Оборона Лиепаи (июнь 1941)

Подорванная экипажем советская подводная лодка С-1. Фотография датируется концом июня — началом июля 1941 г.

В Лиепае в руки врага попало несколько складов, в которых находились 2300 т различных грузов и торговые суда. По данным немецкого исследователя Теодора Доргайста, в Лиепае было захвачено 13 исправных пароходов (приложение 5). Немцам досталось также большое количество повреждённых кораблей и судов. Некоторые из них впоследствии были восстановлены и поставлены в строй, например, подводная лодка С-1 (в качестве опытового корабля), ледокол «Силач», несколько барж, буксир и прочие. В течение последующих дней части 291-й пд продолжили прочесывание местности к северу от города. Так, в 14 ч 29 июня 505-му пп было сообщено, что по сведениям латвийской самообороны разрозненные группы врага из Лиепаи пытаются снова собраться в лесу между мызой Вергале и берегом у Зиемупе. «На прибрежной дороге Зиемупе — Павилоста якобы до сих пор уцелевшие группы врага. В 18 ч 30 м от 403-го самокатного батальона сообщение: по показаниям гражданских группы русских по 50-100 человек с офицерами, частично без оружия, должны просачиваться в направлении на север. Одна группа из 30 человек обнаружена рядом с Циравой (севернее). До сих пор 10 пленных».^[364]

Немецкие специалисты ведут восстановительные работы на советской подводной лодке С-1.

В районе Лиепаи, с первых дней войны, действовала печально знаменитая зондеркоманда «1а», входившая в состав Айнзацгруппы «А». Об истории этой германской преступной организации необходимо рассказать подробнее. Айнзацгруппы полиции безопасности и СД Германии (нем. Einsatzgruppen der Sicherheitspolizei und des SD, сокр. EGr, рус. «целевые группы», «группы развёртывания») осуществляли массовые убийства на оккупированной Германией территории. Целями айнзацгрупп были евреи, цыгане и другие так называемые «расово неполноценные», политическая интеллигенция, коммунисты, члены движения сопротивления и «асоциальные элементы». В мае 1941 года, перед нападением на СССР, в Германии было создано четыре айнзацгруппы — А, В, С, D. Первая выполняла задачи в Прибалтике. Командовал ею бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Вальтер Шталекер (в 1942 г. был тяжело ранен советскими партизанами в Ленинградской области и умер от ранения). Группы были разделены на айнзацкоманды и зондеркоманды (нем. Sonderkommando, особая команда), имевшие в своём составе от 70 до 120 человек и подразделявшиеся на подкоманды по 20–30 человек. Айнзацкоманды действовали в глубоком тылу, в то время как зондеркоманды использовались в непосредственной близости к линии фронта. Зондеркомандой «1а» командовал штандартенфюрер СС доктор Мартин Зандбергер (после войны был осужден). Эта зондеркоманда уничтожила всех евреев в Гробиня еще до падения Лиепаи.

В Лиепаю, после её захвата, морем прибыл полковник бывшей латвийской армии Александр Плеснерс. До вхождения Латвии в состав СССР он занимал должность военного атташе Латвии в Германии. В СССР возвращаться отказался. Был завербован немецкой военной разведкой «Abwehr» и принял активнейшее участие в привлечении латышей, живших в Германии, к сотрудничеству с немцами в намечающейся войне с СССР. В Лиепае был назначен, как опублковано 3 июля в местной газете «Курземес Вардс», «командующим всеми силами латвийской обороны (Heimwehr) в прибрежных районах». Ему были «приданы все подразделения айзсаргов и латвийских органов безопасности». К 5 июля он убыл в Ригу. В будущем Плеснерс — штандартенфюрер СС. Приказом Пленснерса были назначены: командующий силами самообороны Лиепайского района полковник-лейтенант (Pulkvehleitnants — латышск., дословный калькированный перевод «полковник-лейтенант»; соответствует российскому воинскому званию подполковник — Авт.) Гритис и его заместитель капитан А. Юмис. Начальником сил самообороны города Лиепая был назначен полковник Якобсонс, начальником сил самообороны лиепайско-айзпутского «направления» полковник-лейтенант Лейейс (опубликовано 8 июля 1941 вгазете «Курземес Вардс»). В дальнейшем на базе отрядов самообороны была развернута немецкая вспомогательная полиция.

