Образование Киевской Руси и её государственности(Времена до князя Кия и после него)
Шрифт:
Вместе с тем нужно отметить, что археологией слова никто не занимался ни в старое, ни в наше время. Нужно также отметить, что далеко не все кобзари пели об этом времени, удаленном от нас, а только редкие, как Кобзарь Олекса. Случилось это потому, что во время Польско-украинской войны, при Гетмане Хмельницком, кобзари были пропагандистами освободительной борьбы и были во множестве повешены Поляками или четвертованы и посажены на кол. Традиция, таким образом, была прервана. Уцелели редкие из Кобзарей, кто еще знал сказы до-Рюриковского периода. Поэтому тема Кобзарей была, главным образом, — борьба Киевских Русов за свою независимость как от Поляков, так и от Турок и Татар.
Автору этой книги безусловно посчастливилось еще знать старые времена в деревне, а кроме того ему посчастливилось родиться в семье, где интересовались
Что касается того, что у нас «мало интересовались» (или «мало придавали значение») этими сказами, так тут все ясно: с Петра Первого все, что знал народ, было под подозрением, все обращалось в насмешку. Наверху были немцы-культуртрегеры, а внизу — народ. Образованные люди от народа отошли настолько, что часто его вовсе не понимали. Народ этих людей называл «панами», а слово «пан» в его понимании было сходно с «лихом». Кроме того, и «паны» показали себя во время крепостного права подлинными врагами народа. Между низом и верхом образовалось недоверие. Мужик боялся верить «пану»: а вдруг тот прикажет выпороть или продать другому «пану»? Бывало и похуже. Поэтому если «народ» и знал что-то, то «пану» об этом не говорил. Если бы «пан» попытался сблизиться с народом, последний увидел бы в этом какой-то подвох.
Только те образованные люди, как я, например, кто жил с детства среди народа, вырос с ним и добился признания за «своего», мог бы слышать народные предания. Однако те, кто слышал, мало интересовались ими, потому что не понимали их ценности. Нужно было стечение большого количества обстоятельств, чтобы на сказы обратили внимание.
Не обратил бы, может, и я внимания, если бы все оставалось по-прежнему и не было бы революции. Уже за границей и сравнительно поздно, в пятидесятых годах текущего столетия, я вдруг вспомнил детство и юность, отдал себе отчет в ценности всего виденного и слышанного. Только тогда и началась моя сознательная работа в области родного фольклора и Древней Истории Русов.
Однако, вернемся к тексту письма.
«Теперь о Князе Кие.
В вашем письме вы как будто бы хотите убедить меня в том, что такой Князь был и что он основал город Киев. Мне помнится, что я не делал попытки убедить вас в противном. Я лично твердо убежден, что Киев существовал по крайней мере 3000 лет тому назад, а, может, и раньше, до того, как сложилась древняя культура Греции. Он просто не мог не существовать, так как на Днепре должен был существовать перевал на торговых путях, с востока на запад и с запада на восток. Кроме того, Путь из Варяг в Греки не придуман Летописцами, а существовал еще задолго до христианства. Как бы эти дороги крест-накрест ни шли, но когда-то они начали пересекаться, все чаще и чаще, в одном месте. Этим местом и был Киев. Точно так же, как на западе был город, впоследствии названный Краковом. Киев, разумеется, менял свои названия много раз, и что последнее имя связано с легендой о Князе Кие…»
Здесь мы опять остановимся и скажем, что в предыдущем письме г. Кизил сказал как-то обратное: «Кия не было, а Киев назван был от Аланского «кий» — горы. Так как возле Киева есть горы, оттуда и название».
