Обними. Поклянись. Останься

Глеб нахмурился. Ну вот, так и знала. Ни черта он ко мне не чувствовал. Будь иначе, согласился бы без лишних раздумий.

— Ясно, — сделала выводы. — Извини, что побеспокоила. Пока.

— Дана, стой! — схватил меня за руку, изменившись в лице. Повисла пауза. Видно, что о чем-то напряженно думал, и мне не хотелось давить на него, но и время поджимало, скоро автобус, а мне ещё нужно успеть на вокзал. — Хорошо, — сделал какие-то умозаключения. — Наверное, так даже лучше.

— Я понимаю, что свалилась на голову и возможно, вряд ли похожа на нормальную мать, но я не могу иначе. У меня просто нет выбора. Скажи, я могу тебе довериться? Для меня это очень важно.

Глеб глянул на меня исподлобья.

— Можешь, — заиграл желваками, переведя взгляд на довольную Варю. — Конечно, можешь…

Глава 19

— Ну и зачем ты выскочила? К чему этот цирк? — спросил у Марины, когда Варя пошла мыть руки.

— Да просто… Ты мылся, в дверь позвонили… Увидела девушку с ребенком, решила спросить, что нужно. Вдруг дверью ошиблись, — она пожала плечами и невинно захлопала ресницами.

— Не смей открывать двери в моем доме, тем более, в таком виде. К тебе точно никто сюда не придет, — процедил сквозь зубы и отвернулся, навалившись на барную стойку ладонями.

Ну, конечно. Вдруг дверью ошиблись. Так я и поверил. Тут кроме исключительного бабского любопытства и склонности к интригам, заложенным на генетическом уровне, ничего нет. Маринка — типичная стерва. Для своей выгоды или развлечений вполне себе способна испортить жизнь окружающим, резка на язык и чрезмерно любопытна. К её характеристикам следовало бы добавить, что мы в прошлом были родственничками, оказавшимися в одной лодке. Было кое-что, что объединяло нас, поэтому не отказал ей в встрече.

Вал Дударев — нынешний супруг бывшей жены был женишком моей гостьи. Юлька дерьма подкинула не только мне, но и Марине, которая, на минуточку, была ее родной племянницей. Нужно ли пояснять, зачем бывшая родственница прилетела ко мне после свадьбы? Вал её все ещё волновал и так как она не была в числе приглашенных, всю инфу решила узнать у меня.

А я что? Уж кто-кто, а Маринка меня понимала. Рассказал, как было. В красках поведал. Напились, конечно. Комнаты две, поэтому оставил не умеющую пить девку у себя, выдал рубашку, так как свой наряд та умудрилась изгваздать и спать уложил. Вроде все нормально, я взрослый и свободный мужик, а получилось, как в том дурацком анекдоте.

Заявилась Богдана. Нашла время… Черт.

Вроде и договорились с ней, что ничего не должны друг другу, но неприятный осадок трепал нечто похожее на остатки совести. Неприятненько вышло.

— Дядя Глеб, а ты же меня накормишь? — в кухню забежала Варя, не дав мне выместить свой гнев на притихшей Марине. Девочка ловко забралась на барный стул, облокотилась на столешницу, облепив маленькими ладошками лицо и выжидающе уставилась на меня.

— Конечно, что ты хочешь?

— Ну-у… Мама мне обещала приготовить яичницу, но не успела. Мы торопились сильно. Сделаешь? Умеешь?

— Умею, — а тут немного обидно было. Готовить яичницу я ещё будучи ребенком научился. — Ты какую любишь? Болтунью, глазунью? С сосисками или может быть омлет?

— В виде снеговика, — заявила барышня и подмигнула мне, поставив в ступор.

— Снеговик — это твое обязательное условие? — нахмурился я, заметив краем глаза, как Марина начала хихикать.

— Да. Мама всегда мне готовит вкусную яичницу в виде всяких героев сказок. Сегодня должен был быть снеговик. Но если ты не умеешь готовить, можно что-то простое. Глазунью или… Болталку…

— Я сделаю, — вмешалась Марина и подошла к плите. — Сейчас будет каждому по снеговику. — Она ловко засуетилась по кухне, доставая нужные ингредиенты.

— Дядь Глеб, а это кто? — зашептала Варя, с любопытством наблюдая за девушкой.

— Это моя старая знакомая.

— А почему она в твоей рубашке? Ей что, носить нечего?

— Нечего, — хмыкнул я.

— Маме не понравилось, что она в твоей рубашке.

— Мне тоже не понравилось.

— Теперь прощение просить будешь? Цветы маме покупать? — с сочувствием спросила и добавила: — Папа так постоянно делал, когда расстраивал маму.

Я уткнулся в принесенную Мариной яичницу, делая вид, что поглощен трапезой. Не соврала. Каждому вручила по снеговику. В довесок из редиски соорудила велосипед и посадила на него сырного человечка. Выглядело забавно и аппетитно, но кусок в горло не лез.

Папа так постоянно делал, когда расстраивал маму.

Слова тупым скальпелем впивались в кожу, оставляя на ней рубцы. Еще незажившая рана снова заболела в унисон с висками, в которые впивалось раскаленное сверло осознания. Твою мать… Что, и я также налажал где-то, раз Юлька под Дударевым нашла себе утешение?

Черт.

Встав со стула, с шумом его отодвинув. Осмотрел ледяным взглядом испуганных дам и молча ушел на балкон. Впился в ядовитую сигарету, рассматривая зимний пейзаж за окном и постарался взять себя в руки, но ни хрена не получалось.

Вот и вляпался ты, Глеб. Посыпал проклятьями сладкую парочку, чуть на тот свет Дударева не отправил, а сам пошел по его стопам. Теперь я был в его шкуре. Трахнул замужнюю бабу. И ведь ничуть не жалел. Трахнул, да. Понравилось. Не просто понравилось, а мозг отключило, когда губы её попробовал, когда сама ко мне потянулась. Плевать было, кто у неё и что, ведь Игнат сам виноват, раз такую девку прощелкал. Недостоин он её.

Сам с себя рассмеялся. Дударев, наверное, думал также. Ну, что ему Юлька наплела? Внимание не уделял, издевался? Обижал? Не ценил? А он повелся… Пожалел. И посчитал, что я своей жены не достоин.

Хотя я считал иначе, ведь из кожи вон лез, чтобы дать лучшее. Может и Игнат все ради блага семьи затеял.

Дана ничего не говорила про свои отношения. Наоборот, запретила вмешиваться. Я сам додумал, зная детали со стороны. И считал себя правым. Нужно быть последним гондоном, чтобы оставить девушку и ребенка расплачиваться за свои проблемы. Не пара он ей.

Я сам обозначил границы и сказал Богдане, что та ночь не будет иметь продолжения и сам же психовал, смоля вторую сигарету подряд после упоминания Вари про отца. И ведь не сожаление во мне бурлило, а что-то другое. Цветы он ей дарил… Сейчас, небось, также цветы принесет, а та простит его и снова семья воссоединится.

Блять.

Ну, уж нет. Вместе вы, голубки, точно не будете. Надо завязывать со всем этим, и как можно скорее. И пусть я трижды буду проклят, но завершу начатое. Так будет правильнее всего.