струится сквозь окно, отражаясь от ее обнаженной кожи, когда она качнулась к стене, а затем остановилась, прижавшись к ней лбом. Она сжала кулаки. Боже, она была в ужасе. Лукан не мог не заметить исходящий от нее страх. И снова какая-то упрямая, тоскующая по любви часть его хотела нянчиться с ней и защищать, заставить кнут исчезнуть и держать ее. Но внутри он все еще не мог поверить, что она скрывала от него такую огромную бомбу в течение целого столетия. Они не протянут и часа, если он не поверит, что они снова смогут завоевать доверие.

Лукан последовал за ней к стене и остановился позади. Он не мог устоять перед желанием прижаться к ней, потереться своим пульсирующим членом ее попку. Черт побери, как же сильно ему хотелось снова прикоснуться к ней.

— Хорошо, Анка. Тебе страшно?

— Д..да.

По крайней мере, на этот раз она честна. Лукан хотел, чтобы она знала, что он понимает, как трудно ей было сделать себя уязвимой перед ним. Это немного подняло его надежды, показало, что она доверяет ему на каком-то уровне.

— Спасибо за это.

— Лукан.

Анка произнесла его имя как мольбу, откинувшись назад на его грудь и положив голову ему на плечо.

Их взгляды встретились, и толчок пронзил его до самой души. Ему не терпелось прикоснуться к ней, отбросить кнут и просто ласкать ее тело, пока она не сдастся, и он не овладеет ею. Но доверие должно быть прежде утешения, прежде успокоения, прежде удовольствия.

Он поднял перед ней кнут, и она, задыхаясь, попыталась отпрянуть. Она яростно огляделась в поисках спасения, но между его телом и руками, прижавшими ее к стене, он не дал ей ни одного шанса.

— Ты же знаешь, что это такое, Анка. Ты же знаешь, что он может сделать.

Анка посмотрела на него через плечо, ее губы дрожали, она сдерживала слезы. Но все же кивнула.

— Да.

— Ты знаешь боль, которую он даёт.

Анка крепко зажмурилась, как будто могла остановить ужасные воспоминания, обрушившиеся на нее.

— Да.

— Я хочу внести ясность. Сейчас ты отдашь себя мне и этому кнуту?

Она выглядела так, словно боролась за мужество.

— Если это то, что нужно, чтобы снова завоевать твое доверие, д-да.

Ее голос дрожал, но она изо всех сил старалась дать ему то, в чем он нуждался, и мужчина внутри него наслаждался этим. Мало того, что он должен был верить, что она отдаст ему все свои проблемы в будущем, она должна была знать, что может это сделать.

Лукан медленно развернул кнут, позволяя ему скользить по коже спины и бедер. Она резко втянула воздух и напряглась. Но она не произнесла ни слова, когда он пригладил им волосы на затылке, провел по плечу, позволил пройтись между грудей.