Обретенная

— Гм… — У меня было другое мнение — по крайней мере, организовать бэкап аудиовидеозаписей со следящей системы за пределами поместья с такой разветвленной сетью подземных коммуникаций было просто как два пальца. Я бы обязательно сделал. — И что теперь?

— А вот теперь — взлетаем.

Катер с лёгкостью пробил уже изрядно потерявший стабильность, но всё ещё держащийся купол газа-полимера: даже устроенный пожар не смог разрушить продвинутую имперскую маскировку. Похоже, система была полностью автономной и не зависела от выпустившего «умное облако» корабля — за кормой пробитый было реактивными выхлопами купол вновь сомкнулся… правда, изрядно сочась на глазах набирающими густоту струйками дыма. Впрочем, поместье и прилегающие территории очень быстро уменьшились до размеров небольшой точки, разбегающийся в стороны горизонт быстро достиг моря — и вот уже кажется, что мы поднимаемся строго над береговой линией, лишь чуть в стороне от сверкающего в свете местного солнца Сарда, а в передней части обзорного экрана чернеет бескрайний космос…

— «Гордость», что у вас там такое стряслось, что экстренный взлёт и коридор? — Голос оператора контроля трафика, внезапно зазвучавший на мостике, одновременно был и заинтересованным, и скучающим. Так, стоп — катер «Гордость» называется? То-то дети в один голос зафыркали! Н-да, самомнение у владельца было… внушающим.

— Нештатное самопроизвольное срабатывание «Полога» — Недовольным голосом отозвалась светловолосая. — Теперь даже разгрузиться не успели.

— Кто говорит? — Оператор на том конце линии мгновенно подобрался, расслабленные нотки, как по волшебству, исчезли.

— Капитан Натана рем Пау. — С непередаваемым апломбом представилась женщина. — Ещё вопросы, Контроль?

— А… цель и…

— У нас нештатка, Контроль. Или мне прямо тут рассказать, где и как мы будем работать?

— Нет, но… — Натана шевельнула указательным пальцем и связь прервалась.

— Выходим из гравитационной тени. Куда прыгаем? — Совершенно будничным тоном спросила она.

— Каллига. — Ответил я.

14

Обзорные экраны рубки потемнели и отключились, кроме переднего, демонстрирующего ситуационную схему условного положения прыгнувшего корабля по отношению к нормальному пространству. Всё. Успели. Прыгнули. Вырвались. Теперь до достижения конечной точки нас даже теоретически не достать. Я позволил себе буквально растечься в кресле: заныла отбитая нога, опять заболела голова. Дети шумно и синхронно выдохнули — удивлённо переглянулись и тихонько хором рассмеялись. Хорошо… Натана рем Пау опустила руки и сошла со своей площадки, проводя тыльной стороной ладони по лбу… и остановилась наткнувшись на острый взгляд моей Наты. Гор и Лисса тоже слегка напряглись — но уже глядя на бывшую красноголовую. Н-да. Рано что-то я расслабился.

— Думаю, каждый просто должен рассказать свою историю, по очереди. — Предложил я, сгружая Тайну на консоль перед собой и демонстративно откидываясь на спинку сидения. — У нас тут настолько… неоднозначная и необычная ситуация, что решать, как к чему относиться, не сложив все находящиеся у нас на руках части мозаики — просто глупо. Все согласны?

Ответом мне были не самые уверенные кивки. Глупо как-то — только-только из боя, да и до этого были не самые спокойные сутки, но я уже физически чувствовал, как ушедшее на время бегства напряжение между членами моей семьи готово вот-вот возникнуть вновь. Нет уж, пора ставить точки над i.

