Оборотень на щите
Шрифт:
Света резанула ножом птичью тушку. Затем подумала — в любом случае, мост Биврест не построить без человека с рунным даром. Но для этого асы должны переправить в этот мир веретено норн. Уже второе по счету. Первое уничтожил посланец Локки. Веретено норн…
Света оторвала взгляд от тарелки и посмотрела на соседей по столу.
Ингульф в ответ глянул искоса, приподняв темно-русые ресницы. Гудульф, до этого неспешно нарезавший мясо на своей тарелке, уставился в упор.
— Я думать о своя судьба, — уронила Света.
Оборотни одновременно кивнули. Гудульф степенно, Ингульф едва заметно.
— Судьба
Эти двое переглянулись. Света глянула на них умоляюще, уже не притворяясь, и Гудульф поспешно согласился:
— Про норн, конечно, знать нужно. Их трое. Урд, что значит прошлое, скручивает волоконца из того, что у человека за плечами. Ее еще зовут норна Судьбы. К примеру, я оборотень. За мной моя семья, они все оборотни, и Урд прядет из этого основу для моей нити. Вторую норну зовут Верданди, что значит настоящее. Или Становление. Верданди тянет волоконце из того, как я живу сейчас. Вот я приехал сюда, и под пальцами Верданди волокна лягут уже по-другому. А третья, Скульд — норна будущего. Или Должного. Волоконце, что накручивает Скульд на мою нить, тоньше всех. Она прядет то, что лишь должно случиться…
Скульд, полыхнуло в уме у Светы. Локки говорил, что у колдуньи Ауг, которая приводила людей из другого мира, было веретено норны будущего, Скульд.
Что, если переправить человека в Утгард способно лишь оно? И только этому веретену под силу изменить чье-то будущее? Тогда у богов сейчас проблемы. Нового владельца рунного дара сюда не притащишь. Есть одна мастерица рун, но она под присмотром оборотня. К тому же руны ее больше не слушаются.
Но как сказал Ульф — может, еще одна гроза, и ты снова обретешь свой рунный дар? Альвы пришли сюда, асы затихли, но им нужен мастер рун. И альвийки начали виться вокруг Ульфа…
Мне надо подумать над этим, решила Света. Потом сунула в рот следующий кусок перепела. Съела все, что навалили ей на тарелку, запила вином. И объявила, посмотрев на Ингульфа с Гудульфом:
— Я спать. Вы проводить?
По дороге можно еще поспрашивать, мелькнуло у нее. Об альвах, о богах, о Локки.
— Пойти должен кто-то один, — низким голосом проговорил Гудульф. — Выбери себе спутника, Свейтлан Холегсдоутир. Второй останется тут.
Ингульф молча склонил голову, соглашаясь.
О нет, подумала Света. Это слишком похоже на выбор жениха…
Она встретилась глазами с красавицей напротив. И тихо сказала, уже вставая с лавки:
— Раньше я иметь муж.
Следом Света вскинула левую руку. Задрала на ней рукав, бросила:
— Муж дать мне это. Сказать — если надо, показать и просить помощь. Я прошу. Вы сыны Ульфхольм? Мне надо помощь. Проводить меня все. Пять, шесть. Я боятся.
Голос у нее нервно дрогнул. И на всякий случай она приспустила одну из петель кожаного шнурка, обвитого вокруг запястья.
Над столешницей качнулся клык Ульфа, свет блеснул на медной проволочной оправе. Все шесть оборотней, сидевших за столом, встали.
Мой маленький отряд, подумала Света, подхватывая плащ. Еще один подарок Ульфа.
Свейта направилась к
выходу — и почему-то все оборотни, которых он отобрал, пошли следом.Ульф, не изменившись в лице, проводил жену взглядом. Затем посмотрел на светловолосую альвийку, которую спихнул с колен, как только Свейта отвернулась. Хотя кровь до сих пор тяжко билась ниже пояса, требуя излиться в женское тело…
— Скоро приплывет Хальстейн, — вдруг сказала Сигвейн, сидевшая с другой стороны.
Следом она взяла с его блюда недогрызенное телячье ребрышко. Блеснула белыми зубами, содрала с него уцелевшее волоконце мяса и проговорила:
— К его появлению ты должен быть спокоен. А ты неспокоен. Хочешь женщину.
Сигвейн скосила глаза, но Ульф продолжал смотреть ей в лицо. И без того знал, на что она уставилась. Под рубахой, между ног, ткань стояла колом. Вчерашняя ночь, проведенная за складыванием и перекладыванием камней, не помогла…
— Если уж я пришла в этот город, пропахший дымом, — лукаво добавила Сигвейн, — было бы обидно уйти, не узнав, как целуются оборотни. На тебе моя прядь, Ульф. Хочешь выспаться на моих волосах? И к утру волк внутри тебя перестанет скрестись когтями. Это нужно для дела. С Хальстейном могут прийти драккары морской стражи, и будет бой. Ты должен быть спокоен. От этого зависит и жизнь Свейты…
— Не вмешивай ее сюда, — тихо сказал Ульф.
Волк радостно встряхнулся внутри, и он грубо добавил, показывая клыки:
— Тебе хочется раздвинуть ноги перед оборотнем, вот и все. Иначе ты привела бы мне продажную девку из города. После взгляда ваших альвов любая примет меня с радостью.
С той стороны, из-за Сигвейн, к нему поплыл легкий запах неодобрения — отцу и дяде не понравилась несдержанность его речей. Еще в этом запахе пробивалась горечь. Они понемногу с ним прощались…
Мне и самому пора прощаться, подумал Ульф.
Это может случиться в любой миг. Все решено. Свейту отловит в любовную сеть один из оборотней, которых он для нее отобрал. Парни теперь рядом со Свейтой, а дальше все сделают горе, ярость и обида.
Ему осталось только разобраться с Хальстейном. И передать власть над Эрхеймом отцу с братом — чтобы Свейта могла тихо зажить в Ульфхольме. Но для этого он должен продержаться на двух ногах до конунговых щитов…
Ульф резко встал. Буркнул, разворачиваясь к Сигвейн спиной:
— Если хочешь, пошли.
Альвийка быстро поднялась со своего места.
Сигульф сдержанно улыбнулся, когда Ульф проходил мимо — хотя от брата тоже пахнуло прощальной горечью. Светловолосая альвийка оглянулась, обиженно сложив розовые губки. Но тут же покосилась в сторону стола, стоявшего у боковой стены.
Нынче волки знатно развлекутся, холодно подумал Ульф, шагая к выходу.
Шел он, пригнувшись, поэтому рубаха ниже пояса оттопыривалась не так сильно. Оборотни, сидевшие за столами, на Ульфа не смотрели, им все было ясно по запаху. Альвийки отводили глаза в притворном смущении.
А Ульф на ходу слушал, как шуршит за спиной платье Сигвейн — так, словно под ним ничего не было. Атласом по атласу переливался звук…
И воспоминанием, отзвуком мерещился ему поверх этого легкий топоток Свейты. То, как шелестела одежда на ее коже.