Обольщение

— Конечно, мы все поняли, — серьезно ответил Дарегейт.

— О чем ты говоришь! — подтвердил Майлз. Джулиан пристально посмотрел на одного, потом на другого.

— Вы когда-нибудь видели или слышали о кольце из черного металла, на котором выгравирован треугольник и голова какого-то зверя?

Дарегейт и Таргуд переглянулись, потом оба посмотрели на Джулиана и отрицательно покачали головами.

— Что-то не припомню, — сказал Майлз.

— А это важно? — спросил Дарегейт.

— Возможно, — тихо ответил Джулиан. — А может, и нет. Но мне кажется, я когда-то слышал о кольцах, которые носили члены одного клуба.

Дарегейт задумчиво нахмурился:

— Постой-постой, я что-то припоминаю… Клуб был в одном колледже. Молодые люди носили кольца в качестве опознавательного знака. Все, относящееся к клубу, хранилось в глубокой тайне, и я не знаю никого, кто бы рассказывал о его задачах. А почему ты вдруг вспомнил о нем?

— У Софи есть такое кольцо. Ей его дала… — Джулиан запнулся, он не имел права рассказывать историю Амелии, сестры Софи. — Подруга в Хэмпшире. Я видел кольцо. Оно очень любопытное и запомнилось.

— Может, это просто вещица на память, — пожал плечами Майлз.

— Оно безобразное, — сказал Джулиан.

— Если бы ты побеспокоился и купил жене дорогие украшения, ей не пришлось бы носить старые детские перстни, — бодро проговорил Дарегейт.

Джулиан нахмурился:

— Это говорит человек, который, возможно, однажды всерьез надумает жениться из-за денег. Не беспокойся об украшениях Софи, Дарегейт. Уверяю тебя, я вполне в состоянии проследить за тем, чтобы у моей жены были достойные вещи.

— Кстати, очень жаль изумруды. Когда же наконец ты объявишь, что они пропали? — спросил Дарегейт. Майлз уставился на него:

— Они пропали?

Джулиан еще более помрачнел:

— Их украли. В скором времени они обязательно появятся у какого-нибудь ювелира: их все равно должны будут заложить.

— Если ты в ближайшие дни не объявишь об этом, все подумают, что Уэйкот был прав, заявив, что ты не можешь их видеть на другой женщине после Элизабет, которой ты их подарил.

Майлз торопливо кивнул:

— Ты сказал Софи, что изумруды исчезли? А вдруг ей кто-нибудь сообщит, что ты не хочешь, чтобы она носила их?

— Когда будет необходимо, я все объясню Софи, — ледяным тоном проговорил Джулиан. «А пока она пусть учится носить украшения, которые я выбираю для нее», — подумал Джулиан. — Теперь насчет черного кольца, — продолжил он тихо.

— В чем же дело? — Дарегейт взглянул на него. — Тебя беспокоит, что Софи его носит?

— Не вижу причин для беспокойства. Люди, конечно, могут подумать, что Рейвенвуд ужасно скуп, раз его жена не имеет дорогих украшений, — сказал Майлз.

Джулиан забарабанил пальцами по ручке кресла.

— Я хотел бы выяснить побольше об этом клубе в колледже. Но так, чтобы никто не знал, что я интересуюсь им.

Дарегейт откинулся на спинку и скрестил ноги.

— Нет ничего проще. Я наведу кое-какие справки.

Джулиан кивнул:

— Я буду благодарен, Дарегейт. Сообщи, если что-то разузнаешь.

— Я сделаю, Рейвенвуд. По крайней мере меня немного развлечет твое задание. А то уж очень скучно все время играть да играть.

— Но я не вижу причины, — возразил Таргуд, — по которой тебе может наскучить игра. Ведь ты все время выигрываешь.

Было уже поздно, когда Джулиан отправил Кнэптона из своей спальни и сам стал готовиться ко сну. Гаппи доложил, что Софи уже дома. Наверное, спит.

Надев халат, он взял браслет и подарок, купленный днем, сразу после того как браслет был отвергнут. Он написал записку, которая стоила ему большого труда, и с подарком направился к двери, соединявшей их комнаты. В последний миг он вспомнил про цыганский шарф. Улыбнувшись, Джулиан подошел к шкафу и нашел его в кармане черного сюртука.

Он вошел в темную спальню Софи, положил браслет, записку и шарф на столик возле кровати. Потом снял халат и лег в постель подле спящей жены.

Он положил руку ей на грудь, она повернулась, тихо вздохнула во сне и тесно прижалась к нему. Джулиан разбудил ее долгим, глубоким поцелуем, и ее тело сразу отозвалось. Все, что он узнал о ней, занимаясь любовью, он использовал сейчас. Он знал, как она будет отвечать. И к тому времени когда ресницы Софи дрогнули, она уже крепко держала его за плечи и раздвигала ноги навстречу ему.

— Джулиан?

— А кто же еще? — прохрипел он и медленно вошел в нее. — А в твоих объятиях есть место для человека, который хочет изменить свою судьбу?

— О Джулиан!

— Скажи мне о твоей любви, — уговаривал он ее, когда она изогнулась ему навстречу. Она была так хороша, думал он, как будто создана для него. — Скажи мне, как сильно ты меня любишь, Софи. Ну скажи…

Но Софи уже трепетала под ним и не в состоянии была произнести ни слова, она только тихо стонала и всхлипывала от сладостного удовольствия.

Джулиан тяжело содрогнулся, изливаясь в нее, заполняя ее и растворяясь в ней. А когда наконец поднял голову, то понял, что Софи спит глубоким сном.

В другой раз, пообещал он себе, он обязательно услышит от нее слова любви.

Глава 13

Когда утром Софи открыла глаза, первое, что она увидела, — свой цыганский шарф на подушке. Бриллиантовый браслет лежал на шарфе, сияя камнями в утреннем свете. А под ним были большой бумажный пакет и записка.

Софи медленно села, не спуская глаз с подушки. Теперь не оставалось сомнений, Джулиан узнал ее вчера на маскараде в костюме цыганки. «Интересно, он смеялся надо мной, когда говорил о том, что хочет добиться моей любви, или пытался что-то объяснить?»— размышляла она.

Софи потянулась к записке, прочла короткое послание:

«Моя самая дорогая жена!

В прошлую ночь я услышал, что моя судьба в моих руках. Но это не совсем так. Волен того желать мужчина или нет, но его судьба и его честь очень часто оказываются в руках женщины. Я убежден, что в моем случае и то и другое вне опасности, поскольку все в твоих руках. Я не умею писать поэмы и сонеты, но хочу, чтобы ты хотя бы иногда надевала этот браслет как символ моего уважения и обожания. И может быть, взяв в руки мой небольшой подарок, ты подумаешь обо мне».