Оборотни Гведского леса

Всех увлекло повествование. Затаив дыхание они слушали грубый голос барона, который принялся читать летопись, водя пальцем по строчкам:

– Волкодлаки бросились на Вульфоальда, и началась битва. Оборотни не могли пробить доспехи, сработанные ксантскими мастерами. Вульфоальд отважно поражал одного монстра за другим. Наконец, остался только самый крупный волкодлак. Он оскалил чудовищную красную пасть, его жёсткий загривок встал дыбом. Клацая зубами, страшилище бросилось на Вульфоальда. Тот бестрепетно встретил атаку зверя своим копьём. Проткнутый насквозь, волкодлак рухнул на землю и замер, изливая из ран потоки крови. Вульфоальд слез с коня, снял шлем и стальные перчатки. Опираясь на копьё, он встал над оборотнем, поставил на него ногу, затем на поляне прогремел его клич: «Слушайте все! Люди и демоны! Теперь я – хозяин замка Волчий Клык – ваш повелитель!» В ту же секунду, казалось, мёртвый волкодлак вдруг подскочил и, извернувшись, укусил Вульфоальда за правую руку. С проклятием Вульфоальд пригвоздил копьём оборотня к земле. Подбежавшие слуги перевязали рану своему господину и помогли ему подняться в замок, а поверженных волкодлаков сожгли. На том месте, где горел погребальный костёр, потом соорудили фонтан.

– Очень интересная история, месьер барон, но как она связана с криками, которые мой помощник слышал вчера вечером? – пропищал нотариус.

– Я ещё не закончил, – нахмурил брови Пипин.

– Ах, так? Тогда мы все во внимании, месьер барон.

Пипин допил пиво, вытер бороду платком, услужливо поданным Сирапуком, и снова принялся читать:

– Вскоре строительство замка было закончено. Вульфоальду понадобилась хозяйка его гнезда и он решил, что пришло время жениться. С детства Вульфоальд был помолвлен с Элодиной – дочерью барона Яна Кассиуса Барбара.

– Вашего предка, месьер барон? – не удержался неугомонный Эмиль. Маэстро Капучино дернул кладоискателя за жилет, чтобы заставить его замолчать.

– Угу. Зимой барон Барбар привёз Элодину в Волчий Клык, где всё уже было готово к весёлому пиршеству. Они сыграли свадьбу и молодожёны удалились в спальню. Ночью барона разбудил пронзительный крик Элодины. Выхватив меч из ножен, отец бросился на помощь дочери. За господином поспешили слуги. Когда они взломали дверь в спальню, то увидели страшную картину. На брачном ложе громадный волкодлак терзал окровавленное тело несчастной новобрачной. Элодина была мертва. Вне себя от горя барон Барбар ударил оборотня мечом и отсёк ему правую переднюю лапу. Верные слуги окружили зверя. Чудовище пыталось бежать, но всюду натыкалось на острия копей. По приказу барона волкодлака заковали в цепи, надели железный намордник и посадили в клетку. Когда полнолуние прошло, в клетке оказался Вульфоальд. Правой руки у него не было. В компенсацию за потерю Элодины барон Барбар объявил Волчий Клык своим владением. Он поселился в замке, а чтобы отомстить за дочь, уморил Вульфоальда голодом. Перед смертью Вульфоальд проклял весь род Барбаров и пообещал через сто лет в полночь убить потомка барона, – захлопнув фолиант, Пипин тяжело посмотрел на присутствующих. – С тех пор, месьеры, призрак оборотня бродит по замку. Много раз слуги замечали в самых дальних уголках косматую тень. Некоторые даже видели огромного волка, хромающего на трёх лапах, который появлялся ниоткуда и исчезал в никуда. Неудивительно, что все слуги бросили меня. Лишь Сирапук хранит верность своим господам.

Даже при этих лестных словах Пипина восковая физиономия Сирапука осталась неподвижной, словно маска.

– Вы, конечно, обратили внимание на огрызок башни? Она называется Башней Призраков. Это в её глубоком подвале Тёмный Хозяин забрал душу Вульфоальда в Тёмную Долину, где она будет вечно страдать. Уже много-много лет в башню никто не ходит, вот она и разваливается понемногу. Говорят, по ночам там можно услышать стоны, вой и плач оборотня. У нас в замке бытует предрассудок, что нельзя стучать в стену и, тем более, отзываться на чей-то стук – может появиться Вульфоальд, – Пипин грозно сдвинул кустистые брови, – поэтому я вам не советую шляться по замку, месьер столичный нотариус. Остальных это тоже касается.

– А крики?

Пипин раздражённо пробурчал:

– Что крики? Разве не ясно, что это был Вульфоальд? Завтра исполняется сто лет со дня смерти проклятого оборотня, разорви Деус ему задницу, и согласно легенде в полночь я должен буду умереть.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой появляется графиня

После завтрака Пипин уединился в кабинете, а его постояльцев Сирапук проводил в гостиную. В малую гостиную, как торжественно прохрипел Сирапук. По сравнению с холодной столовой, там было гораздо уютней. Плотные парчовые портьеры, спускавшиеся до самого пола, были раздвинуты и большие полукруглые окна пропускали достаточно света. В камине весело потрескивал огонь. Хвойный армат сосновых поленьев радовал обоняние. Массивные диваны и кресла, обитые кожей, приглашали предаться безделью. На отделанных под морёный дуб стенах висели гравюры, на которых были изображены дамы и месьеры в старинных одеждах. Кроме гравюр малую гостиную украшали головы охотничьих трофеев хозяев замка. Был даже роскошный рояль, но на всём лежал отпечаток ветхости. Кожа кресел потрескалась, парча потускнела, лосиные, оленьи и кабаньи головы запылились, у рояля не хватало нескольких пожелтевших клавиш.

