Обретенная

У меня промелькнула подспудная мысль, что так, как получилось — действительно удобнее… ага, и замелькали другие мысли. Те, которые вчера энтузиазма не вызывали по причине усталости. Пришлось срочно их давить и натягивать эмосферу: катер, даже такой большой как «Гордость» насквозь просматривается Егором, что уж говорить про Нат. Я лучше сам себе лоб о стену разобью, чем полезу к одной из версий (о, вот хорошее слово!) своей жены с подкатами на счет секса: эта их встреча и так жесточайший стресс, а если ещё и я подолью масла в огонь, надавив на простую физиологию… нет уж. Я не знаю, как бы я пережил, если бы со мной сотворили подобное, а тут… Тем более выбирать я не собираюсь: они обе — моя жена, как бы это странно не звучало. Обе — моя Ната. Мою любовь, как ни старайся, разрезать на части не получится. И от того, что я нашёл несколько больше, чем ожидал — вот уж точно не собираюсь страдать. Я не дурнее собственных детей. А с сексом всё решится, как и со всем остальным — чтобы мы, да не разобрались? Просто — нужно время… надеюсь, только время. А я пока потерплю — обходился же как-то два года? Хотя… так, вот про это тоже лучше не вспоминать: я был уверен, что Ната — мертва, но понимание объективных предпосылок само по себе не сделает знание о фактических изменах приятным…

Немного подумав, я отправил всем сообщение через локальную сеть катера и пошёл в направление отметок Натаны и дочери. Можно было просто транслировать соответствующее ощущение через эмосферу — не считая Тай, я единственный не-псионик на борту, но как раз мехна мне тоже была нужна. Время держать семейный совет — и участвовать будут все причастные. Может и рано, конечно, может, нужно было дать всем выдохнуть спокойно и хорошенько покопаться в себе… но девятнадцать дней — это реально мало. По выходу из гипера я уже должен буду точно знать, что мы будем делать дальше, предельно чётко. Ну и самокопания проводить лучше тогда, когда знаешь, что нужно в себе раскопать — не без того. Пускать события на самотёк? Враги от нас такого подарка не дождутся. А врагов, надо признать, у нас в достатке… пока.

17

Столовая, совмещённая с камбузом, на структурной схеме корабля пафосно помеченная как трапезный зал, на самом деле оказалась помещением небольшим. Мало того, предыдущий владелец «доработал» помещение, выкинув ранее существовавшую полуперегородку между зоной готовки пищи и зоной питания, выиграв таким образом место для установки столов, сидений без спинок и… ну пусть будет — кухонного комбайна. На «автоповара» шкаф, предназначенный для одновременного автоматизированного приготовления из стандартных рационов длительного хранения тридцати порций горячей пищи, не тянул. «Впихнуть невпихуемое», в общем и целом, получилось, вот только свободного места в помещении практически не осталось, да и знаменитый «имперский дизайн» оказался попорчен типовыми безликими столешницами и табуретками. Правда, мебель оказалась складной — это Вася и Натана уже выяснили, освободив себе пространство у кухонного оборудования и занявшись готовкой. Н-да, похоже, рем Даж считал ниже своего достоинства питаться «из общего котла» — иначе зачем такое количество «натуральных» продуктов и полноценные плита, мойка, посуда? Я попытался представить себе мысли человека, назвавшего свой корабль «Гордостью», а тесную столовку — «залом»… что-то не вяжется. Тут вдруг на меня словно снизошло озарение, и я громко фыркнул, отвлекая Натану и Василису от возни с продуктами. Бож-же! Это чмо, то есть, я хотел сказать аристократ, не иначе как представлял себя обитателем древнего замка — с поправкой на временной сдвиг, капитаном морского корабля, например, или старинного, не умеющего толком уходить в гипер корабля из статичных «глупых» материалов, который нужно было целиком обслуживать ручками экипажа и дистанционно управляемыми роботами, и не дай бог какую мелочь упустить — всем трындец настанет. А ведь вроде взрослый человек… был. Да ещё и из рода, связанного с разработкой передовых технологий для космоса. Вот уж воистину — чужая душа потёмки!

