Обреченные на месть

Трагедия друга швырнула Назара в запой. Он не работал уже более недели, пил исключительно привозимые земляками из Армении и продаваемые для своих, нелегальные дешевые коньяки. Зачастую не очень хорошего качества. Пил один или с хозяином квартиры, чередуя бутлегерское пойло с марихуаной. Так прошел месяц, и когда долг за комнату было нечем погасить, Назар снял с пальца платиновый перстень с крупным бриллиантом — память о покойном тесте, и заложил его за мизер — полторы тысячи долларов своему земляку.

Купив авиабилет до Нью-Йорка, Назар решил все-таки взломать этот компьютерный код судьбы. С собой он вез галон молодого калифорнийского вина и огромный букет лиловых роз, срезанных с разрешения мексиканцев — новых хозяев дома его тестя. С тех самых кустов роз, за которыми так любили ухаживать все члены его семьи. Это был подарок Алексею Переслиани, который он по прилету возложил на развалины башен-близнецов…

Назар решил поминать старого друга вместе с другим «однополчанином» — Федором Броди. Он еще не знал, что тот стал монахом — братом Феодором. Зайдя в армянскую церковь на 34-й стрит в Манхэттене, Нафашьянц купил на сто долларов свечей и зажег их в знак скорби о погибших в трагедии 11 сентября. Затем отправился пешком до 42-й стрит на автовокзал. Взяв билет до Сиракуз с местом у окна, он проспал в комфортном скоростном автобусе всю дорогу, проснувшись лишь через пять часов.

До Джорданвиля Назар взял кеб, сторговавшись за сорок пять долларов, и уже через полчаса был в монастыре. Отдав водителю полсотни и подарив в придачу начатую пачку сигар (справедливо полагая, что в монастыре крэк, как и курение, запрещен), он обратился к первому попавшему молодому то ли монаху, то ли семинаристу и спросил, где можно найти послушника Федора Броди. И крайне был обескуражен ответом.

Служка поведал ему, что ныне монах Феодор Броди находится в госпитале, но якобы именно сегодня его должны оттуда забрать и привезти в монастырь. А вообще он в последнее время трудился при кладбище, сменив прежнее место механика при монастырском гараже.

— А вот, кажется, и он приехал, — обрадовался послушник, показывая на подъехавший к канцелярии золотистый «понтиак гранд Эм».

Отужинав в трапезной братского корпуса, Назар поднялся в келью своего старого друга, вместе с друзьями недавно прошедшего и постриг, и госпиталь. Светлая, выходящая окном на главный монастырский собор Святой Троицы комната, называемая кельей, вполне разместила за круглым столом у окна всех гостей. Брат Феодор же полулежал на жестком деревянном топчане — кровати собственного изготовления, опершись спиной на подушку. Все понемногу тянули вино и каждый рассказывал о себе, иногда дополняя друг друга.

Ангелина и Слава сразу же пришлись Назару по душе. Он понял, что это его новые настоящие друзья. И тогда он рассказал о деньгах, полученных от Алекса за день до его гибели…

— Они ваши, их не нужно возвращать, — сказала ему Лина. На ее ресницах дрожали капельки слез, готовые вот-вот сорваться.

Прежняя сероватая бледность исчезла, оставив на коже Броди влажную испарину. Выражение усталости на его лице заменила мягкая добрая улыбка. Было заметно, что он переменился за время своего отсутствия. Казалось, что это уже совершенно другой человек.

Помянув Алексея Переслиани, Назар, оставив Федора отдыхать после утомительного переезда, вместе с Вячеславом и Ангелиной отправился в монастырскую гостиницу. Любезно подведя его к небольшому деревянному зданию, они сговорились на завтра продолжить знакомство, пригласив к себе в гости.

— Видите напротив гостиницы за дорогой второй белый небольшой домик? Это наш, — сказала Ангелина. — Не более трех минут легким шагом, — засмеялась она.

Глава 19

Фред Ди Морсиано сдавал свои служебные дела, дорабатывая последние дни в управлении Нью-йоркского полицейского департамента. Он торопился завершить дело Переслиани, и опасался, что не успеет, физически чувствуя цейтнот.

Было решено, что Ангелина и Слава вместе с Назаром Нафашьянцем переедут во Флориду на время или, может быть, навсегда. Выберут себе там место и обоснуются.

Назар принял на себя тройную роль, которая его не угнетала, но радовала — друга, секьюрити и помощника.

Это было как нельзя кстати для всех. Сам же он готов был ехать хоть на Аляску, лишь бы снова ухватить судьбу за хвост, как он говорил. Более того, он неплохо разбирался в бизнесе и маркетинге, и как управляющий в делах был в самый раз. Об аферах на бирже он не хотел даже слушать.

— Хватит с меня, — говорил он друзьям. — Больше угорать не собираюсь. А вы мне как Богом посланы. А может, меня к вам Алексей с того света направил?.. — спрашивал он всерьез.

На том и порешили, условившись, что по завершении своих служебных дел к ним присоединится и Морсиано.

Попрощавшись с гостеприимным Джорданвиллем, мы мчались по 95-й дороге на юг, вдоль побережья Атлантического океана. Золотистый «понтиак» уносил нас от снежной, почти канадской зимы в весну Северной и Южной Каролины, и затем в вечное лето Флориды.

Первый большой город, в котором задержались на пару дней, был Сан-Августин. Старинная испанская крепость, не устоявшая под натиском наглых и упрямых янки, пала более двух веков тому назад, но выглядела абсолютно новой, хотя ей и городу было более четырех столетий. Поражала бережность американцев к своей и чужой истории. Довольно молодая страна сумела за шестьсот лет покорить и прикупить весь континент Америки.

Привязав к себе Мексику и Пуэрто-Рико, а также экономически принудив всю Южную и Центральную Америку быть ее вассалом, в этом отношении политика и целеустремленность штатов вызывала только восхищение. Когда-то Россия называла себя Третьим Римом, поторопившись сказать, что Четвертому не бывать. Теперь было похоже, что он все-таки есть, и, возможно, он-то и будет последним…

Отдохнув от дороги в Сан-Августине и осмотрев его замечательные исторические памятники, понаблюдав за солдатами в древних красных камзолах, вышагивавших по крепостным стенам и ровно в полдень палящих из бронзовой мушки по «пиратам Карибских морей», мы отправились дальше на юг.

У нас была скромная, но не простая задача — выбрать место на теперь уже нам принадлежащих землях. Построить дом Назару (ибо только в этом случае его жена была согласна вернуться к нему), а также выбрать место, где бы появился и наш дом.

Перед самым отъездом, когда мы гуляли в окрестностях монастыря, Ангелина тихо, как будто по большому секрету поведала мне, что она вновь беременна, и теперь постоянно в своих молитвах просит Бога, чтобы Он подарил ей живого и здорового ребенка.

Я помнил мою прежнюю эйфорию в Москве, когда Ангелина сообщила о своей первой беременности, не забывая и о беде, произошедшей с ней. Поэтому я отнесся к ее словам с тихим, благоговейным трепетом. Мы оба как бы боялись расплескать полную чашу, неся ее вместе, и это ее сообщение стало нашей общей тайной.