В первые дни окупации в городе проходили обыски и аресты партийных и советских работников, а также лояльных советской власти граждан. В категорию последних, прежде всего, входили те, кто принимал деятельное участие в обороне Лиепаи. Для выявления и поимки таковых в только что открытой временной комендатуре организовали фильтрацию. Комендатура располагалась в здании гостиницы «Де Рома» на площади Роз. С 28 июня комендантом был временно назначен оберст Ломейер, командир 505-го пп. Через несколько дней, 4 июля, на должности коменданта уже был корветтен-капитан Брюкнер. Нельзя не упомянуть, что выявлению и расстрелу подлежали некоторые категории военнопленных — коммунисты и политработники, что, собственно, и делалось. Но и это ещё не всё. В ответ на какие-то акты сопротивления (выстрелы в солдат и прочее), немцы брали заложников и расстреливали их, не взирая уже ни на какие «категории». Кроме этого, немцы сразуже начали массовые аресты и казни евреев. Им активно помогали местные националисты и уголовные элементы. Во время оккупации немцами в Лиепае были организованы следующие карательные учреждения: следственная тюрьма СД, лагерь СД, отделение СД; центральный лагерь военнопленных № 550 (переименован в «Dulag № 101»); транзитный лагерь для членов семей персонала Красной армии; еврейское гетто. По просьбе морского командующего «С», 1 июля командование 18-й армии, в связи с напряженным положением вокруг Лиепаи и в целом на Курляндском полуострове, ходатайствовало озадержке отправления к Риге 291-й пд. Командующий 18-й армией генерал-оберст фон Кюхлер поставил перед командиром 291-й пд следующую задачу: «1) 291-я дивизия остается до дальнейших распоряжений в районе Либау — Ауц [Ауце. — Авт.] — Тукум [Тукумс. — Авт.] — побережье Северной Курляндии. Дивизия занимается уничтожением все еще остающихся в данном районе вражеских отрядов и банд.

2) Исходя из этого, дивизия широким фронтом прочесывает местность

— Одной группой — от Серундена [Скрунда. — Авт.] до Фрауенбурга [Салдус. — Авт.],

— Одной группой от Гольдингена [Кулдига. — Авт.] до Талсы,

— Одной группой от Виндавы [Вентспилс. — Авт.] до Дундаги.

— Передовая группа Гурран после выполнения своих задач под Ригой снова передается дивизии и идет в Тукум [Тукумс. — Авт.].

3) 374-й пп (207-й охранной дивизии) остается в районе действий дивизии для умиротворения района Салантай — Дарбиняй — побережье Либавского озера — Скуодас до выполнения данного задания. О выполнении задания доложить.

4) Зачистку районов проводить таким образом, чтобы отдельные группы оставались в больших районах на несколько дней и там проводили планомерное прочесывание, особенно лесных массивов. Беспощадно атаковать банды мародеров, особенно солдат в гражданском и вооруженных коммунистов.

5) В качестве гарнизона для Либау и Виндау оставить по батальону дивизии, которые после ухода дивизии из Курляндии сначала останутся там. По поводу подчиненности этих батальонов после ухода дивизии последует специальный приказ.

6) Применяющаяся в Либаве группа береговой артиллерии остается в подчинении Морского командующего «С».