— Папа ржёт над этим твоим Гартом, — «перевела», не сумевшей расшифровать мои эмоции Натане, Лисса. Мелкая была абсолютно довольна жизнью и явно расслабилась, отрываясь за предыдущие месяцы напряжения и тревог. Одёргивать Васю я не стал — у неё сейчас в голове сплошной позитив: семья наконец-то вся вместе, из школы сбежали, впереди приключения… ещё хватит поводов испортить настроение, и скоро. — Только не понимаю, почему.

— Отряд из преданных слуг-воинов, совместные трапезы с сюзереном во главе стола… рыцарь круглого стола прям, — я обвел рукой помещение, старательно не замечая, как у любимой дрогнуло лицо при упоминании убитого супруга. Хотя, судя по скупым эпитетам, которыми женщина чуть украсила короткий рассказ о перипетиях своей жизни на Корне, она бы его сама с удовольствием грохнула ещё раз.

— Нихерасе романтик! — притворно округлила глаза дочь и пихнула маму локтем. — Ма, а он тебе предложение стоя на колене делал?

Я в первый раз в жизни увидел, чтобы человек так стремительно краснел, глядя на меня. Тут я натурально вздрогнул: такой свою женщину я лицезреть решительно не хотел. Виновато-затравленный взгляд… скажем так, по моему скромному мнению, любимой совершенно не шёл. Судя по всему, эмоции сдержать жене не удалось, потому как Вася тоже вздрогнула как от удара и со всей дури залепила сама себе ладонью по губам:

— Мам! Прости! Прости пожалуйста! Я не хотела такое говорить!

Светловолосая красавица только погладила дочь по макушке — явно через силу, и отвернулась. Чёрт! Похоже, придётся применять тяжелое вооружение. Сделав вытаращившей глаза мелкой знак «а ну отвернись», я подшагнул и решительно притянул к себе Натану, заставляя посмотреть на себя — и без лишних слов… гм, впился ей в губы жадным поцелуем, ненадолго отпуская самоконтроль. Надо сказать, что этим простым действием я сделал множество открытий: целуется Натана значительно лучше, гм, самой себя в другой версии, правда, заметно менее страстно. Да и формы этого тела несколько отличаются от сильной, спортивной и подтянутой Наты — понятно в какую сторону. Почувствовал я это прямо сразу — благо женщина была всё в том же платье, что и вчера, лишь дополнила свою экипировку фартуком. Ммм… Вот теперь покраснение было правильным — румянец на щеках и чуть «поплывший» взгляд… который мгновенно стал острым и жёстким, когда Натана разглядела что-то у меня за спиной. Точнее, кого-то.

— Ва-ау! — прокомментировал Егор от дверей и немедленно подавился словами под бешеным взглядом сестры.

— А… мы… вернёмся через десять минут! — скороговоркой выпалила дочь, выталкивая стормозившего брата в дверной проём… мимо стоящей с хмурым видом Наты. — Нам там надо… одно дело!

М-мать… сам же себе зарок дал не предпринимать ничего такого, пока всё не уляжется хотя бы частично. Какое счастье, что моя жена — псионик, аналогичная сцена с неодарёнными женщинами привела бы, как минимум, к оплеухе и долгому оправдыванию — но всё равно осадочек бы остался. А тут — наверняка девушка расшифровала эмоции своей… гм, второй половины и мои, и поняла, зачем я это сделал. Впрочем, нарваться на пощёчину можно было и сейчас — достаточно просто полезть с поцелуями к темноволосой с красной прядкой версии жены. Потому что одно дело — понять, а другое дело — принять. Так что я просто отошёл на равное от обеих расстояние и прислонился к стене. «Красноголовая», помедлив, сделала шаг внутрь «трапезного зала», позволяя дверям за спиной закрыться. Всё так же в молчании, всё так же тяжело глядя на ту, кто была ей ближе, чем сестра. Натана на Нату смотрела с откровенным вызовом. Минуту я просто молчал, но потом, видя, что ситуация не меняется, с нажимом произнёс, вкладывая в слова всю уверенность, которую испытывал:

— Я не буду выбирать. Не могу и не собираюсь. И ты это знаешь.

