Оборотная власть

Арис молчит.

Он молчит!

Между нами лёд.

Арис, ты же знаешь, я так не выживу.

Пугает, ломает это дикое безмолвие. То верю, то не верю, что я вообще нужна была ему. Качает из крайности в крайность. На пределе ожидаю дальнейшего развития событий, так как состояние мужа настораживает. Не пытается поговорить, ведет себя, словно я никуда и не уходила. Порою кажется выжидает. Или тут тоже правило работает, дать первые сутки одуматься мне. Те самые, которые я вырвала у Ариса зубами, принудила его нарушить уговор. Только есть но. Отношения через чур разные. Там у нас плескала жажда, потребность в друг друге, а здесь...

Внимательно смотрю на Тима. Ощущение, что я ему в тягость и весь сопутствующий фарс.

Тогда зачем?!

За окном ночь, снова идёт снег, обреченно слежу, как кружатся пушистые снежинки и исчезают где-то там внизу. Укрывают наши следы, а я их все равно отчетливо вижу. Была уверена сюда не вернусь и все у меня получится. Оля мой ключ к информации, понимаю, увы не пользуюсь. Все равно, состояние - делайте со мной что хотите, уже все равно.

Вздрогнула от звука уведомления. Это телефон Тима, быстро поднял, взглянул, ответил, вернул на место. Сердце забилось с перебоями. Дыхание разгоняется до учащенного. Не пытаюсь себя успокоить, потому, что раздается звонок в дверь.

Вздрагиваю, подскакиваю.

Если там Молчанов, я без раздумий уйду с ним. Да, знаю, слишком быстро сломалась. Уверена, чтобы не думала, именно так и сделаю.

Тим поднимается лениво, проходя мимо меня, надавив на плечи, опускает обратно на стул.

– Остынь.

Идет открывать.

Глава 37

Секунды тянутся мучительно, время между вдохами растягивается до максимального, осознанно вгоняю себя в состояние недостатка кислорода. Медленно поворачиваюсь и слежу как Тим из прихожей неторопливо идет в кухню.

Один.

В квартире стоит звенящая тишина, допускаю мысль, что это у меня в голове звенит.

Все нормально...

Все нормально.

И срываюсь. Нихрена не нормально. Аристарх Молчанов не придет за мной. Глаза жжет, слез нет. Я была уверена, я знала, что он рядом, где-то тут совсем близко. Я чувствовала его! Ждала.

Аристарх за мной пришел. Я клянусь, прогнулась бы и ушла. Я клянусь тебе...

Кому я кричу молча? Ему. С ним веду диалог. Но Молчанова здесь нет, это всего лишь разыгравшаяся фантазия, шиза очередная, будто я знаю, слышу, чувствую. На самом деле все проще.

Статуей застыв посреди нашей с Тимом бывшей спальни, еле дышу. Больно, чудовищно, сокрушающе больно, видится истиной, если я сейчас совершу хоть одно движение, то распадусь на атомы за долю секунды. Даже сейчас жить хочу, пережидаю пик, борюсь за жалкое существование. Прокручиваю многократно ролик короткий, как из прихожей Тим один на кухню идет, в руках крафтовый, свернутый аккуратно пакет, залеплено наклейкой белой. Выражение облегчения на лице, глаза словно ожили, яркими стали, надежда читаема в них. На что?

На самом деле не интересно. Без него мир серый, невзрачный до противного, фоновый режим. Воздух отрава, кровь кислота, души нет больше - погибла. А я живу, сейчас прямо вдыхаю, наполняясь необходимым для питания оболочки. Никто. Ничто. Пустота.

Осторожно ступая, двигаюсь к кровати, сажусь, словно старушка дряхлая. Обессиленная, с трудом поднимаю ноги на постель, подтягиваю к груди, завалившись на подушку.

Я сама себе все придумала.

Не слышит - совпадения, не чувствует - он камень, демон чистой воды, плевать на все и всех и уж тем более на такую пешку как я. Фигура на доске, которую переставляет в нужном направлении, преследуя свои цели.

Пока мой разум жив был, еще тогда, когда боялась признаться Тиму в измене, тогда я боролась. Последние месяцы в стране иллюзий пребывала и выполняла задания по-щелчку. Верной псиной слюни на него пускала, в глазах взаимности и доверия искала. Дура.

Холод настолько сковал мышцы, что не чувствую, жар от пепелища внутри сошел на нет, теперь я остываю.

Сон сморил вымотанный организм, чувствовала, как укрыли меня, как шептались тревожно, будто вдалеке. Не пыталась хвататься за реальность, желала провалиться в тьму и ничего не осознавать.

Только кто бы позволил.

Вижу как сидит в салоне БМВ, лобовое стекло почти засыпало снегом. Лениво курит, периодически потирая подрагивающие ладони, со стороны, словно они его беспокоят, то ли дрожь унять хочет. Глаза огонь и лед, всполохи пламени пробиваются, тухнут и снова, так без остановки.

"Зачем ты приехал?"

Срывается само.

Замечаю как тормозит дыхание Ариса, рука на половине пути застывает, взгляд стеклянным становится. Тупо смотрит перед собой. Меня нет рядом, я сторонний наблюдатель, слышать не может. Почему тогда реагирует?

Резко отмирает, выбрасывает недобитую сигарету в окно и запускает двигатель. Челюсти стискивает явно до скрежета, кроша зубную эмаль. Дворники расчищают стекло от снега, решимость на лице, а в действиях нет ее, снова застыл. Тянется к пачке измятой, обнаруживает, что пуста, швыряет куда попало. Так тяжело становится, когда до хруста кулаки сжимает, опустив ладони на бедра, продолжает пялиться в никуда перед собой.

В полусне ощущаю влагу по щекам, грудь сдавливают чужие эмоции, моих то нет, выгорели. Ничего, перетерплю, всего лишь сон, утром и не вспомню.

Следом наступает состояние покоя, из которого я вылетаю как пробка от шампанского, ощущая на всем теле тяжесть. Человеческое тепло исходящее от сильных рук, сердцебиение размеренное возле уха. Плотно прижата к широкой груди.

Выдыхая осторожно, пытаюсь отстраниться, первое, что приходит в голову: Арис будет в бешенстве.

Убьет обоих...

Мне нужно срочно вымыться.

Сердце ударяется как о стену непробиваемую, дыхание стопорится, сглатываю ком эмоций перекрывший горло, через рот приоткрытый тяну кислород упрямо.

Тим крепче сжимает, вдавливая в себя и бормочет еле разборчиво:

– Все хорошо...

Вздыхает и чуть ослабляет хватку. А я заново учусь дышать, страх вперемешку с истерикой и в добавок понимание, как есть на самом деле. Мурашками покрываюсь, хоть и жар идет от тела мужа. Моего законного мужа.

Не забрал.

Не пришел.

Вернул туда где и была.

Верчу выводы печальные в голове. Мой выбор, сама ушла, почему должен был держать... Ответа не будет никогда, потому, что ничего не должен. Только я всегда и всем должна. Прикрываю веки, сосредоточившись на системе вентиляции легких.