Обольщение Евы Фольк
Шрифт:
Преподобный Фольк тоже написал Вольфу, и Бибер, и даже Гюнтер, но единственный ответ получил только последний. В своем колком письме Вольф сообщил Гюнтеру об истинном происхождении дочери Линди, родившейся от насильника- негра.
— Мне так жаль, Линди, — всхлипывала Ева. _ Откуда он узнал? Это ты рассказала ему?
— Нет, клянусь тебе. Наверное, он каким-то образом пронюхал. Кроме нас, об этом знал только Оффенбахер, но он поклялся на Библии, что никому не выдаст эту тайну. Я ему верю.
Глава 20
«Мы
— Уже десять лет мучаюсь с этим виноградом, — проворчал Пауль Фольк. Ева, кивнув, вытерла со лба пот. Учитывая ее положение, под палящим июньским солнцем она чувствовала себя крайне некомфортно.
— Бибер говорит, что проблема — в корнях и в грибке на листьях.
— Да, я знаю. — Пауль указал на пятна на некоторых листьях. — Он называет это «черной пятнистостью». А посмотри сюда. Видишь эти маленькие пузыри? Это — филлоксера: крошечное насекомое, завезенное к нам из Америки и Франции. Ганс думает, что корни, наверное, тоже портит какой-то вредитель. И что мне теперь делать?
Ева пожала плечами.
— Просто перестань об этом беспокоиться. Может быть, твой виноград исцелится сам по себе.
Пауль, что-то буркнув себе под нос, повернулся к дочери.
— Такого не бывает. Ну да ладно… Расскажи лучше, как у тебя дела.
— Я себя неважно чувствую.
— Да, по тебе заметно.
Ева неуклюже села на табуретку, которую принесла ей из гаража мама.
— У тебя очень большой живот, — сказала Герда, выходя из дома со стаканом лимонада для Евы.
— Да, иногда мне кажется, что еще немного — и я лопну. Сегодня ночью у меня были резкие боли.
— Тебе же ходить еще месяц, — сказала Герда. — А утром ты себя как чувствовала?
— Сильно болело. Я даже не могла стоять, — ответила Ева, делая большой глоток лимонада. — Я так стонала, что фрау Викер прибежала узнать, все ли со мной в порядке. А я надеялась побывать сегодня вечером на деревенском фестивале.
— Ну, об этом не переживай. День летнего солнцестояния ровно через год повторится снова, — улыбнулся Пауль. — Какие новости от Вольфа?
— Он редко пишет. Говорит, что очень занят на учениях. Его батальон перевели в 10-ю армию. Думаю, он сейчас где-то в районе Дрездена.
Схватившись за живот, Ева поморщилась.
— С тобой все в порядке? — спросила Герда.
— Не знаю. Мне кажется, что со мной что-то не то.
— Да откуда тебе знать, то это или не то? Это же твои первые роды. — Взяв Еву за руку, Герда отвела ее в гостиную. — Приляг, а я пока вызову Кребеля.
Поудобнее устроившись на диване, Ева подложила себе под голову мягкую подушку, пропахшую табачным дымом и пылью. Закрыв глаза, она прислушивалась к голосу разговаривающей по телефону матери. От самого Рождества Герда практически не брала в рот спиртного, хотя время от времени, невзирая на
установленные для национал-социалисток правила, тайно покуривала. Более того, ее недавно избрали председателем местного отделения Национал-социалистической лиги женщин. Эта должность, среди прочего, включала в себя подачу ходатайств о предоставлении ссуд для новобрачных и семейных субсидий. Герда была вхожа в Гестапо, а жители Вайнхаузена видели в этом несомненную выгоду. На своем новом посту она также отвечала за сбор средств в фонд помощи сиротам и за финансирование парадов, выставок и праздников. Другими словами, Герда Фольк стала важной персоной.От резкого приступа боли Ева вскрикнула.
Покрытая испариной Ева лежала в своей бывшей спальне. Она совершенно выбилась из сил. За дверью родители о чем-то тихо переговаривались с доктором Пришедшая на помощь к Фолькам соседка, фрау Нубер, приложила к потному лбу роженицы влажное полотенце.
— Где мой ребенок? — встрепенулась Ева.
— Его сейчас осматривает доктор Кребель, — тихо сказала седоволосая вдова.
— Его? — лицо Ева просветлело. — Это мальчик! Вольф будет рад.
— Ах, дорогая… — печально вздохнула фрау Нубер. — Но ничего, все будет хорошо.
Эта преданная прихожанка преподобного Фолька была всеми уважаема за свою нравственную чистоту. Ева пристально посмотрела на нее.
— Что-то не так? — спросила она, зная, что фрау Фольк не будет лгать.
Вдова опять приложила ко лбу Евы прохладное мокрое полотенце.
— Знаешь, Ева, — сказала она после долгой паузы, — Божья воля порой непостижима.
Ева быстро перевела взгляд с двери на фрау Нубер.
— Что случилось? — она приподнялась на локте. — Папа! — крикнула Ева. — Папа!
В комнату вошла Герда. Придвинув к кровати стул, она села возле дочери.
— Где папа? — спросила в панике Ева.
— Он в коридоре с доктором.
Ева устало откинулась на подушку.
— Я хочу увидеть своего ребенка, — прислушавшись, она вдруг поняла, что в доме тихо. — Почему он не кричит? Что с ним? Умоляю вас, скажите мне кто-нибудь, что с моим ребенком!
— Дочь, держи себя в руках, — холодно ответила Герда. В комнату вошел доктор Кребель.
— Ева, дорогая, — сказал он, беря ее за руку. — Как ты себя чувствуешь?
— Скажите мне, что с ребенком.
Обеспокоено переглянувшись с Гердой, доктор повернулся к Еве.
— Видишь ли, я пока не могу сказать наверняка, но, думаю, у твоего сына — синдром Аперта, — сочувственно сказал Кребель. — Он… В общем, он неправильно сформировался.
Ева оцепенела. Будучи не в силах что-либо сказать, она бесцельно блуждала взглядом по комнате, пока не остановилась на знакомом с детства изображении «Доброго Пастыря».
— Если ты позволишь, я сегодня же отвезу ребенка в Кобленц, — сказал доктор. — Там мы сможем надлежащим образом позаботиться о нем.
— Нет, нет! Покажите мне его! — воскликнула Ева.
— Думаю, лучше…
— Я требую, чтобы вы показали мне моего сына. Он, наверное, хочет есть.
В комнату со слезами на глазах вошел Пауль.
— Я молился о тебе и твоем сыне, — сказал он, взяв дочь за руку. — Мне так жаль, Ева, так жаль!
— Папа, пожалуйста, дайте мне увидеть моего ребенка! Пауль повернулся к доктору и жене.