Сирапук выставил на изящный столик, стоящий на одной ножке (в Гведиан'aполисе такие столики называют геридонами), оплетённую бутыль с наливкой и рюмки из цветного ксантского стекла, затем отвесил общий поклон и исчез за дверью. Маэстро Капучино налил себе немного наливки, попробовал, задумчиво почмокал губами.

– Неплохой букет, месьеры. По вкусу это пойло напоминает мальвазию из Портобелло. В молодости я с цирком-шапито «Девять повозок» много гастролировал на юге в Оранжевой стране. Побережье Аквамаринового залива, Гведская Ривьера, Портобелло, Южная Александрия. Райские места, чудесное время!

Разобрав рюмки, постояльцы замка уселись поближе к камину. Эмиль проговорил, обращаясь к Мартиниусу:

– Как вы думаете, ваша учёность, а не стоит ли нам немедленно покинуть замок? Что-то мне здесь страшновато.

Маэстро Капучино поддержал кладоискателя, но нотариус показал на густой снежный туман за окнами.

– Это невозможно, месьеры. В такой снегопад мы не проедем и четверти мили.

Оба блондина разочарованно посмотрели друг на друга. Вздохнув, Эмиль одним глотком осушил рюмку; икнул, воспитанно прикрыв рот ладонью. Маэстро Капучино пожал плечами:

– Ну что же. Если нет другого выхода, придётся прятаться от непогоды в Волчьем Клыке. Но я считаю, месьеры, что, как благоразумные люди, мы должны закрыться в своих комнатах и спокойно ожидать конца бури. Ведь на нас-то проклятие оборотня не распространяется.

Мартиниус лукаво сморщил нос:

– Вы верите в оборотней, маэстро?

– А вы нет?

– До сих пор у меня не было случая убедиться в их существовании. Может быть, теперь этот случай настал?

– А вы смелый человек, ваша учёность, – маэстро Капучино смерил маленького старика насмешливо-обворожительным взглядом. – Должен сознаться, что я не так смел, как вы, поэтому выбираю крепкие запоры и решётки на окнах.

– Да и копьё с серебряным остриём тоже не было бы лишним, – добавил Эмиль.

– Лично я предпочёл бы двуствольный пистоль, заряженный серебряными пулями, – заметил маэстро Капучино, – а лучше трёхствольный.

Мельхиор был согласен с блондинами. Ещё не хватало ко всем трудностям и неприятностям этой поездки прибавить знакомство с призраком древнего оборотня! Замок Волчий Клык с первого взгляда не понравился юноше. Он с отвращением оглядел замшелую обстановку гостиной и ему показалось, что голова лося со стены напротив подмигнула ему стеклянным глазом. Мельхиор вздрогнул.

Эмиль с опаской посмотрел на закрытую дверь.

– А вы заметили, месьеры, что здешний кастелян – вылитый оборотень Вульфоальд. Старый, жуткий и без правой руки. Точно такой, как из той летописи.

На это замечание никто не ответил. В малой гостиной установилась тишина. Маэстро Капучино рассеяно вертел в руках нож, больше похожий на кинжал: довольно длинное лезвие, стальная рукоятка украшена драгоценным камнем и красивой гравировкой. Блестящий клинок так и мелькал между ловких пальцев фокусника. Мартиниус пил наливку, прикрыв глаза. Мельхиор недоверчиво присматривался к звериным головам. За стенами гудел ветер.

Внезапно тишину нарушил зловещий звук гонга. Кто-то дубасил по нему, не щадя слуха обитателей замка.

– Кого это принесло в такую метель? – удивился Эмиль.

Нотариус открыл глаза.

– Мельхиор, сходите и узнайте, кто приехал.

Вместе с Мельхиором пошли и оба блондина. Когда они втроём спустились в холл, то увидели целую толпу, перед которой Сирапук тупо повторял хриплым голосом:

– Сюда нельзя! Месьер барон будет гневаться.

Толпа состояла из двух женщин и двух мужчин, закутанных до самых глаз в зимние одежды, покрытые коркой льда. От них пахло морозом. Женщины откинули капюшоны своих плащей с каракулевой подкладкой. К разочарованию Мельхиора, одна оказалась жуткой старой каргой, а другая – каргой ещё более жуткой и старой. Первая – попроще, с очень широкими бёдрами, недоверчивым взглядом и озабоченным выражением бледного, без кровинки лица, резко контрастирующего с длинными чёрными как смоль волосами, рассыпанными по плечам из-под вдовьего чепца. Скорее всего, крашеными. Даже не лица, а какого-то кошмара – настоящая ведьма – но другого лица у этой старухи всё равно не было. Вторая – аскетического вида, изысканная, величественная, хрупкого телосложения. Аристократически уродливая, с крючковатым носом, широким красивым ртом, жёсткими глазами цвета океанской воды и гривой невероятно белых волос. Она опиралась на трость с рукоятью в виде козлиной головы.