— Тогда я, как человек, которого все здесь, как я понимаю, неплохо знают, начну первым. — Говоря это, я с намёком посмотрел на нашего светловолосого пилота — и увидел, как на её щеках проступает лёгкий румянец. Как я и думал, поцелуй мне… был нанесён не в состоянии аффекта, так сказать. Натана вдруг очень знакомо опустила взгляд, взмахнув ресницами: детки, едва научившиеся ходить и говорить, волей-неволей заставили нас «придумать» целую систему вот таких вот жестов. В данном случае это означало «я не против… повторить». Движение было настолько родным и привычным, что меня немедленно проняло! Ч-чёрт. Моя Ната, почувствовав мою реакцию, опасно сузила глаза… и тут же недоумённо на меня оглянулась. Ведь моя волна нежности и любви предназначалась моей жене… боже, я и сам уже запутался!

Так. Нужно просто рассказать… и разобраться в этом всём, наконец!

— Начну с того, что я родился и вырос на планете Земля, вообще не подозревая, что где-то человеческая цивилизация уже смогла колонизировать сотни звёздных систем. Наша собственная локальная цивилизация не доросла ещё и до пилотируемых внутрисистемных полётов, и на планете до сих пор существует множество независимых государств. Ещё нет и ста лет, как земляне стали использовать электронные цифровые вычислительные машины, а термоядерные реакторы ещё не вышли из стадии лабораторных экспериментов. А ещё Землю не найти на звёздных картах — потому что она находится в ином пространственном слое, в другой Вселенной, как это называют учёные в Империи. Как оказалось, перемещение между слоями-вселенными вполне осуществимо при помощи пси-сил и специальных приспособлений. Так я смог встретиться со своей будущей женой — Натой, Натаной рем Вил. Правда, тогда, восемнадцать лет назад, полного своего имени мне она так и не сказала — как и правды о месте рождения. Мы были… мы стали замечательной семьёй, жили душа в душу, у нас родились двое прекрасных детей — мальчик и девочка. Егор и Василиса. А потом, два года назад, моя жена внезапно пропала…

Интерлюдия.

Натана рем Пау.

Гиперпространство.

Борт атмосферно-космического судна промежуточного класса (имперского катера) «Гордость Даж».

Когда Натана неделю назад столкнулась нос к носу с Гором и Лиссой, сходу назвавшей её мамой, жизнь перевернулась. То, что она считала непреложной действительностью — оказалось ложью, то, что она считала беспочвенными фантазиями и реакцией психики на неуверенность в себе — теперь оказалось единственным, что с ней действительно произошло. Чем дольше она общалась с детьми — с её детьми! — тем больше и чаще всплывали в памяти фрагменты и обрывки воспоминаний о целой жизни, прожитой в иной Вселенной! Вот эти воспоминания точно не были игрой фантазии — разум может создать логичный образ на основе известных и привычных фактов, но не отдельные яркие и абсолютно чёткие картинки с кучей деталей, которые взялись непонятно откуда. Быт цивилизации, отставшей в развитии более чем на шесть или семь сотен лет, был одновременно похож и непохож на привычный. Продукты питания, выращиваемые на полях и фермах, мясо животных — и не как средство подчеркнуть свой статус и «раскрыть оттенки вкуса», а как основа питания. Скученность и, в то же время, невероятная провинциальность старинного, жмущегося к земле мегаполиса, в центре которого возвышалась крепость из совсем уж древних времён. Примитивные и при этом невероятно сложные механизмы вроде двигателей внутреннего сгорания — неустойчивая связка из псевдостабильных систем, требующая постоянного контроля расходников и замены истёршихся деталей. Материалы, свойства которых жёстко заданы и не могут быть вариабельно изменены — Натана вспомнила и часть своего университетского образования. А ещё — семья. Её семья!

