Оборотная сторона медали

Какое-то время Стивен ковырял ножом в ране, сравнивая Диану с тигрицей, потом, после заключительной затяжки, от которой закружилась голова, выбросил тлеющий окурок и спустился вниз.

— Мистер Пратт, — сказал Стивен, когда они пили кофе, — вы начали с того, что как только увидели капитана Обри, сразу убедились — жульничество подстроено. Могу ли я спросить, что привело вас к такому выводу? Он представил неопровержимые аргументы, с которыми я незнаком?

— Нет, сэр. Дело не столько в его словах, а в том, как он это сказал. Его изумило предположение о том, что его могут посчитать способным изобрести подобный вздор — он в жизни не слышал об опционах или продажах с будущей поставкой, пока не рассказал Палмер — он был уверен, что Палмер объявится — замечательный собеседник и такой знаток вин — как же они посмеются, когда все закончится. По роду своей деятельности, сэр, я слышал много отрицаний и объяснений, но такого — никогда. Не пронять ему так присяжных в конце длинного процесса, ошалевшим от зала суда и затравленным прокурором, а может, и судьей — хотя в этом деле наверняка и судьей. Но лицом к лицу в комнате на третьем этаже с видом на улицу в Маршалси — знаете, как говорят католики, его можно причащать без исповеди. В моем деле набьешь нюх на подобные вещи. Мне хватило его послушать минут пять, даже и две, чтобы понять — он невинен, как нерожденное дитя. Господи, да этот джентльмен — хуже агнца на заклание, редко когда мне доводилось видеть подобное.

— Рискну предположить, что опыта вам не занимать, мистер Пратт?

— О да, сэр. Думаю, опыта у меня не меньше, а то и побольше, чем у большинства. Я родился в Ньюгейте, видите ли, где мой отец служил надзирателем, так что рос я среди воров. Воры и их дети были моими компаньонами и товарищами по играм, я их хорошо узнал. Некоторые были редкостными ублюдками, особенно доносчики, но не многие. Потом отец перевелся в Клинк, а потом в суд Королевской скамьи, так что я обзавелся новыми друзьями среди воров и им подобных к югу от реки, и среди мелких стряпчих, тюремщиков, констеблей, и офицеров стражи. Все это оказалось очень полезным, когда я принялся за свое дело после службы на Боу-стрит.

— Ага, — кивнул Стивен, — уверен, что пригодилось.

— Теперь, сэр, — продолжил Пратт, ставя чашку на стол, — мне, может быть, лучше отправиться обратно в Лайон-инн. Признаюсь, мне казалось, что я выследил этого типа. Хотя там сейчас много кто живет, особенно на заднем дворе — там развелся настоящий крольчатник — но под мое описание попадут немногие. Он где-то пять футов семь дюймов ростом, худощавый. Носит короткий парик или пудрит собственные волосы. Ему около пятидесяти, и он, конечно же, себе на уме.

— Что вы подразумеваете — "себе на уме"?

— Простите за грубую речь, сэр, это жаргонное название для нечестной особы. Если не хватаешься за каждую возможность, то тебя причислят к простофилям. Весь мир делится на тех, кто себе на уме, и на простофиль. Мистер П. — из первых, разумеется, только профессиональный жулик будет так заметать следы. К тому же он родом из сливок общества, джентльмен по рождению. Не смог бы он пообедать с капитаном Обри и проговорить с ним всю ночь, будучи просто разодетым карманником. Капитан, хоть и простак, раскусил бы его, наверняка бы раскусил. В общем, я думал, что нашел свою добычу, но ошибся. Он там не живет. Или заметал следы, в чем я сомневаюсь, или же просто отдыхал или оставил там сообщение. Жестокий удар, но я продолжаю работать, расспрашивая служанок, уличных мальчишек, носильщиков мусорщиков и им подобных. Задействую и другие свои связи — веду розыски в гостинице, дабы выяснить, с кем он встречался, и снова выйти на след. Ищу везде, среди известных моим друзьям выходцев из благородных, их ведь вполне могли склонить на это. Но, господа, — произнес Пратт, переводя взгляд с одного собеседника на другого, — моя первая удача обернулась в конце концов вовсе и не удачей. Раз не удалось взять его с первого наскока, не хотелось бы мне раздавать серьезных обещаний. Вся эта проделка — это не мелкий грабеж, даже не большой грабеж, а самый высший класс того, что можно назвать виртуозным грабежом. Подобные дела — а мне попадалось несколько случаев страхового мошенничества и одна афера с курсами ценных бумаг примерно такого же масштаба, тщательно подготовленные и без оглядки на расходы — проворачиваются джентльменами с помощью всего лишь одного доверенного агента, как его можно назвать, который нанимает пособников, всегда через двух-трех посредников, и присматривает за деталями. Два-три посредника обязательно: если бы я уцепился за квакера и хвастуна, которые наверняка из скакового жулья, проку от них бы не было. У них даже представления нет о настоящем нанимателе. Доверенный агент единственный может донести на своих хозяев. А уж они позаботятся, чтобы так не вышло — обычно придерживая для него обвинение в тяжком преступлении, за которое прямая дорога на виселицу, а то и что-нибудь понадежнее, на случай, если дела пойдут слегка не так, как надо.