Другие группы береговой артиллерии подтягиваются к Виндау и по прибытии также подчиняются Морскому команду ющему «С».^[365]

В эти дни через Ригу продолжали уходить советские войска, ранее действовавшие в районе Лиепаи. В течение 28 июня сумели подойти и переправится на правый берег Даугавы в Риге 28-й мсп. Моторизованная группа Рижского пехотного училища подошла позже. Курсанты успели дождаться в Кулдинге некоторых прорвавшихся из Лиепаи командиров и бойцов. Это их и задержало. К этому времени мосты через Даугаву в Риге были уже взорваны или серьёзно повреждены. Атака курсантов была отбита после рукопашного боя с разведбатом 11-й немецкой пд. Вместе с группой зенитчиков курсанты отошли к угольным складам, откуда были видны взорванные мосты. Трое курсантов под обстрелом бросились в воду, и вплавь достигли правого берега. Дальше группа отходила к цементному заводу. Ночью под прикрытием темноты и проливного дождя они на бревнах и плотах перебрались от завода до порта.^[366] По другой версии, курсант 7-й роты Григорий Кириллов переплыл на правый берег и оттуда передал несколько лодок, на которых переправились остальные их товарищи.^[367]

К переправам через Даугаву в районе Риги продолжали выходить отдельные группы и подразделения советских войск. К 19 ч 40 м немецкая разведка доложила о крупной группировке советских войск в тылу 18-й армии: «8 км юго-западнее Риги; там находятся примерно 2000 солдат с тяжёлой артиллерией, будут атакованы 162-м пехотным полком».^[368]

Это был отступавший от Вентспилса 114-й сп 67-й сд В его составе была также часть прорвавшихся из Лиепаи защитников города. В отличии от 28-го мсп и батальона курсантов, основным средством передвижения в 114-м стрелковом полку был гужевой транспорт. Соответственно и скорость движения его была меньше. По пути следования колонну неоднократно обстреливали из засад латвийские националисты. Двигаясь по приморскому шоссе, по северному берегу реки Лиелупе, передовой отряд полка захватил заминированный мост через реку. Отбив несколько атак националистов и разминировав мост, в ночь на 1 июля 114-й сп заночевал в лесу.

1 июля 114-й сп предпринял первую попытку прорваться через Ригу на северный берег Даугавы. На рассвете полку удалось ворваться в город и закрепиться на его западных окраинах. Начались уличные бои. Во второй половине дня, подтянув дополнительные силы, немцы выбили полк из Риги. Полковник Муравьев отвел свой отряд на 15 км вверх по течению реки, намереваясь на следующий день повторить попытку переправы.

Это был не единственный отряд советских войск вырвавшихся из Лиепаи. В этот же день, в районе Тукумса, у моста через реку Слоцене, приняли последний бой бойцы и командиры 843-й батареи 84-го озад, дополненные некоторым количеством личного состава других батарей. В этом бою погибло 39 моряков-зенитчиков, 11 раненных попали в плен.^[369]