Женщина и девушка одновременно посмотрели на меня… и синхронно выдохнули.

— Я просто никак поверить не могу, что вот это… вот она — бывшая часть меня.

— Это ты — часть меня, — немедленно отозвалась Натана, демонстративно поворачиваясь к кухонному столу и плите. Хуже от этого её слышно не стало — акустика в помещениях имперских судов была великолепной, уж не знаю, как этого добились проектировщики: хоть концерты давай, и при этом никакого эха, и абсолютная тишина в объёмах катера даже рядом, через переборку. — Ум-то [10] мне достался! Кстати, имей в виду, Миш, что обратная операция с возвращением полушарий мозга под одну крышу, так сказать, эту крышу с гарантией снесёт, и безвозвратно. Слишком долго мы… были порознь — это я тебе как медик говорю. Можно сказать, ты видишь терминальное проявление шизофрении — раздвоение личности… и одновременно самый радикальный способ лечения. Была одна Ната, стало две.

10

Как уже говорилось выше, у человека обычно при эмоциональной реакции сначала реагирует правое полушарие головного мозга, а при аналитической нагрузке — сначала левое.

— Была у меня одна Ната, теперь у меня две тебя… вас, — поправил я её. — Имей… те в виду — на иной исход я не согласен.

— Да уж понятно, прямо исполнение заветной мужской мечты… — опять повернувшись к нам лицом насмешливо протянула Натана. И осеклась под моим взглядом: чёрт, а это было… больно.

— Дура! — немедленно припечатала девушка, в два шага подходя ко мне и зажимая мою ладонь в своих сильных, гораздо более тонких и изящных ладонях. Не зная, даже и не подумаешь, что эта красавица — офицер спецподразделения, специализирующегося на лобовых атаках… — Не слушай её.

— Прости! Прости! — до второй Наты, кажется, даже не сразу дошло, что она только что сказала. А когда дошло — блондинка буквально побелела и прижала пальцы к губам очень похожим на движение Васи жестом. — Сама не знаю, что на меня нашло!

— Ум, говоришь? — нехорошо прищурилась девушка, не отпуская мою руку. — В отличие от тебя, у меня хватает мозгов не оскорблять любимого человека. И не лечь под первого встречного, хотя я, в отличие от тебя, вообще никаких связных воспоминаний о Земле не сохранила! Как ты могла, а? Я точно помню — я такой не была. Как вообще можно было «перепутать»?! Предательница! Себя замазала — и, получается, меня? Я ведь — это ты!

На Натану было страшно смотреть — не знаю как, но ей удалось побелеть ещё сильнее, а потом она просто закрыла лицо руками, вздрагивая от каждой реплики. Удары приходились точно в цель один за другим — в самое больное место, уже и так растревоженное дочерью. Я сжал пальцами ладонь Наты, давая понять, что словесный расстрел нужно прекратить. Сейчас же. В ответ та посмотрела на меня с какой-то печальной улыбкой и покачала головой:

— Ты думаешь, я это просто так делаю? Я знаю, о чём она думает… к сожалению. Мы ведь единое целое — так? Так вот, ты её поцеловал, и эта мразь тут же придумала себе оправдание: знаешь, такое «все мужики козлы, им только одно и надо». Ну а один козёл от другого не очень и отличается, так что можно и не винить себя, что запуталась… Не понимаю, почему она не чувствует, как ты к ней относишься… и ко мне тоже. Сенсор хренов!