Обратимость

Вижу его, вижу, как он ест эту подгоревшую картошку, жадно проглатывает целые куски хлеба. И почему-то усмехаюсь:

– Проголодался?

Рувер одаряет меня секундным взглядом, отрезает что-то вроде «да» и вновь набрасывается на искусно приготовленные мной куски мяса. Я облокачиваюсь о столешницу и жду минут пять. Сама пытаюсь привести в порядок мысли, да и парню даю время вдоволь насытиться едой. Затем присаживаюсь напротив и спрашиваю:

– Ты где был?

– Бегал, - протирая рот, говорит Рувер. – А были варианты?

– Ты пропал почти надвое суток.

– И?

– И это странно.

– Что в этом странного, Аня? – на выдохе интересуется Рувер и вальяжно откидывается на спинку стула. Его губа разбита, но это не мешает ему одарить меня кривой ухмылкой. – Я же должен был как-то сгладить твои промахи.

– И поэтому исчез? – вновь начинаю заводиться. – Ты вытолкнул меня и Никку из переулка, а сам остался один. О чем ты думал? Тебя же могли убить.

– Могли.

– И это месть такая?

– Что? Я спас тебе жизнь.

– Знаю. – Хмурю брови. – Но ты не должен был этого делать.

– Не должен был, - соглашается Рувер и наклоняется вперед, - но сделал. К чему сейчас этот разговор?

– К тому, что я волновалась. – Признание само срывается с моих губ. Я ужасно злюсь на свою неспособность контролировать мысли рядом с этим человеком и опускаю взгляд вниз. Так и хочется прикусить себе язык, чтобы больше никогда не открывать рот в присутствии Рувера.

– Я могу за себя постоять. И не стоит обо мне тревожиться. Мои раны – сущий пустяк. А вот жизнь твоего отца – нет.

– Что? – поднимаю голову и придвигаюсь к парню близко-близко, так чтобы наши лица были практически на одном уровне. – Ты о нем что-то узнал?

– Женщина, ведущая венаторов, умна. Я хотел допросить одного из них, а в итоге наткнулся на груду трупов. Оказывается, у Аспида, как и у индейцев Майя, действует одно правило. – На лице Рувера появляется злая усмешка. – Кто бы мог подумать, что после поражения они приносят в жертву Богу даже своих воинов.

– Она их убила?

– Всех. До единого.

Ошеломленно горблюсь и вдруг вспоминаю, как Видалина ударила одного из охранников в лаборатории. Еще тогда она показалась мне жестокой. Стоит ли удивляться этому сейчас?

– Я понимал, что пустить слух о записной книге твоего отца не получится. – Продолжает парень. – Как это сделать, если всех претендентов твоя крестная благополучно отправляет на тот свет? И тогда я решил встретиться с ней лично.

– Что? – растерянно восклицаю я. – Ты спятил?

– Мы славно побеседовали, - отпивая чай, смеется Рувер, и я неожиданно понимаю, что раны ему нанесли отнюдь не венаторы, а сама Видалина. Как же он выстоял? Как выжил? Не думаю, что женщина, отнявшая жизни у собственных соратников, спокойно отпустила его домой. – Она назначила мне встречу.

– Встречу? Тебе? – я не могу сказать ничего путного. Просто смотрю на парня во все глаза и эмоционально передергиваю плечами. – Что?

– Обмен будет завтра. Возможно, это ловушка. Однако стоит хотя бы попробовать.

– Но подожди. Стоп. Все изменилось.

– Что изменилось? – в черных глазах Рувера застывает вопрос. Он сплетает перед собой синеватые от порезов и синяков пальцы, и вскидывает брови. – Меня не было день от силы.

– Два почти.

– И что теперь?

– Я не хочу отдавать книгу.

– Чего ты не хочешь? Ооо, мне послышалось.

– Ты был прав, - спешу оправдаться и неуклюже прокручиваюсь на стуле, - отдавать записную книжку венаторам - полное безумие.

– И ты поняла это только сейчас? – холодно спрашивает парень. – Теперь нельзя отменить сделку.

– С какой стати?

– Я дал слово.

Прыскаю:

– И что теперь?

– И то. Есть еще варианты?

– Да, Рита предлагает атаковать гнездо Аспида, и…, - вижу, как Рувер закатывает глаза, слышу его тихое рычание, и недоуменно кричу, - да ты же сам хотел, чтобы я передумала!

– Но не после того, как я договорился о сделке с твоей сумасшедшей крестной!

– Разве я могла об этом знать?

– Должна была, - взрывается парень и вдруг резко вскакивает из-за стола. Он подходит к столешнице, облокачивается об нее руками. Молчит и не двигается, только и делает, что тяжело, протяжно дышит.

– Я не хотела. Думала, так будет лучше.

Однако Рувер не отвечает. Все так же стоит ко мне спиной и не шевелится, вырубая расстояние между нами все больше и больше. Мне ужасно не по себе. Еще не угасла радость от того, что с ним все в порядке, как тут же мост, соединяющий наши мысли, вспыхивает и превращается в пепел. Я хочу подойти к парню, коснуться его спины, затянуть раны на его лице, руках и шее, но вместо этого сижу и пялюсь на свои кривые пальцы. И мне кажется, что ничего уже не будет хорошо, ничего уже не будет, как прежде. Если взволнован Рувер, если напуган он – дела, действительно, плохи. А это обозначает, что любой сейчас мой поступок бессмыслен и глуп.

– Сделка состоится, - неожиданно отрезает Рувер. Он не оборачивается, но я все равно представляю его крепко стиснутые зубы и холодный взгляд, - я попробую подделать записную книжку.

– Но мы…

– Нет никаких мы. Видалина назначила встречу только мне. И единственным человеком, прикрывающим мою спину, будет Рита.

– Что? Но я тоже должна пойти, - недовольно подрываюсь из-за стола, - речь ведь идет о моем отце!

– Я тебе все сказал.

– Ничего ты мне не сказал, - парень собирается уйти, но я грубо хватаю его за кожаную куртку и поворачиваю лицом к себе. Глаза Рувера чернее прежнего, однако, я не вижу в них былой злости. Почему-то на меня сваливается целая тонна волнения. – Что такое? Почему мне нельзя с вами?

– Потому что я не смогу выполнить все условия сделки, и это заметно уменьшит наши шансы на благополучный исход.

– Условия? – округляю глаза и непроизвольно выпускаю куртку парня из пальцев. – Ты пообещал ей что-то еще?

Он не отвечает. Смотрит на меня как-то странно, словно пытается запомнить каждый сантиметр моего лица, каждый локон моих волос, и это не просто сбивает с толку. Я вдруг отчетливо чувствую приближение дикой опасности.

– Что происходит? – не отрываю взгляда от парня.
– Почему ты смотришь на меня так, будто прощаешься?

– Я не прощаюсь.

– Тогда что ты делаешь?

– Какая разница? – неожиданно отрезает ровный голос, и мы с Рувером одновременно поворачиваем головы в сторону выхода. – Главное, он знает, как спасти твоего отца. Что может быть важнее?
– Рита стоит на проходе, крепко сжимает перед собой руки. Ее взгляд серьезный, обеспокоенный, чего не скажешь о позе и тоне, которым она старательно протягивает слова. – Выдвигаемся утром?

– Да.
– Рувер отстраняется и больше на меня не смотрит. – Я тебя разбужу.