Обними. Поклянись. Останься

Я помертвела. Господи, за что мне всё это?

— Да если бы у неё были мозги, — произнесла устало мама, глядя в сторону мертвого Рекса, — она бы сразу пошла в милицию. Не бежала ночью с ребёнком, а вернулась домой. И когда Игнат угрожал ножом, тоже бы не молчала, а сразу обратилась куда надо.

Я еле-еле втягивала в себя февральский воздух сквозь приоткрытые губы. Казалось, с Глебом происходило тоже самое. Его грудь медленно поднималась под вязаным свитером, и так же медленно опадала, а вот руки… Они сжались в кулаки, как только я опустила голову. Ну почему не похитили меня?

Очередная ложь.

— Мама, заткнись… — простонала, погружаясь с головой в топкое болото.

— Значит, тогда в магазине был Игнат, — протянул зловеще Глеб, нависая надо мной каменной глыбой. Говорил не громко, но казалось, что всё вокруг трещит от напряжения.

— Он угрожал тебе, потребовал деньги, а ты… ты спокойно отдала ему. Как ты могла, Дана? Почему сразу не сказала?

— Тебе-то какое дело? Я не понимаю, какая разница, кто меня ограбил? — не смотря на проживаемый страх, я всё же вскинула голову, всматриваясь в строгие черты. Ладно, я, мама, с нами всё ясно. — Какого черта ты так напрягся? Или денег жалко? Так тебе как раз и нечего переживать. Папа с тобой рассчитался, да и я в долгу не осталась.

Глеб изменился в лице. Такое впечатление, что вот-вот придушит меня. Не только меня крыло. Я не успела толком перевести дыхание, как он засадил ногой в приставленную к дому лестницу, а потом ещё и ударил кулаком по кирпичной кладке.

— С-с-сука! Сука… — всё никак не мог успокоиться, нагоняя на меня очередную волну страха. — Я же спрашивал тебя, Дана! — впился в меня горящим взглядом, слизывая проступившую на костяшках кровь. — Почему ты сразу не сказала, что это был ОН?.. Пздц! — рассек рукою воздух, снова сжав кулаки.

— А тебе-то что? — всхлипнула я. — Чтобы ты сделал? Избил? Пристрелил?

Он молчал. Грудная клетка тяжело опадала, на волосах таяли снежинки. Он практически кипел от злости.

— Можешь не отвечать. Вы, мужики, только то и можете, что применять силу и обижать слабых, угрожая оружием. Я никому… ничего… не должна! Ясно? И не собираюсь идти у этих скотов на поводу. На владельца казино, в котором играл Игнат не так уж и тяжело выйти. Пойду в милицию и всё расскажу. Пускай ищут, это их работа, потому что я не знаю, как быть, слышите? — рухнула в снег на колени, спрятав лицо в ладонях. — Я не знаю, где его искать…

Сердце, как ненормальное, билось о ребра, пытаясь согреть начавшую остывать кровь. Холода я не чувствовала, а вот умереть, исчезнуть, провалиться сквозь землю хотелось больше всего.

Кто-то присел сзади. Я шмыгнула носом, продолжая прятаться в своем домике. Я устала… Устала всегда быть виноватой, нести ответственность, получать от судьбы пинки под зад. Сколько можно?

— Что им сделала моя доченька? — прохрипела, услышав хорошо знакомый аромат мужского одеколона. — Она же ещё совсем ребёнок. Она по-любому плачет там. Ей страшно, Глеб. Она зовет меня. А вы говорите ждать от них вестей. У меня сердце вырвали, как я могу оставаться спокойной?

Сильные и на удивление теплые руки обняли меня сзади и прижали к груди.

— Я найду её, слышишь? Клянусь, что решу этот вопрос и привезу её к тебе.

— Как? — простонала обреченно. — Если они не смогли найти Игната, как ты его найдешь?

— Успокойся и возьми себя в руки. Где та сильная и смелая девушка, которая всегда дерзила мне? — Глеб мимолетно прикоснулся губами к моему виску и крепко сжал, словно стараясь передать мне частичку своей силы.

— Я никогда не была смелой. Я трусиха. Это Варя делала меня дерзкой. Без неё я слабачка.

— Вот и не раскисай. Ты нужна своей дочери сильной и… — поднял меня на ноги, продолжая прижимать к своей груди, — обязательно здоровой. Смотри, ты вся горишь, а ты мне нужна крепким орешком.

— Разве ты не собирался уезжать? — обняла его за шею, полностью наплевав на маму. Что уже отнекиваться, когда и так всё ясно. Пофиг. Чтобы она не сказала — теперь мне всё равно.

Глеб ощутимо напрягся.

— Пойдем в дом, ты вся дрожишь.

— Ты не ответил на вопрос? Ты бросишь меня? Я ведь солгала тебе.

— Потом обсудим, сейчас важно найти Игната.

Мы вошли на кухню, и не успела я опомниться, как Глеб укутал меня в мою шубу, усадив возле батареи. Мама тоже шмыгала носом и украдкой посматривала на нас, но не вмешивалась, за что я ей была благодарна. Хватит, и так рассказала предостаточно.

— А сейчас, — Глеб подвинул ко мне стул и присел рядом, внимательно рассматривая меня, — ты расскажешь мне всё-всё, начиная с самого начала и заканчивая сегодняшним днем. Важна каждая мелочь. Но если ты укажешь на его друзей — я буду премного благодарен. Ну что, поехали?

Глава 24

Дорожное полотно было небрежно укрыто снежно-ледовым покрывалом. Госпожа погода явно куда-то торопилась и забила на внешний вид своего творения, раскидав по округе куски грязного снега вперемешку с ледовыми проплешинами. Незадолго до меня тут прокатился трактор, который худо-бедно справился с частью трассы, но тоже психанул и оставил огромный кусок опасных участков.

Я сам говорил, что ехать по такой дороге опасно и стоит быть осторожным, но сегодня пренебрегал всеми правилами и канонами. Верная лошадка исправно топила по направлению к городу на подпитке из моей злости. Я знал, куда мне нужно ехать. Ни разу не усомнился, узнав почерк. Так может поступить только одна паскуда — Гарик.

По пути корил Дану за ее молчание. Если бы она мне сразу всё рассказала, ничего бы не было. Я бы не вляпался в это дерьмо и был осторожнее. Хотя винить девушку глупо. Я тогда ей и правда был никем и не заслужил откровений. Сам тоже хорош. До сих пор не рассказал, кто я. Неизвестно, как Дана отреагирует на мою исповедь, когда рискну сознаться.

Рискну… Если бы не я, этого вообще не произошло. И дёрнул же меня черт приехать с Варькой! Но иначе я тоже поступить не мог. Когда узнал, куда едет Дана, сразу смекнул, кто её там встретит и пустил людей Гарика по ложному следу. Думал, к утру успею перепрятать девчонок, но обломался. Меня переиграли. Вот я осел…

После разговора с Богданой я еще раз усомнился в том, что Игнат — гребанный гондон, который даже на толику не заслужил быть рядом с такой девушкой. Дана — нежная лилия, имитирующая колючки, как у розы, чтобы обороняться. Удивительная смесь. Она до такой степени наивная и нежная, что вводит в ступор её храбрость и стальной стержень внутри. Такими могут быть только те, кто не чувствовал искренней любви. И дань уважения тем, кто смог сохранить ее внутри себя и не превратиться в тварь последнюю. Как я.