Обойдемся без свадьбы

Сегодня утром… пока она была в больнице, сходя с ума за отца.

– Несколько месяцев? – не сдержавшись, выкрикнула Салли. – Но я не слышала об этом до вчерашнего дня!

– Это было решение вашего отца – ничего не разглашать как можно дольше. Он надеялся сделать объявление вместе со мной сегодня. Мы бы выступили единым фронтом, но, поскольку он не может этого сделать, сделаем мы с вами. Согласны?

Согласна ли она? Нет, категорически не согласна. Но разве отец не продумал все? И ни одно из его решений – за исключением совместного поспешного обеда прошлым вечером – не включало ее.

– Позвольте мне почитать заявление.

Салли читала текст, напечатанный на страницах через два интервала, и слышала голос отца в каждом прочитанном слове. Это неправильно. Он сам должен быть здесь и сам это сделать. Эта компания – предмет его гордости и радости, созданная его упорным трудом, и он уважал каждого из своих сотрудников, высоко их ценил.

Ей придется преодолеть свою фобию и стать тем человеком, на кого отец мог бы положиться.

Беспокойство и волнение росло с каждой минутой. «Будь смелой, – приказала себе Салли. – Ты сможешь это сделать». Она глубоко вздохнула, встала и встретилась глазами с Керком.

– Пойдемте.

– Вы уверены? Вы справитесь?

Серо-зеленые глаза просверлили ее. Салли чувствовала, что он наверняка видит ее насквозь, видит напускную браваду, видит, как она трясется внутри. Вероятно, ему рассказал отец про ее глоссофобию [1] . Но она не отступит.

– Справлюсь, – ответила Салли, придав голосу твердость, которой не чувствовала.

– Салли, вы не должны…

Она тряхнула головой:

– Нет, должна.

Он не понимает, но сейчас для нее это жизненно важно. Способ доказать, что она чего-то стоит. Возможность доказать отцу, когда ему станет лучше и он об этом узнает, что она в состоянии побороть страх, робость, тревогу и на нее можно положиться.

1

Глоссофобия, или логофобия, – страх говорить с незнакомыми людьми и публично выступать. (Здесь и далее примеч. пер.)

Керк кивнул:

– Прекрасно. Помните, что я буду рядом.

Нужно ли ей это? Она не хочет зависеть от него, от человека, с которым вступила в интимную связь, но совсем его не знала.

«Не думай о прошлой ночи! Не думай о том, какой у него запах, какое тело и какое наслаждение он тебе доставил».

Она должна об этом забыть! Они вошли в конференц-зал. И на нее моментально нацелилась камера. За камерой – телеэкраны во всю стену зала. На каждом экране – лица сотрудников, собравшихся в своих отделах. И все смотрят прямо на нее.

Глава 4

Керк сразу почувствовал, что с Салли не все в порядке, как только они вошли в конференц-зал. У нее был такой вид, словно она сию минуту кинется прочь в коридор. Она внезапно остановилась, глаза были прикованы к экранам на противоположной стороне зала. Керк увидел капельки пота у нее на лбу и верхней губе. Она дрожала.

– Салли? – мягко произнес он.

Она сглотнула слюну и быстро взглянула на него.

– Я смогу, – сказала она.

Наверное, с такой же непреклонностью французская аристократка всходила на гильотину. На деревянных ногах Салли подошла к подиуму, установленному перед камерой, сжимая в руке бумаги. Положив их на подставку, разгладила ладонями.

– Пять минут до эфира! – крикнули из зала. – Пожалуйста, наденьте на них микрофоны.

Керк тронул Салли за руку.

– Позвольте, это сделаю я.

Она молчала, а двое помощников звукооператора тем временем прилаживали каждому микрофон к лацкану пиджака и проверяли звук.

Керк стиснул ей руку.

– Салли, никто не ждет этого от вас. Менее всех – ваш отец… особенно при сложившихся обстоятельствах.

– Как вы не понимаете, – не глядя на него, прошептала она, – именно поэтому мне нужно это сделать.

– Десять, девять, восемь… Прямой эфир через три… – Помощник оператора отсчитал последние две секунды, показывая пальцами.

Керк ждал, когда Салли заговорит, но повисло молчание. Она смотрела мимо мигающего красного глазка камеры на лица сотрудников на экранах в конце зала. Затем, едва заметным движением, подвинула бумаги Керку. Он с дежурной улыбкой представился аудитории, прежде чем поздоровался от лица Орсона, и коротко объяснил, что болезнь помешала ему быть на этом событии.

Салли, застыв, стояла около Керка, пока он говорил о необходимости слияния компании. Затем последовали вопросы и ответы. Как только он закончил и красный свет камеры погас, Салли сорвала с себя микрофон и направилась к двери. Керк догнал ее уже в коридоре, взял за руку и повернул к себе.

– Оставьте меня!

Керк увидел, что она плачет.

– Салли, все хорошо. Вы прекрасно держались.

– Прекрасно? Вы называете прекрасным то, что я выглядела дохлой рыбой?

Ее надо срочно отвлечь!

– Дохлая рыба? Вот уж на что вы абсолютно не похожи.

– Не надо быть таким буквальным.

– Не удержался. Когда я смотрю на вас, то представить холодную рыбу… увольте.

Плакать она, слава богу, перестала.

– Вы просто невозможны, – пробормотала Салли.

– Расскажите мне, насколько я невозможен, за обедом после пресс-конференции.

– Нет.

– Салли, нам надо поговорить о прошлой ночи. И о теперешних делах.

Было видно, что она собирается возразить, но к ним по коридору шел сотрудник службы по связям с общественностью. Керк понял, что их ждут на пресс-конференции.

– Пожалуйста. Просто обед. Ничего большего.

Наконец она кивнула:

– Никакого обеда. Но поговорить – да. Сначала я поеду на несколько часов в больницу. Увидимся позже в моем отделе.

Он рассчитывал не совсем на это, но сойдет и так.

Уже было поздно, и почти все служащие ушли домой. Медиасессия длилась дольше намеченного, а затем Керка вызвали на импровизированное совещание с исполнительным директором и другими администраторами. Совет директоров хоть и согласился назначить его временным председателем, но администраторы все же хотели увериться в том, что именно они ответственные лица. Керку удалось все уладить.

А сейчас у него более важная задача. Керк снял галстук, сунул в карман и отправился в отдел Салли. Постучав и не дождавшись ответа, он повернул ручку двери и вошел.

Салли сидела за письменным столом, уронив голову на руки. Керк испугался. Но она дышала ровно и размеренно, плечи в такт дыханию приподнимались и опускались. Она сняла жакет, под прозрачной тканью блузки проглядывало кремовое кружевное белье.

Желание прострелило Керка насквозь. Единственное, чего ему хотелось сию минуту, это снять с нее блузку и провести руками по соблазнительному белью. И по коже, гладкой и шелковистой.

Нет, с этими забавами покончено. Что бы ни было в Салли Харрисон заманчивого, он должен себя обуздать каким угодно способом. Керк заставил себя увидеть просто женщину, которая так крепко спит, что не слышит ни стука в дверь, ни шагов.