Обороты

– Уверена? – осторожно уточнила Хиталь.

Рисковать головами Воли, любимого и друга ради туманной возможности девушка не хотела.

– Она – страж, – криво усмехнувшись, только и бросила Воля, прежде чем быстро осмотреться.

Что бы там не происходило, видимо оно было чрезвычайно важно для всех кошар. Прежде чем они приблизились к долине, Грегуар и Маак дважды проверили путь. Последний даже обнаружил несколько мест, где, судя по всему, обычно таились часовые, но сегодня их не было.

Кругом простиралось море разнотравья, в котором утопал весь мир. Достаточно высокий, непрестанно шелестящий покров скрадывал шумы, но и он не смог заглушить звука, что привлек внимание Воли. Нахмурившись, Рамина напряженно замерла, всматриваясь в даль, пока не различила уже не только топот копыт, но и пару всадников.

Пару подозрительно знакомых всадников на смутно знакомых лошадях. Только Тарис разводил этих серых.

– Шарриаш и Лорей, – приложив ладонь козырьком ко лбу, коротко произнес Маак, подтверждая опасения Рамины.

Помимо воли она тихо застонала, прикрыв глаза. Появление здесь Шарриаша могло говорить только об одном…

– Ай да как же, неприятности и без Лейви случились! – разделяя мнение Воли, мрачно пробормотал Грегуар.

– Но как же Ошер и Тард? – встревожилась Хиталь. – Они ведь здравомыслящие мальчики!

– Вот именно – мальчики, – с горечью бросила Рамина, направившись навстречу всадникам.

Еще когда она оставляла эту троицу, Воля предчувствовала какую-то беду, чуяло материнское сердце, что неугомонная дочь на месте не усидит и вот результат. Все, что оставалось ей – снова спешить на выручку любимому чаду и задаваться одним вопросом. Как Аскар, зная, насколько опасна жизнь кшерхов даже без такого, бестолкового и бессмысленного риска, рискнул отправить сына с ними.

Впрочем, об этом можно было подумать позже. Сейчас она была Волей и матерью и твердо вознамерилась всей троице надрать уши.

Алое марево пыли дрожало в воздухе. Под ногами сотен человек, что спешили к главное площади, красная глина дорог стиралась в пыль, поднималась в воздух багровым облаком.

Давно уже в селении не было настолько масштабного празднования, давно уже великий Кош не был так благосклонен к своему народу. Наблюдая с высоты деревянного помоста за людьми, стекающимися к ограде, окружавшей площадь, глава селения довольно поглаживал окладистую бороду.

За тридцать оборотов жизни из которых двадцать прошло в звании кош-атари он видел многое, сумел завоевать уважение и доверие и вот настал тот день, когда доверие к нему стало безграничным. Ведь именно при его власти кошары получают шанс спастись, шанс, дарованный свыше. Ничем другим, кроме божественного провидения, произошедшее быть не могло.

Четверка атари доставлены к ним в один день! И это тогда, когда они уже почти отчаялись вернуть былую славу своему, некогда великому, народу!

Не сумев сдержать улыбки кош-атари снова провел ладонь по бороде.

– Великий Кош послал этого молодого атари упокоить великого атари в бою, если время его подошло. Если же молодой недостоин этого – он отдаст свою жизнь и кровь его выпьет сердце селения нашего... Давно не приносили ему такого великого дара, такого щедрого питья, оттого и теряем мы силу, но это все позади. Сегодня кровь атари прольется во славу Коша и его славного народа!

Громкий голос кош-атари пронесся над всем помостом, что растянулся перед домами, наполовину ограждая площадь. Это были места для любимцев великого Коша – знатных воинов, кош-атари и его ближников.

С этого места кош-атари мог видеть всю площадь – идеальный песчаный круг, мог видеть народ, что все прибывал, мог наслаждаться чувством радости и возбужденного ожидания, что витало над городом. С ног до головы покрытые красной пылью, кошары облепили высокую ограду, заполнили близлежащие дома и даже крыши, только бы ничего не пропустить.

Величественное зрелище единства под покровом багровой пыли. И в этой странной и страшной картине тщеславный кош-атари видел будущее. Великое будущее для народа и самого себя.

Не сдержав улыбки, на миг предавшись сладостным мечтам о славном грядущем, мужчина опомнился только от возрастающего шума. Встрепенувшись, кош-атари ловко поднялся с места, приблизившись к самому краю помоста.

Там, на противоположной ему улице, пришла в движение толпа, медленно расступаясь перед теми, кого вели отборные воины. В оседающем пыльном облаке их даже не сразу удалось различить.

Первыми шли женщина-атари, рядом со зверем, обращенным атари. Величественные, опасные – достойные жертвы и слуги великого Коша. На них мудрый кош-атари возлагал большую часть надежд. Молодой и крепкий атари и достаточно сильная, чтобы выносить нового атари, женщина. А если так, вовсе не обязательно было второй делить ложе с соплеменником. Разве не мог великий Кош вознаградить своего верного слугу, разве не будет справедливо, если эта юная атари станет его женщиной?

Эта сладкая мечта на миг приглушила даже тщеславную радость, которую. дарил этот великий момент. Жадный взгляд кош-атари метнулся было к юной атари, но ее уже заслонил юнец и женщина.

Точно ощутив его взгляд, эта странная атари вскинула голову и даже через то расстояние, что их разделяло кош-атари невольно содрогнулся. Чувство холода, мгновенно прокатилось жилами главы селения кошар и только с трудом удалось повернуть голову.

Шумно вздохнув, он медленно провел ладонью по лбу, покрытому испариной.

«Да, так хорошо будет, истинная атари…» – стараясь даже не смотреть в их сторону, подумал он, пытаясь успокоить себя же.

Удавалось с трудом. Хитрый, ловкий, себялюбивый, трусливым кош-атари все же не был. Именно поэтому в том чувстве, что внушил ему этот взгляд он не смог угадать страха.

К счастью, времени на тревоги больше не было. Молодой атари оказался в круге, а значит пора было начинать.

– Во имя Коша! – медленно подняв руки к небесам, во всю силу легких, воскликнул кош-атари.

– Во имя Коша! – громогласным эхом прокатилось над площадью и в этом звуке потонул скрип медленно открывающихся врат.

Натужно и неохотно деревянные створки под помостом поползли в стороны, открывая дорогу воплощению Коша на этой земле.

– Во славу кошар!

Уже не эхо – страшный, в своем единодушии, крик экзальтированных фанатиков, узревших чудо. И, точно в ответ – громогласное рычание темноты, что пронеслось над розоватым песком, дожидающимся начала кровавого пиршества.