Обретая дом

— Шон просто друг. Мы... встречались, но сейчас просто друзья.

— Хм.

Она посмотрела на него.

Отец улыбался, когда смотрел на один из соседских дворов.

— Что?

— Ну, милая, когда ты был влюблен в кого-то по уши, ты не становишься с ним «друзьями». Так не получится.

— Кто сказал, что я…? Я никогда... — она запнулась.

Его улыбка стала шире.

— Перестань!

— Я старый. Не слепой или тупой. Когда ты приезжала в феврале, я видел, что ты тоскуешь.

— Хорошо, перестань играть роль мудрого старого чудака. Ты раздражаешь меня, пап.

Он громко рассмеялся, и Меган осознала, что не слышала ничего столь приятного за последние дни.

ZY

На следующий день прошла частная церемония для семьи, прежде чем гости прибыли в похоронное бюро.

Меган и Крис подошли к гробу вместе. Сердце Меган громко стучало.

— Это странно. Правда, странно, — пробормотал Крис, когда они стояли перед телом своей матери. — Что за чертовски странный обычай.

— Я знаю.

— Как долго мы должны стоять здесь?

— Я не знаю.

Они крепко держали друг друга за руки. Меган представляла их как Гензеля и Гретель, как в той иллюстрированной книге, которую мама читала им. Она вспоминала, как наблюдала за лицом своей матери, когда та делала страшный голос ведьмы и соответствующее выражение лица. Меган помнила ее запах, мягкость ее коленей и звук голоса.

— Это не в мамином стиле. Она бы возненавидела это, — прошептала она Крису.

— Я знаю.

Вместе они отошли от гроба.

Вторая половина дня прошла в размытом пятне лиц, которые Меган наполовину помнила с детства, и голосов, которые не всегда были узнаваемы. Она посмотрела на своего отца, который был одет в костюм, купленный на свадьбу Шарлотты шесть лет назад, и принимал соболезнования от еще одного друга семьи. Если он мог делать это с таким изяществом, то, определенно, и она тоже могла.

Она зафиксировала свою улыбку и повернулась поздороваться с миссис Янович.

ZY

Ночью Меган ворочалась в кровати, уже выплакав все слезы, и не могла уснуть, несмотря на истощение. Она оцепенела, а ее разум не принимал смерть мамы. Не могло быть такого, что кто-то настолько живой мог прекратить свое существование.

Раздался стук в ее дверь, затем она открылась, и силуэт Шона показался в дверном проеме. Он закрыл дверь и подошел, чтобы сесть на край кровати. Он потянулся к ее руке в темноте и держал ее между своими двумя теплыми ладонями.

— Длинный денек?

— Да.

Он убрал волосы с ее лба. Это ощущалось успокаивающе и приятно.

— Могу я полежать с тобой?

Она кивнула.

Он поднял одеяло и забрался на кровать рядом с ней, обнимая ее.

Меган прижалась к его груди, вдыхая сладкий запах смягчителя ткани от его футболки и его мужской аромат. За месяцы без него она забыла, как сильно и безопасно он держал ее в своих руках.

— Хочешь поговорить? — его голос отдавался под ее ухом.

— Я говорила со многими людьми сегодня. Мне больше нечего сказать.

— Хорошо. — Он гладил ее волосы некоторые время, а затем переместил руку, чтобы медленно выводить круги на ее спине. Ощущение комфорта накрыло Меган, и это было чересчур.

В конце концов, она начала плакать. Слезы текли по ее лицу и пропитывали его футболку. Она шмыгнула носом и попыталась успокоиться, но от этого стала плакать только сильнее.

Он поцеловал ее в макушку.

— Все нормально. Все хорошо.

Меган вцепилась в Шона, ее пальцы сжали материал рукава его футболки.

— Мне так ж-жаль. Боже, я ненавижу плакать.

— Продолжай, выпусти все. — Он продолжал гладить ее спину.

Она продолжила и громкие, противные рыдания вырвались из нее. Она дрожала, прижимаясь к нему, и пыталась глотать воздух, пока плакала.

Наконец, ее слезы утихли до рваных вдохов, и медленно ее дыхание выровнялось. Она осознала, что тело Шона прижимается к ней во всю длину.

Он был возбужден их близостью, доказательство этого упиралось ей в бедро. Шон отстранился от нее, наклонил ее голову и большими пальцами вытер дорожки слез с ее щек.

— Лучше?

Она кивнула.

Их взгляды встретились, удерживая друг друга. Момент растянулся, как нити паутины: тонкие, хрупкие и блестящие. Сексуальное напряжение между ними было таким же сильным, как и прежде, и лежа здесь, в тихой спальне, в объятиях друг друга не было смысла отрицать это.

Шон наклонил голову и поцеловал ее.

Казалось, что не было времени разлуки. Его губы, прильнув к ее, были решительными, но, тем не менее, податливыми и мягкими, как она помнила. Они целовались медленно и нежно. Он обхватил ее лицо в колыбель своих ладоней, его большие пальцы лежали на ее щеках, а язык нежно ласкал ее рот. Это было так знакомо, так комфортно и правильно.

Шон отстранился через несколько секунд.

— Боже, я скучал по этому, — сказал он хрипло. — Скучал по тебе.

Ее лоно пульсировало, и Меган вспомнила, что только один его голос мог сделать с ней. Она положила голову на его грудь, и он обнимал ее. Она ощущала, что его тело все еще сильно желает ее, но он благополучно положил свои руки над ее талией, потирая ее спину вверх и вниз. Он обозначил границу, и пока она не захочет, чтобы он пересек ее, он не пойдет дальше.

Ее тело страстно желало поощрить его руки продвигаться дальше, чтобы освободить его и быть поглощенной сладостью их соединения. Ей было тяжело думать, почему это плохая идея. Но ее разум напомнил, что это было то самое мимолетное удовольствие, что руководило ими в прошлый раз. Если они хотят построить новые отношения, то не должны начинать с утешительного секса.

Поэтому Меган продолжала тихо и спокойно лежать в его объятиях и, в конце концов, ощутила, как твердое желание его члена ослабло. Они долго лежали вместе, им было тепло и легко, пока она не подумала, что Шон, возможно, уснул.

Но он спросил:

— Ты хочешь, чтобы я остался на ночь, или ушел?

— Ты можешь пообнимать меня еще немного?

Сама мысль остаться в одиночестве была невыносимой.

— Конечно. Все, что хочешь.

Его слова убедили ее, что она сделала правильный выбор, не позволяя поцелую перерасти в большее. Она хотела быть абсолютно уверенной, что Шон хотел секса с ней, а не просто хотел облегчить ее боль.