Обрести силу

Стать Верховным кади огромного султаната с сотнями тысяч подданных и получить в руки власть, уступающую лишь власти великого султана, в неполные тридцать лет, невозможно сказал бы любой, даже вонючий бродяга из подземных трущоб Великолепного Селина, столицы Шамора. В добавок еще и рассмеялся бы в лицо. На эту вершину взбираются годами, а то и десятилетиями, буквально зубами вгрызаясь в каждую ступеньку и нередко оставляя за собой не один десяток трупов. Характерными примером был незабвенный кади Рейби, занявший эту должность лишь к своим шестидесяти двум годам после того, как его предшественник очень быстро умер от болотной лихорадки. При этом от самого Селима и до ближайшего болота, где водились болотные гадюки, было более двух сотен лиг…

Однако, невозможное становиться возможным, если твоей родной сестрой была любимая супруга самого великого султана, который в ней души не чаял и проводил с ней все свое свободное время. В таком случае должность Верховного кади падает в твои руки словно перезрелый фрукт с плодового дерева.

— Господин! Господин! — вдруг до них донесся громкий крик, когда кади Зарат уже вытянул из ножен свой кинжал, чтобы одарить им своего телохранителя. — Господин, засада!

Телохранители кади тут же привычно закрыли своего господина несколькими кругами. В сторону леса со стороны каждого из всадников смотрел большой щит, который почти полностью скрывал туловище воина.

— Господин, там засада…, — выскочивший из-за поворота всадник, отправленный в передовой дозор, в доли секунды оказался перед отрядом. — Была! На наш патруль кто-то напал!

Выслушав его Зарат махнул рукой и кавалькада всадников защитным ордером двинулась вперед.

За поворотом их уже ждали — трое спешенных всадников, настороженно следящих за окружавшим дорогу лесом, и один лежавший на плаще и стонущий от боли воин. Едва стяг с оком приблизился на два десятка шагов, как оба стоявших бессмертных сразу же упали на колено и склонили головы, приветствуя Верховного кади Шамора.

— …, — недовольно оттопырив губу, кади Зарат кивнул им, разрешая говорить.

Один из воинов, мощный легионер, выглядевший за счет массивных доспехов еще больше, сразу же заговорил.

— Комтур Велей, господин, — он вновь склонил голову; в разговоре с таким лицом поклон никогда лишним не бывает. — Направлялись из пограничного Добжора с посланием. Тут близко, около двадцати лиг…, — добавил он, словно оправдывая столь ничтожную численность своих сопровождающих. — На рассвете нас обстреляли из луков. К счастью, стрелки были не очень…

Ничего не говоря, кади тронул поводья и его жеребец прошел несколько шагов, где лежал раненный и трое павших скакунов. Несмотря на свою молодость (молодость для занятия такого поста) Зарат был отнюдь не неопытным глупцом, скакавшим при дворе из постели одной перезревшей красотки в постель к другой. Он успел отслужить почти полный срок в пограничной страже и потому неплохо разбирался во многом, что касалось воинского искусства.

— Говоришь, стрелки были не очень? — змеиная усмешка тронула его губы с щегольскими усиками над ними. — Так, комтур? — спрыгнув на землю, он коснулся одной из стрел. — Подойди, — насмешливо произнес он, от павшей лошади подойди к раненому. — Этот ранен в ногу! — он показал на ногу бессмертного, замотанную какими-то тряпками. — Эта лошадь получила стрелу в глаз, эти две по левую лопатку передних ног, прямо в сердце… И где ты тут видел стрелков, которые не очень?

Смутившийся легионер, снова всей своей тушей опустился на колено.

— Простите, господин, — кади внимательно посмотрел в лицо комтуру, который судя по странному голосу что-то то ли не договаривал, то ли просто скрывал. — …

— Говори…, — резко вспыхнул кади, до умопомрачения не ненавидевший недоговоренность. — Червь!

Тот буквально в лице переменился. Гневное слово из уст Верховного судьи, обладавшего правом казнить и миловать, могло означать почти однозначный смертный приговор.

— Пощадите, господин, — легионер уже рухнул на оба колена. — Я не хотел… Господин, просто это уже не первый случай.

Вокруг них уже кругом выстроились телохранители кади, которые тоже настороженно вслушивались в слова комтура.

— Они всегда так делают, — не поднимаясь с колен, он махнул рукой сначала в сторону леса, а потом на лежавшие тела лошадей. — Выстрелят несколько раз и растворяться в лесу. И стрелять стараются в лошадей или в ногу, руку, — кади Зарат непроизвольно скосил глаза на скулившего раненного, которого чуть потряхивало от боли. — И всегда лишь несколько выстрелов, и всегда точно в цель. Редко, когда промахивались…

Один из телохранителей, с хеканьем выдернувший стрелу из тела лошади, тут же подал ее кади.

— Эти проклятые стрелы, господин, легко пробивают наши доспехи, — комутр с ненависть посмотрел на длинную стрелу с листообразным черным наконечником; однако в его взгляде и голосе Зарат к своему удивлению уловил еще и страх. — Еще наконечники мажут какой-то дрянью, — рука кади неуловимо дрогнула при этих словах. — Раненного от нее отрясет как болотной лихорадки, — едва прозвучало название одной из самых страшных болезней этого мира, как рука кади разжалась и стрела упала на землю. — Потом его проносит…, — комтур тяжело вздохнул. — Эти нападения происходят почти каждый день. Дня не проходит, чтобы кого-то не подстрелили или… не отравили. Мы наводнили патрулями Кордову и ближайшие окрестности. Между соседними городками постоянно кочуют поисковые отряды. Всех пойманных сразу же отправляют на петлю… Но обстрелы продолжаются… Господин, мы хватаем уже всех — и бродяг,… и женщины и дети.

Зарат с ожесточением растер руки, пытаясь избавиться от склизкого ощущения на них.

— Что командующий? — прервал он, легионера.

— Победоносный был ранен, — понизил голос комтур. — Когда мы брали штурмом этот проклятый лагерь Роланда, ему в лицо попала…, — он на мгновение замолк, но тут же продолжил. — Драконья слюна… Победоносный лишился глаза, но он по-прежнему силен и, так же как и всегда страстно жаждет победы.

Глаза у кади от удивления расширились. Такого он еще не слышал.

— Что здесь вообще твориться? Великий султан, да правит он нескончаемое число лет, знает о том, что здесь происходит? — однако, поняв, что о таком обычный комутр вряд ли бы знал, недовольно поджал губы. — Отправляемся! А ты, отправишься со мной и все расскажешь по дороге… Думаю, Великому будут интересны все подробности…

Во время поездки Зарат действительно выяснил такие подробности, что часто не в силах сдержать свои эмоции начинал прищелкивать языком, демонстрируя свое восхищение…

То бледнеющий то краснеющий комтур рассказал о таких событиях последних дней, которые очень сильно разнились с красивыми и победными посланиями от Сульде к султану. Цокающий в восхищении кади, с трудом сохранявшие свое удивление воины-телохранители, услышали и об оставленном королем Роландом городе с отравленными колодцами и полностью вычищенной городской казной, и о многочисленных, подстерегающих воинов за стенами лагеря, ямах-ловушках, и о ставшей «дерьмовой» солдатской кормежке, и о частых поджогах в захваченных селениях и городках, когда дома со спящими легионерами сгорали от кошек и собак с пучками горящей соломы и травы.