Подтянув за ночь крупные силы, немцы утром 2 июля атаковали подразделения 114-го сп и отряды 67-й сд, моряков и пограничников Лиепаи. Бой длился весь день, многие погибли, в их числе военврач 2 ранга Косников. Разрозненные группы бойцов сумели вырваться из окружения и уйти в леса. Часть раненных бойцов и командиров попала в плен. Из командования дивизии в плену оказались заместитель командира дивизии по политической части полковой комиссар И. И. Котомин и командир полка полковник Г. К. Муравьев. В районе боев С. Е. Чухиным было зарыто в землю боевое знамя дивизии.^[370] В 1967 году Боевой штаб юных журналистов города Юрмала под руководством педагога Д. Н. Дмитриева провёл 13 походов сцелью найти знамя 67-й сд, используя подсказки Чухина. Найти его не удалось. Было установлено, что в 1958–1959 годах именно в этой местности проводились масштабные мелиоративные работы и торфоразработки. Поэтому был сделан вывод, что знамя дивизии, очевидно, перемещено вместе с грунтом. Скорее всего, этим оно попросту было уничтожено. Немецкий историк 151-го пехотного полка 61-й пд так описывал этот бой: «Основная масса 61-й пд двигалась в первой половине дня 1 июля по дороге Митау [Елгава — Авт.] — Рига следующим порядке: пехотные полки: 162-й, 151-й, 176-й. Примерно в 11 ч поступило сообщение, что враг находится по обе стороны дороги, по которой мы двигались южнее от Санкт-Тиринис в лесном заболоченном массиве. Силы врага — примерно один полк. Дорога интенсивно обстреливалась. В 13 ч 162-й пп выставленный против врага, не смог не на метр продвинуться вперед. Когда чуть позже в расположении 151-го пп появился командующий XXVI АК генерал артиллерии Водриг, он приказал усилить наступление 162-го пп одним батальоном 151-го пп. После этого 3-й батальон был послан на помощь 162-му пп (послан оберстом Мельцером) для наступления на врага в лесном массиве южнее Катрина… Противник ожесточенно оборонялся, обстреливал из пулеметов и орудий, хорошо маскировался. Только около 15 часов по сообщению 3-го батальона наступление продолжилось… Около 19 часов шум боя стих. Усиленный полк русских, который находился южнее Риги и пытался оказать сопротивление, вероятно не подозревавший о ситуации, был уничтожен».^[371] В этот день 61-я пд немцев понесла тяжелые потери^[372]: 114 погибших (в т. ч. 4 офицера), 136 раненных (в т. ч. 6 офицеров), 30 пропавших без вести. Учитывая, что в этот день других боев почти не было, эти потери понесены немцами в боях со 114-м сп и защитниками Лиепаи.

Не все защитники Лиепаи и после этого боя попали в плен. Вернемся к воспоминаниям торпедиста с подводной лодки «Спидола» П. В. Ермолаева: «Дальше мы двигались со всеми собравшимися частями, машины, подводы, верхом, пешком, по узкой дороге лесом, болотом к Риге, и вот, под Ригой, кажется, в устье (Западной) Двины было последнее побоище… мы приняли последний для нас бой, стрелять было нечем, много (было) раненых, дорогу завалило подводами, машинами, не вперёд, ни назад. Команды никакой не поступало. Кто куда разбежались по лесу, по болотам, группами… Там было страшное, трудно описать. Немец нас обходил в кольце. Дорога была забита, разворота не было, битые машины, подводы, в кюветах лошади и люди, стон, крик людской, кто-то дал команду[: «] Спасайся, кто как может [!»]. И кто мог, разбегались, по болотам, в лес малыми группами, по 10 чел[овек,] по 8, по 20, кто со своими, кто с чужими. Нас, близких, с одной лодки было 2-е [-] я и Абакин Анатолий ([по кличке «]Рыжий[»]), а все остальные были другие ребята, но хорошие. Всего нас было 12 [моряков] и 1 пограничник кнам присоединился позже… затем [-] 9 и позже [-] только 6. Вот такой группой мы пробирались, хотя сами точно и не знали, куда… Мы шли без компаса, с 2-я винтовками и 1-м пистолетом. Ещё был у нас пулемёт [системы] Дегтярёва, это нам придавало силы и надежды, да мало дисков [к нему было — ] только 2, потом всё кончилось… Лесом около [шоссейной] дороги мы резали связь. Снимали посты у железнодорожной станции, [которую] охраняли латыши… Мы ещё долго пробирались лесами… крепились от голода и холода, шли дожди, и мы надеялись, ждали, что вот придут наши… Так мы пиратствовали до 11-го или 12-го августа… уставшие, голодные, раздетые и босые, а дни были дождливые, сыро… Перебравшись через реку, сильно уставшие, зашли в один дом, достали немного еды и пошли в лес… Утром в солнечном пригреве на привале, после сытного завтрака в одном хуторе у латыша «доброго» мы уснули и?… Нас там и взяли в плен [-] не без помощи того латыша, что нам дал хлеба и молока… мы оказались в плену. Как нас не расстреляли, я и сейчас не могу объяснить, тем более [-] матросов, не дюже они[, немцы и латыши] нас «любили»…».^[373]