Мы далеки от того, чтоб обвинить сразу же людей, как г. Кизил, в противоречии. Он нам сообщил просто, вот так-де, существует и такая теория и что временами ему кажется, что она правильна. Мы обязаны перечислить все «за» и «против», сопоставить их и найти, что больше, а затем решить задачу. То же делает решительно всякий человек, и так как исследователь — тоже человек, то и он поступает совершенно так же. Скажем только, что, логически говоря, нет ничего удивительного, если люди, основываясь на древнем названии города, скажут, что-де «был такой Князь Кий, или Крак», один — основатель Киева, другой — Кракова. Однако, и «Крак» (в Чехии — «Крко-нош» и горы «Крконоши»), и
Кий действительно были. Если же на месте Киева были другие поселения, то и на месте Трои, например, оказалось несколько других городов, более древних. Это — обычное археологическое явление.Проф. Миллер нашел тоже не один слой развалин в разных местах, на юге Руси, в Приазовье. Один слой не исключает существования другого слоя. Весь вопрос состоит лишь в том, чтоб найти между ними связь. Если, скажем, все три или четыре слоя одной культуры, [то] можно предположить, что город три или четыре раза подвергался разрушению при нашествии врагов и затем жители его восстанавливали. Если же культура разная, значит, что там были разные города, и три или четыре народа сменили друг друга.
Что есть места в пути, которые более или менее остаются одними и теми же в продолжении тысячелетий, конечно, неоспоримо, но это не лишает основателей таких путей все же права их впервые проложить в ту или иную эпоху. Кто начал первым. С другой стороны, если эти места или пути оказались разрушенными и прерванными, их всегда может снова восстановить кто-то. Места и пути все-таки служат людям, а не люди — местам и путям.
Наконец, люди их потому и основывают, что в таковых ощущается потребность. Таковыми, например, оказались все те Александрии, которые основал знаменитый завоеватель Александр Македонский. Они существуют и сегодня. Наконец, простые торговые соображения указывают выбор пути: он должен пролегать по населенной местности, где мирное население может помочь не только кормами, но и перевозочными средствами и где исключено нападение врагов, ибо тогда перевозки будут дороги, т. к. придется брать с собой вооруженную охрану. Даже длина такого пути не так важна, как безопасность.
Потому, конечно, возможно, что под нынешним Киевом покоится еще три города. Однако, это не исключает возможности, что именно Князь Кий построил один из городов на этом месте. Остаются при этом два фактора Истории: название города по имени Князя Кия и Киева Могила, раскопанная в свое время на Украине. Ее так и называло местное население: «Киева Могила».
Это значит, что народ, живущий около этой Могилы, сохранил конкретное воспоминание о конкретном Князе Кие!
Наконец, тот факт, что по-Алански или Сарматски «кий» значит «горы», не имеет решительного значения, ибо и в наше время мы говорим «Франция» или «Париж», но помимо нашего названия есть названия французские: «Франс» и «Пари».
Для нас кажется достаточным, что найдена «Киева Могила», что «Киев-Город» так называется и в наши дни и что «Киевская» Русь» так называлась с Олега и Монголо-Татарского Нашествия и даже теперь, когда Киевская Русь называется «Украиной», все же город Киев остается Киевом, а местность вокруг него Киевщиной и люди, живущие там — «Киянами», или «Киевлянами». Кроме того, имя «Кий» при анализе оказывается древне-Славянским, ибо «кий» значит «который», а «кийждо» — «каждый» или же «кийждый». В древности употреблялось и сочетание букв «ЪО» для выражения «Ы». [108] Наконец, народ упорно хранил и передавал предания о Князе Кие.
108
Неизвестно, почему так здесь пишется. (Может быть, опечатка.) В древности «ы» обозначалось буквосочетанием «ОI», затем «ЪI», а позднее «ЬI».
До Первой Мировой войны я их слышал от матери, от Прабки Варвары, Захарихи, жившей в нашем дворе, от Кобзаря Олексы, от Деда Канунника, обитавшего за селом на бакшах, [109] и в том или другом случае — от других людей, даже на Волыни и возле Каменца Подольского. Значит же это что-либо или ничего не значит? Неужели бы люди «выдумали своего Князя»? Во всяком случае ни о Ререке, ни об Олеге слышать не приходилось. В «Русских Былинах» упоминается только Князь Владимир-Красное Солнышко. О других Князьях «Былины» не говорят. Таким образом, и та часть Киевского Народа, которая оказалась в Олонецком крае, ни о Ререке, ни об Олеге воспоминаний не сохранила.
109
Т.е., как говорится теперь, «на бахчах».