Оборотень

— А тебе, смотрю, мало? — встает и шагает к ней.

— Что вы с ней сделали? — злость раздирает, как можно издеваться над женщиной?

— То, что с тобой не получается, — сказал, не повернувшись в мою сторону.

Плеснул ей в лицо ту же жидкость, что и мне. Лара зажмурила глаза и стиснув зубы, зарычала. Кожа её задымилась, словно на неё вылили кислоту.

— Оставь её в покое! — не могу смотреть на эту жестокость. — Ты убьешь её… — дергаю руками, пытаюсь высвободиться, но не получается — туго затянуты веревки.

— Не вопи! — схватил меня за волосы и поднял лицо, злобно заглядывая в глаза. — Смотрю, у тебя иммунитет на аконит, но я обязательно найду то, что тебя успокоит! — отпустил, грубо дернув напоследок за волосы.

— Вот урод! — тихо пробубнила, чтоб он не услышал, а то ещё вздумает вернуться обратно.

Сижу, не могу голову поднять, затекли все конечности. Интересно, как долго я находилась в отключке. Смотрю на Лару, у неё уже регенерирует кожа на лице, почти не осталось и пятнышка. Эта часть природы оборотней мне по душе, даже завидно немного.

— Что они хотят от нас? Убили бы и дело с концом! — дергаю руки сзади, пытаясь хоть на миллиметр ослабить узлы.

— Думаешь, им нужна ты? — усмехается и вздыхает глубоко. — Не ты, не я — мы им не нужны. Мы так — приманка, — закатывает глаза устало. — Им нужен альфа, вот и устроили западню. Охотники пытаются выманить его на свою территорию. Тебе ли это не знать, дочь охотника? — с неприязнью произнесла последнее предложение.

— Альфа? — пытаюсь не обращать внимание на её тон, не время и не место выяснять отношения.

— Выманят Робэрто и попытаются убить, — устало откидывает голову, облокачивая о столб.

— Убить? — шепнула испуганно.

Робэрто — альфа? И почему он мне раньше не говорил об этом? Хотя, какая разница теперь, это ничего не меняет! Да и я не спрашивала никогда! Но, если так подумать, у нас и момента не было поболтать по душам.

— Робэрто — старший брат? — интересно стало, раз уж разговор зашел про братьев Ливертонов, но рыжая не ответила. Наверно, решила меня игнорировать, злясь из-за Робэрто. — И они совсем не похожи, а вот Алекс с Робэрто почти на одно лицо, — стала рассуждать вслух, совершено не обращая внимание на присутствие Лары, которая недовольно на меня посматривает.

— Потому что они от разных матерей! — пробубнила под нос, отворачиваясь. — И Джэки старший! Его мама умерла при родах, после отец женился ещё раз, и появились Робэрто и Алекс.

— Я тебя узнала, — тихо шепнула. Вдруг мы умрем, а так и выговоримся друг другу? — Ты тогда целовалась…

— А я все-таки рассчитывала на человеческую забывчивость, — нервно усмехнулась, но не думаю, что ей смешно. Лицо искажается от боли, делает глубокий вдох.

— По ходу вы нас, людей, и за людей не считаете? — смотрю и понять не могу, что так мучает ее, что изводит до изнеможения? — Ты любишь старшего Ливертона? — и зачем только лезу в её душу? Какая мне разница?

— Я даже не знаю, — мотает головой. — Мне иногда кажется, что я люблю их обоих…

— Ты больная! — смотрю с неприязнью, хотя чем я от неё отличаюсь? — Морочишь им обоим головы…

— Я? — выкрикивает. — Это они мне…

— Что они тебе? — стиснув зубы, умалчивает что-то, но чувствую, что хочет высказаться.

— Не прикидывайся наивной девкой! — гнев переполняет ее больные потускневшие глаза. — Джэксон — старший, он был вожаком, когда мы встречались. Мы собирались пожениться, завести полноценную семью. Но что-то стукнуло в его больную голову, и он передал голос альфы Робэрто.

— Но при чём здесь ты? Он бросил тебя? — не могу представить Джэксона в качестве предателя. Только не он!

— Это я его бросила! — злобно прошипела сквозь зубы. И тут я вспомнила слова Джэксона: «с тобой я снова чувствую, что живу!» Теперь я понимаю его поведение — он боялся снова пережить боль разбитого сердца. Странная опека в клинике, странное общение и настойчивость в разговоре о дружбе. Джэксон не понимал, чего хотел? Убегал от отношений и снова возвращался, а я так и не смогла его понять. Откуда мне было знать, что он…

— Я была обещана альфе своим отцом! Я должна стать женой вожака! Мой долг понести наследника и будущего предводителя рода Ливертонов! — затараторила о каком-то патриотизме! Волчий патриотизм.

— И Робэрто не принял тебя из-за Джэксона? — в моей голове какие только версии не вертятся.

— Не принял? Ты смеешься? Да я ещё с Джэксоном была, он уже заглядывался на меня. И вот откуда-то появилась ты! Ещё и беременная! — хорошо, что она связана, так рычит, что явно готова мне глотку перегрызть.

— Ну уж извини! — так же противно кинула на нее взгляд. — А знаешь, так тебе и надо! — нагло смотрю ей в глаза. — Ты разбила сердце старшему брату, а младший забил на тебя! Это называется все возвращается бумерангом!

— Разбила? Ты думаешь, я его не любила? С ума сходила, когда он решил все оставить! Думала, что не переживу его выбор…

— Выбор?

— Он власть и силу променял на свободу! Голос альфы променял на какую-то свободу! Неожиданно в нем проснулся романтик, который решил пуститься по миру, и еще и потащить меня с собой! Ну поскитался годик, и где он сейчас? Блудный сын вернулся обратно, вот только кто он теперь? Простой волк, которым помыкает младший брат! Противно смотреть на него! — отвернулась в другую сторону, кажется, она прячет слезы.

— Так противно, что висла у него на шее, — вспоминаю их объятия, неприятные мурашки бегут по коже — ревность. Тогда я и рассчитывать не могла на любовь Джэксона ко мне.

— Тебе не понять, — шепнула и замолчала. Какой бы выбор она не сделала, какие бы выводы не мелькали в ей голове — ей больно от одной мысли, что она отвергнута.

Услышала от неё то, чего никогда не рассказал бы Джэксон. Скрытный и до боли любимый, сильный и красивый, гордый и ревнивый. Хочу хотя бы еще разок взглянуть в его карие глаза, полные боли и одиночества, хочу быть его лекарством, хочу жить и любить его.

— Ну вот, Пиккер, — входят двое мужчин.

Один из них тот, который только что вышел, а другого вижу среди них впервые. Он намного старше всех остальных, да и взгляд более важный и серьезный, седина, мешки под усталыми глазами. Несмотря на возраст, черты лица кажутся такими знакомыми. Где-то я его уже видела, воспоминания смутные и далекие, словно выдернуты из глубокого детства.

— Эта уже подыхает, медленно и верно, — усмехается мерзкий тип, ногой пнув Лару.

— Ммм… — съежилась и зажмурила глаза от боли.