Оборотень

— Я не хотела… — неуверенно посматриваю на Робэрто.

— Довольно телячьих нежностей! — рыкнул Робэрто, ходя вокруг нас. — Нашла защитника! Домой пора! — присел рядом на землю, чтоб я могла забраться на него.

— Я с ним никуда не пойду, — как ребенок прижимаюсь сильнее к Джэксону.

Но почему он никогда не говорит со мной в облике волка? Что такого особенного есть в Робэрто, что тот имеет телепатический дар? Джэксон же может только жестом или взглядом показать мне что-то, и то я не всегда понимаю.

— Садись, а то пойдешь так, как пришла! — прорычал в голове голос Робэрто.

— И пойду! — продолжаю нежно прижиматься к Джэксону.

Мой кареглазый волчонок фыркнул, мотая головой, высвобождаясь из моих объятий. Обходит меня и пихает сзади носом в сторону голубоглазого, показывая, что он одобряет. Пихнул ещё раз — уже настаивает.

Медленно и неуверенно взбираюсь на чёрного волка. Не могу свести глаз с коричневого, боюсь, что придется остаться наедине со взбешенным зверем. Но карие глаза не выпускают меня из поля зрения, смотрят с нежностью и грустью. Сердце щемит, чувствую, как ему больно, и как он хочет быть со мной, но что-то держит. Словно что-то сверхъестественное не позволяет ему шагнуть мне навстречу.

Волки встрепенулись и медленно побежали верх по склону, через поляну и в лес. Мы с Робэрто бежали впереди, Джэксон прихрамывал сзади, пытался не отставать. Как только терялся из виду за деревьями, тут же останавливаю Робэрто, настаивая, чтоб дождались Джэксона. На что бешеный рычит и огрызается в мою сторону, будто ревнует.

Солнце уже встало и осветило все свои владения. Спрыгиваю с волка, Марго стоит во дворе. Не знаю, как смотреть ей в глаза, мне почему-то перед ней жутко неловко.

— Что случилось? — Марго подходит к Джэксону. — Дай посмотрю! — пытается дотронуться до его лапы, но волк отвечает рыком.

Робэрто, спустив меня, запрыгнул на балкон второго этажа и приземлившись на нем уже человеком. Посмотрел на меня недовольно через плечо и вошел в комнату.

— Эмили, — одернула меня Марго. — Иди к себе! — строгим тоном.

К себе это куда? К Робэрто? Вздрогнула от одной мысли, что придется снова остаться с ним тет-а-тет. Перевожу взгляд на Джэксона — так не хочется его оставлять, хочется обнять и утешить.

Волк валится обессилено на землю, издавая стон. В глазах усталость, больно поджимает лапу, ещё немного — и заскулит.

— Джэксон, — хочу подойти к нему, сердце щемит.

— Эмили! — злобно прорычала Марго, останавливая меня.

Женщина пронзает взглядом так неприятно, что внутри всю сковывает, охватывает чувство тревоги. Это что за фокус? Ещё один волчий трюк? Начинает тошнить, в голове все кругом, ноги едва держат.

Сил нет сопротивляться ей, разворачиваюсь и вхожу в дом. В одном точно уверена: сейчас она полезнее Джэксону, чем я!

Иду по большому, светлому и красивому, но чужому и до боли неприятному дому. Идеальная чистота и свежий запах будят чувство вины за то, что пачкаю пол грязными ногами и каплями воды, стекающими с промокшей одежды.

Медленно и тихо опускаю ручку, с холодком открываю дверь в комнату. Пусто, из ванной доносится шум воды — Робэрто в душе. Какое облегчение, что сразу не столкнусь с ним. Надоели эти презрительные и оценивающие взгляды.

Глубоко вздыхаю и медленно вхожу, не хочу шуметь. Надеюсь, что шум воды не позволил услышать мое присутствие. С любопытством начинаю рассматривать комнату, в которой провела весь вчерашний день, но так и не оценила.

Современная, в теплых тонах, спальня, совсем не похожа на то, что за дверью — холодная классика, характером напоминающая старую волчицу. Наверно здесь Робэрто фантазировал сам и причем неплохо. Сразу мелькнула мысль: «А какая комната у Джэксона?» — хоть бы у него всё быстрее зажило.

Кремовый тон комнаты восполняет солнечный свет, согревает душу. Большая кровать с закругленной спинкой смотрит на входящих. По обе стороны — тумбы с декоративными ночниками, слева — выход на балкон, прикрытый светлым полупрозрачным тюлем.

Удивил потолок — словно отражение пола. Такое впечатление, что они сделаны из одного материала.

С одной стороны стоит двуместный диванчик, перед ним стеклянный столик, а на стене висит плазма. По углам прячутся высокие тонкие колонки — звук должен быть просто чумовым!

С другой стороны камин, что всегда считала атрибутом роскоши. Люблю смотреть на огонь, особенно мечтала в зимний период греться у него…

Мои разглядывания своим выходом из ванной прерывает Робэрто. Мокрый, растрепанные волосы, обнаженный торс, джинсы висят на бедрах, торчит белая резинка боксеров.

Смотрит с неприязнью и шагает ко мне. Глупо хлопаю глазами, теряюсь: что сказать или что сделать? Молча хватает и поднимает на руки.

— Робэрто, ты чего делаешь? — сердце заколотилось в груди быстро.

Игнорируя, заносит в ванную, которую тоже вижу впервые.

— Эй, ты чего? — пытаюсь вырваться из его рук.

Не позволяя улизнуть, подносит к наполненной до краев ванной и почти кидает меня туда.

— Ааа… — завизжала, но вода оказалась приятно теплой.

Сижу, как дура в вещах, всю колотит. Вода волнами расплескивается за край, а я не знаю, что сказать. И так понятно, что он бесится из-за моего побега и делает всё назло. Не бить же женщину, ещё и беременную!

— Спинку сама потрешь? — злобно прорычал у уха.

— Несомненно, — неприятно огрызнулась.

Хлопнул за собой дверью, ничего не сказав. Я не против, пусть идет — это лучше, чем снова ругаться. Думаю, он тоже от этого устал!

Несмотря на наличие вещей на теле, откидываюсь на спинку и согреваюсь. А все-таки ванную с теплой водой приготовил для меня, зная, что я мокрая и замерзшая. Лежу, устало закрываю глаза — тяжелые вещи можно снять потом.

Конец POV Эмили

POV Автор

Робэрто хлопнул дверью ванны, оставляя Эмили одну, не позволяя разразиться новой ссоре. В голове у блондина и без этого творилось невесть что, дай разжечься искорке — мог начаться целый пожар.

Надел первую попавшуюся под руку майку и вышел из спальни. Достал телефон и быстро набрал номер. Медленно спускаясь, слушая гудки, тяжело дышал и нервничал. Что же могло послужить такому негодованию? Побег девушки, которая, казалось, любит? Неожиданно теплое отношение брата к ней? Ревность и злость испепеляли рассудок Робэрто.