Обними. Поклянись. Останься

— Прости, пожалуйста, я не должен был…

Внезапно, мне самой захотелось его поцеловать. Сейчас или никогда! Или я сегодня проведу незабываемую ночь, или так и останусь ни с чем. В свете последних событий и всего того треша, в котором я оказалась по вине одного козла, я просто не могу лишиться этой скудной крохи счастья.

— Глеб, — впилась в его плечи ногтями, — заткнись, слышишь? Молчи!..

Сейчас я тебя поцелую. Если оттолкнешь — буквально выстрелишь мне в сердце. Если ответишь — я и слова не скажу утром. Разреши доиграть свою роль до конца. Ведь сегодня я твоя любимая, а ты мой… Только мой…

Больше не имея сил сдерживаться, сама впилась в жесткие губы глубоким поцелуем и почувствовала, как его руки обвились вокруг моей талии, прижимая к себе со всей силы.

Мы целовались самозабвенно, страстно, грубо. Его руки гладили мою спину, а язык проникал в рот и я как могла отвечала на его напор, сбрасывая с плеч рубашку дрожащими руками.

Наши языки страстно переплетались между собой, ласкались, соревновались в ловкости. Никогда не думала, что могу вытворять подобные вещи. А когда Глеб тяжело дыша оторвался от моих губ и, наклонившись, начал облизывать соски — я едва не рухнула на пол, испытав между ног судорожную волну наслаждения.

От каждого прикосновения к тугим горошинам било, словно током. Искры рассыпались по всему телу. Низ живота сводило от нестерпимого желания как можно скорее почувствовать его в себе. Как можно скорее и глубже.

Господи…

— Ты же понимаешь, что это на одну ночь? — уточнил Глеб с тяжело опадающей грудью.

Понимаю? Нет. Я в тот момент ни черта не понимала. Только чувствовала.

— Да, — сглотнула, прижимаясь к сильному торсу ещё крепче.

— Хорошо… — прошептал, обжигая шею горячим дыханием. — Надо же, я тебя даже не трогал толком, а ты уже вся течешь. Моя мокрая, грязная девочка…

Кончики пальцев заскользили вдоль шеи, ключице и накрыли властно торчащий сосок. Я вскрикнула. Было немного больно и в то же время… черт, мне понравилось. От прикосновений к его телу меня тряхнуло диким возбуждением.

Наконец-то можно трогать его. Чувствовать. Наслаждаться. Мысли путались, а рука опускалась всё ниже и ниже. Сначала по гладким грудным пластинам, потом по твердым кубикам пресса, и наконец накрыла вздыбленную влажную головку. Я даже не заметила, когда это Глеб успел приспустить брюки, высвободив из трусов член.

Хриплый стон подсказал, что я двигалась в нужном направлении. Я уже хотела обхватить его пальцами, как Глеб резко развернул меня к себе спиной. Наклонив голову, смахнул мои волосы в сторону и прикоснулся к шее влажными губами. Что за чувственное, будоражащее наслаждение.

Продолжая прижимать меня к себе, Глеб исследовал мою шею, попутно лаская грудь умелыми пальцами. А потом, обхватив мое лицо пальцами, заставил слегка повернуться к нему и сумасшедшей страстью жадно впился мне в губы.

От прикосновения языков друг к другу буквально взвыли. Глеб не только не целовал, а ещё и ласкал меня между ног, ритмично скользя вокруг клитора подушечкой пальца. Внутри меня поднялась бешеная волна удовольствия, грозящая вылиться в громкий стон.

Глеб действовал рывками. То топил в нежности, заставляя умолять о скорейшем окончании пыток, то сдавливал в агрессивном напоре. Я совсем ни черта не соображала, и он, видимо, тоже. Не только у меня шампанское задурманило мозги. Он тоже пребывал в хмельном состоянии, шепча мне на ухо всякие грязные непристойности.

И что? Думаете, смутилась? Возмутилась от столь яркой демонстрации похоти или оттолкнула? Ох… Как же мне нравилась его раскрепощенность и отдача. Он не просто хотел трахнуть меня, заранее предупредив о последствиях. Он всеми способами старался подарить мне наслаждение, скользя ладонями по всему телу, прекрасно зная, как трогать, ласкать, гладить, но как только я хотела в ответ поласкать его — тут же убирал мои пальцы, не позволяя прикасаться к себе на полную.

— Глеб… Умоляю… — замерла без дыхания. Голос не хотел слушаться, осев где-то в груди. И пока Глеб поглаживал половые губы, размазывая вдоль промежности обильно сочащуюся смазку, я дрожала от страсти, хватаясь за его шею, словно за спасательный круг.

— Сейчас… Сейчас всё будет… — послышалось рвано. Похоже, кто-то тоже пребывал на грани. Меня обхватили за плечи и сжали с такой силой, что перехватило дыхание.

Знала, что потом будет плохо. Что больно будет, тоскливо. Но на тот момент я хотела Глеба даже больше, нежели он сам хотел меня. Пускай возьмет, как только хочет, пускай разобьется во мне на осколки. Я сильная. Выдержу. Лишь бы ему было хорошо. Лишь бы забыл о предавшей его женщине.

От первого толчка застонали одновременно. Хрипло, протяжно. Никогда никого так ярко не чувствовала и не слышала. Всегда в собственном кайфе пропускала наслаждение партнера. Не было смысла грузиться. Игнат всегда получал свое сполна, я тоже не отставала. А что там было на душе — никого не заботило. С Глебом же всё было иначе. Я не только чувствовала его внутри, но дышала им, плавилась в его руках. Проникала под кожу.

Я стонала, умоляла поскорее довести меня до разрядки, хныкала, когда он ненадолго выходил из меня, дразня скользкой головкой припухлые складки, а затем снова захлебывалась в хриплом стоне, впитывая в себя каждое движение. Да, вот так. Глубже. Сильнее. Пускай не сдерживает себя. Пускай отпустит…

Пара толчков и кончили оба.

— Ммм… Кайф… — Глеб загнанно дышал мне в затылок, попутно оглаживая измученную сладкими пытками грудь.

Я тоже подрагивала от пережитого оргазма, чувствуя на спине его сперму. Надо же, какой джентльмен.

— Глеб…

— Подожди, не сейчас. Пойдем в ванную, хочу попробовать тебя на вкус.

Даже в таком состоянии я успела растеряться. Может сначала небольшая пауза? Только судя по решительному настрою Глеба, видимо этой ночью кто-то решил оторваться сполна.

Меня заботливо подняли на руки и отнесли под душ, после чего осторожно поставили на прорезиновый коврик.

Я покорно встала под каскад теплой воды, которая дождем полилась мне на голову и едва не захлебнулась, стоило Глебу прикоснуться ко мне намыленными ладонями. Надолго меня не хватило.

Глаза сами собой закрылись в предчувствии очередного наслаждения. Как же я хотела, чтобы он поласкал меня именно так, чувственно и одновременно нежно, раздвигая языком влажные складки и посасывая клитор.

Я видела наше отражение в зеркале, как Глеб, оттеснив меня к стене, как ласкал, с жадностью исследуя каждый миллиметр. Как его руки гладили мой живот, сжимали и оттягивали соски. Каждое прикосновение к влажным набухшим складкам доставляет непередаваемое наслаждение, граничащее с чистым безумием.