Обострение

Гробовский, услышав разговор, хмыкнул:

— Может, их самогоном полить, Иван Палыч? Вон Яким как на нем существует, практически цветет и пахнет!

Он рассмеялся, но тут же кашлянул, заметив строгий взгляд Анны.

Штольц, шедший сзади, вдруг подал голос:

— А вы, доктор, не пробовали среду послаще?

— Ну скажете тоже, Штольц! — проворчал Гробовский. — Что им, конфет насыпать в миску?

— Бактерия — это ведь, по сути, что? Живой организм, — продолжил тот развивать свою мысль. — А каждый живой организм любит сладкое.

— Не каждый! — вновь проворчал Гробовский. — Я вот сладкого не ем!

— Потому что вы, Алексей Николаевич, не организм! — улыбнулся Штольц. — Вы — махина, военный! Вас порохом кормить нужно!

— Это верно! — улыбнулся вдруг Гробовский, польщенный такой тонкой лестью. — Порохом — это верно сказано! На нем и вырос!

Иван Палыч же уже не слушал их разговор, он замер, будто его током ударило. Глюкоза! Как он не подумал об этом раньше? Агар с желатином слишком скудный, а тифозные бациллы, видать, привередливые.

— Господин Штольц, — медленно сказал он, — а ведь вы правы. Глюкоза может дело поправить. Только где её взять?

— Известно где — в яблоках! — тут же оживился ротмистр.

— Нет, — покачал голов доктор. — В яблоках, помимо глюкозы, много примесей — калий, натрий, железо, цинк. Но даже не это главное. В фруктах присутствует много органических кислот — яблочная, лимонная, аскорбиновая. Все это агрессивно будет влиять на рост бактерий. Нужна чистая глюкоза. В аптеке у нас разве что йод да спирт. Придётся в город ехать, в губернскую аптеку.

Анна, заинтересовавшись, спросила:

— И что, эта… глюкоза поможет вакцину сделать? Спасёт от тифа?

— Если бактерии вырастут — да, — ответил Иван Павлович, вдруг оживившись. — С вакциной мы карантин снимем, больных меньше станет!

Доктор даже остановился.

— А знаете что? Я прямо сейчас поеду!

— Сейчас?! — разом удивились все.

— Иван Палыч, голубчик, ну ты чего? — растерялся Гробовский. — Повремени. Видишь, как неспокойно? Стреляют… — он хотел напомнить про Митрия, но, увидев Анну Львовну, не стал ее тревожить. — Останься.

— Не могу ждать, Алексей Николаевич! Время теряю. Да ты не переживай, я мигом — на мотоцикле сгоняю.

— Да ты совсем сдурел! — Гробовский подошел ближе и зашептал почти в самое ухо: — Неспокойное нынче время! Человека вон убили, который на тебя похож. А ты один разъезжать собрался. Охота идет!

— Алексей Николаевич, пойми, дело важное — вакцина. Не терпит отлагательств. Если сегодня все привезу, успею на ночь поставить новую партию, а к завтра уже видно будет — сработала ли идея. Понимаешь?

— Тогда я с тобой! — ответил Гробовский, с тоской поглядывая на больницу, в которой сидела Аглая.

— Останься, Алексей Николаевич, — сказал доктор. — С гостями лучше поболтаете, с Аглаей…

— Нет. — Отрезал тот. — С тобой поеду — и возражения не принимаются. С Аглаей… еще успеется. Мне тебя защищать нужно.

— Ладно, — нехотя согласился доктор.

И подошел к учительнице.

— Анна Львовна, вы уж извините…

— Иван Павлович, я все понимаю, конечно же езжайте. Жизнь людей очень важны — а вы делает нужное дело. Только прошу, осторожней. И… возвращайтесь скорее.

Её пальцы на миг коснулись его рукава, и лёгкая улыбка, тёплая, сказала всё без слов. Иван Павлович, чувствуя, как сердце стукнуло сильнее, кивнул:

— Обещаю.

Выкатили «Дукс». Гробовский с сомнением осмотрел мотоцикл.

— Выдержит ли двоих?

— Выдержит! Садись, Алексей Николаевич! Да держись крепче! Прокачу с ветерком!

— Можно и без ветерка — наморозился я уже на сегодня, — пробурчал Гробовский, залезая на «Дукс» и надевая кожаные очки, отчего стал похож на совёнка.

* * *

Повезло. Домчали до города за час. Там, словно оглашенные, закупили за пол стоимости несколько пакетов с глюкозой, прихватили попутно еще кое-каких лекарств — на всякий случай, в сельской больнице все сгодиться. Немного подумав, Гробовский купил мятных леденцов — для Аглаи. И ленту. Голубую. Тоже для нее же.

— А что, вполне себе не дурно, — оценил вдруг подарок доктор.

— Думаешь? — с сомнением спросил Гробовский. — Лента как лента. Стоит еще — почти трешку!

— Уверен — Аглае понравится!

— Ну раз так… Говоря, дамам такое нравится. Может, и в самом деле приглянется?

Загрузив все в саквояж, двинули обратно.

Мотоцикл «Дукс» ревел, подпрыгивая на ухабах заснеженной дороги. Чёрный дым вырывался из выхлопа, а фара, мигая, выхватывала из сумрака клочья снега. Иван Палыч уверенно правил руль, всматриваясь в даль, а Гробовский, втиснувшись на заднее место — по сути-то — просто на багажник — сжимал одной рукой саквояж, а второй держался за доктора. Колени поручика торчали в разные стороны, и он то и дело ворчал:

— Тесно то как! Позор один!

Потом, немного замолчав, словно раздумывая над чем-то, совсем другим тоном сказал, перекрикивая свист ветра:

— Иван Палыч, надо Сильвестра прижать, да поскорей! Это ж не дело — на тебя охота, как на зайца! От Якима никакого толку! Только, гад, в трактире языком треплет попусту. Нам бы его за жабры взять!

Доктор, морщась от холода, кивнул.

— Алексей Николаич, давеча с отцом Николаем говорил — он поможет. У него фотоаппарат есть, снимки делает. Сказал, можно Сильвестра подловить. Сегодня-завтра в церковь схожу, договоримся, как и где.

— Вот и славно! И у меня душа на месте, не переживать за тебя. Снимем гада на аппарат — и в охранку, под наручники.

Мотоцикл кашлянул, сбавив ход на повороте.

— Скоро село? — увидев знакомые очертания леса, спросил Гробовский.

— Скоро.

За деревьями мелькнула тень, то ли птица, то ли зверь.

— Через лес — и дома…

Мотоцикл резко затормозил, едва не выкинув Гробовского. Тот грязно выругался, спросил:

— Ты чего, рулевой? Призрака увидел — тормозить резко так?