Стивен и сэр Джозеф исподтишка обменялись взглядами — такая практика встречалась и в разведке.

— Этот парень тоже должен обезопасить себя похожим способом от нижестоящих. Я продолжу искать мистера Палмера, конечно, и может, даже найду, но все равно сомневаюсь, что мы узнаем что-нибудь об организаторах всего этого дела.

— С нашей точки зрения, — ответил Стивен, — поиск Палмера важнее всего. И поскольку слушания близятся, найти его нужно быстро. Послушайте, мистер Пратт, есть ли у вас надежные коллеги, которые смогут работать с вами ради экономии времени? Я с радостью заплачу им ту сумму, какую вы сочтете подходящей. А если мы сможем поговорить с мистером Палмером до суда, то вашу награду я удвою.

— Что же до коллег, сэр... — замялся Пратт, потирая костлявый подбородок. — Конечно, если Билл будет работать к югу от реки, это сбережет кучу времени, — пробормотал он, а вслух сказал: — Только с Биллом Хеммингсом и его братом я могу сотрудничать с открытым сердцем. Они оба работали со мной на Боу-стрит. Поговорю с ними и дам вам знать.

— Поговорите, мистер Пратт, и молю, не тратьте время впустую. Нельзя терять ни минуты. И помните, вы можете выставить мне внушительный счет. Не дайте десятку гиней встать на пути.

— Дорогой Мэтьюрин, — забеспокоился Блейн, когда Пратт их покинул, — позвольте заметить, что если вы будете заключать такие сделки, то никогда не разбогатеете. Вы прямо-таки уговариваете этого Билла Хеммингса ободрать вас как липку.

— Конечно, это легкомысленное предложение, — отозвался Стивен со слабой улыбкой. — Но насчет того, чтобы никогда не быть богатым — мой дорогой Блейн, я уже богач. Крестный оставил мне наследство, упокой Господи его душу. В жизни не знал, что может быть столько денег, в смысле в руках частного лица. Но это только между нами — не хотел бы, чтобы это стало всеобщим достоянием.

— Когда вы говорите о крестном отце, то имеете в виду дона Рамона?

— Именно его, пусть земля ему будет пухом. Но не стоит этого упоминать.

— Конечно нет. Внешний вид достойной умеренности гораздо более полезен — держаться его разумнее с любой точки зрения. Но между нами, разрешите поздравить с вашей удачей.

Они пожали руки, и сэр Джозеф продолжил:

— Если я не ошибаюсь, дон Рамон был одним из богатейших людей Испании. Может быть, вы пожертвуете средства на основание кафедры сравнительной остеологии?

— Вполне могу. Мысли мои следовали в этом направлении, когда у них вообще было время следовать куда-нибудь.

— Кстати, о богатстве. Пойдемте в мой кабинет, посмотрите, что мне прислал Бэнкс.

Сэр Джозеф пошел первым, аккуратно открыв дверь — вся комната была забита футлярами с ботаническими, энтомологическими и геологическими образцами, с трудом балансирующими в шатких грудах.

— Господи, — воскликнул Стивен, схватив высушенную шкуру суринамской пипы — какое великолепие!

— Жуки просто сверкают. Какое же счастливое утро я провел с ними, — отозвался Блейн.

— Откуда же вся эта красота?

— Это коллекции, собранные для французского ботанического сада различными агентами. Они достигли Ла-Манша, а там их перехватил "Свифтшур". Адмиралтейство передало все это Королевскому обществу, а Бэнкс отправляет их Кювье со следующим картелем, как обычно в таких случаях. Мне он их просто прислал полюбоваться перед упаковкой.

— Если джентльмены хотят есть обед горячим, — прервала их экономка сэра Джозефа тщательно сдерживаемым тоном, — то, возможно, они решат сесть за стол прямо сейчас.

— Господи, миссис Бэрлоу, — воскликнул сэр Джозеф, уставившись на скрытые грудой законсервированных змей часы, — боюсь, мы опаздываем.

— А нельзя ли есть руками, — поинтересовался Стивен, — как сэндвичи?

— Нет, сэр, нельзя, — отрезала миссис Бэрлоу. — Суфле — это вам не сэндвич. Хотя, если вы сейчас же не отправитесь за стол, оно будет как блин.

— Люди говорят много недобрых слов о лорде Сэндвиче, — заметил Стивен, когда они рассаживались, — но я считаю, что человечество у него в глубоком долгу за столь гениальное изобретение. Да и в любом случае, он был хорошим другом Бэнкса.