Пять дней. Пять дней, не считая дня встречи, она постоянно переписывалась и изредка созванивалась с Егором и Василисой, то и дело морщась от пронизывающей её голову боли. Уже привычной, и даже желанной — каждый короткий приступ мигрени выносил на берег сознания всё новые и новые песчинки потерянной и снова, шаг за шагом, обретаемой жизни. Жизни, в которой она была счастлива… и которую у неё отобрали! Первые несколько дней Натана рем Пау то и дело срывалась так, как не срывалась с восьми лет! Вспышки неконтролируемой ярости после очередного яркого воспоминания, заставляли сжимать кулаки и крушить мелкие и не очень предметы — благо, дом Гарта рем Дажа стоял абсолютно пустым, а отстроенная для каких-то загадочных «тренировок» экранированная генераторами белого шума арена так никем кроме неё ни разу и не использовалась. Вообще, в поместье находились ещё несколько лесничих, дежурящих в служебных помещениях — но они были не в счёт. Чтобы почувствовать бурю в чужой голове на расстоянии (и узнать о позорной несдержанности целого капитана ВКФ!) — нужно быть одарённым, коих среди слуг рода в поместье просто не было… по крайней мере, так она считала до сего дня. Но события, случившиеся в этот, ещё не кончившийся, день, вообще выходили из ряда вон: её уже и так перевёрнутая жизнь получила пробоину и, на манер земного морского судна, стремительно пошла ко дну.

Невероятную ярость у Натаны вызывали два момента — фактически отнятые у неё и оставленные Иоганном рем Пау без матери дети… и отнятый тусклым никчёмным ничтожеством рем Дажем муж! И если собственного отца (вот отца ли?) она скорее постаралась бы пристрелить из корабельной пушки с максимальной дистанции — даже сквозь застилающий глаза гнев, этот человек, сотворивший с ней такое, пугал, то Гарта она с удовольствием оттаскала бы за воротник, и плевать, кем он там раньше служил в войсках орбитального базирования. Сжать хорошенько за шею мерзкого гада и, глядя в глаза, с пристрастием поспрашивать, как он, сволочь, посмел присвоить себе её чувства, которые она испытывала совсем к другому мужчине! Чуть успокоившись и вспомнив ещё некоторые моменты из забытого прошлого (а кое-что банально выспросив у своих детей), женщина с некоторой долей вернувшейся циничности констатировала, что и Михаил не мог претендовать на звание «эталона идеального мужчины»: недостатки есть у всех, а уж у того, кто постоянно рядом, они находятся как бы сами собой. Но Миш был хорошим человеком, неплохим отцом, а главное — всё с лихвой компенсировала его маленькая личная особенность. Любовь! Супруг любил её — сильно, преданно, и чувство это с годами ничуть не слабело. Разорвать эту связь можно было только убив мужчину. Любовь мужа поддерживала её долгие годы, прожитые в чужом мире, раз за разом воспламеняя её собственное чувство. Чувство, которая она, одураченная собственной памятью, добровольно отдала равнодушному проходимцу! Убила бы! Впрочем, уже поздно — рем Даж мёртв, а тело она собственноручно разнесла на атомы вместе с проклятым поместьем. В свете только что полученной информации, совершённое частично — расчётливо, частично — на эмоциях действие, приобретало дополнительный смысл и глубину.

Первые подозрения о том, что с ней случилось нечто большее, чем простая потеря памяти, у Натаны возникли после простодушного Васиного «мама, ты так изменилась!» Достать простейший ДНК-тестер и слетать под надуманным предлогом в пансионат не представляло труда, а вот результат ничуть не порадовал: генетически матерью брата и сестры она не являлась. Новость была бы совсем неприятной, если бы не псионика — рем Пау точно знала, что Гор и Лисса её, и ошибки быть не может. Кроме того, как студент-медик уже не первого года, Натана, пусть местами и поверхностно, но представляла себе возможности современных медтехнологий: когда-то насущная и казавшаяся очень сложной проблема генетической совместимости тканей канула в прошлое шесть веков назад, и восстановить, например, утраченную в результате несчастного случая кожу, можно было не только клонированием собственных клеток, но и взяв за основу другой подходящий по ряду параметров человеческий геном. Обычно такая модификация организма практиковалась при выявленном уже после рождения дефекте органа или ткани — ситуации крайне редкой на развитых планетах и вполне часто встречающейся в звёздных системах Фронтира, но ничто, что называется, не запрещало воспользоваться в других целях… вот только — зачем? И насколько она, Натана рем Пау, теперь она? Хор-роший вопрос… кто бы мог подумать, что этот вопрос всего через пару дней станет настолько актуальным!