Обручальный кинжал

Волк так сжал зубы, что я испугалась, что они у него раскрошатся. Медленно-медленно, по одному пальцу, он отпустил мои плечи, и так же медленно повернулся к Тисе. Я знала, что внутри его бушует такая злость, что, снова напади на нас стая волкодлаков, Ярослав порвет их голыми руками и не заметит.

— Моя невеста неприкосновенна, — процедил Волк Тисе, а она испуганно кивнула, отступив на несколько шагов.

Кажется, такой, дошедший до крайней точки кипения, Ярослав пугал ее куда больше.

— Да! — завопил со своего зрительского места эльф. — Да! Я, можно сказать, больше месяца ради этой сцены жил! Да! Правильно, Ясноцвета, поставь его на место! И коленки, коленки свои прикажи ему облобызать, всего лишь жалкому младшему сыну! Хочет домен — пусть ублажает тебя по-всякому! Хочешь, идей подкину?

Спина Ярослава напряглась, но он продолжал стоять, ни на кого не глядя и сжимая кулаки.

— Подожди-ка, — Драниш удивленно повернулся к Даезаэлю, — ты сказал — больше месяца? Ты что же, знал, кто она такая?

— Ну конечно же! — Сын Леса наслаждался своим триумфом. — Я сразу увидел ее истинный цвет глаз, я же целитель как-никак. И мне стало интересно, во что же это выльется! А когда я понял, что она и есть Ясноцвета, моя жизнь обрела смысл! Только такие идиоты, как вы, могли принимать поведение благородной дамы, воспитанной в замке лучшими учителями, за поведение купеческой дочки!

— Благородные дамы себя так не ведут, — огрызнулся капитан. — Ты думаешь, я не насмотрелся в свое время на дочек Сиятельных?

Драниш согласно кивнул. Сейчас они начнут выяснять, правильно или неправильно я себя вела, и зачем я так себя вела, и можно ли было что-то понять по моему совсем неблагородному поведению.

Я поняла, что это надолго, и опустилась на землю. В голове с каждой минутой шумело все сильнее, а перед глазами порхали черные бабочки.

— Ты насмотрелся на аристократок в их естественной среде обитания, Ярик, — тем временем издевательски говорил эльф. — А Ясноцвета уже два года, если не ошибаюсь, сама себе на пропитание зарабатывает… О, что-то я заговорился. Смотрю, моя пациентка уже снова помирает.

Усилием воли я подняла голову, желая возразить, но не смогла. Из горла раздался лишь слабый хрип.

Драниш и Ярослав одновременно кинулись ко мне, но тролль, уже протянувший руки, чтобы помочь подняться, внезапно остановился. Я с трудом перевела взгляд и увидела, как Волк холодно смотрит на своего друга, взглядом проводя между мной и троллем ледяную черту, а потом наклонился и взял меня на руки.

Пользуясь своим состоянием, я малодушно опустила глаза, когда Ярослав проносил меня мимо Драниша. Тролль ссутулился и спрятал лицо в ладонях.

Целитель напоил меня горькими снадобьями, заставил съесть заэ-инн, целебный эльфийский хлебец, и уложил спать. Во время процедур Ярослав молча сидел рядом, уставившись в одну точку. Вид у него был нерадостный. Я позлорадствовала про себя и заснула.

Проснулась, когда уже вечерело. Полог был отдернут, и багровые лучи солнца окрашивали все предметы в кровавые оттенки. То ли меня морозило, то ли похолодало, я поежилась и зевнула. Вылезать из-под одеяла не хотелось, я чувствовала себя слабой-слабой, даже рукой пошевелить было трудно. Поэтому я повернула голову и стала смотреть на небо, гадая, что ждет меня завтра, когда сегодняшние страсти улягутся. Внезапно на лицо упала тень. Я перевела взгляд с тревожного неба с тяжелыми облаками и слабо улыбнулась Персивалю, который рассматривал меня, словно ученый новый вид бабочек.

— Ты и правда Ясноцвета? — бесцеремонно спросил он.

— Правда, — подтвердила я.

— Это плохо, — огорчился гном. — Из-за тебя все переругались. Теперь, если на нас нападут, мы не сможем выступить единой командой и погибнем.

Я подивилась такой военной мудрости. А Персик-то опыта набирается просто гигантскими скачками!

— Это сказал Драниш, — признался гном, сразу же сняв с себя лавры военачальника. — Пока ты спала, он пытался поговорить с Ярославом, но у него ничего не вышло. Капитан невменяемый, только и рычит, чтобы тебя никто не смел трогать, потому что ты его невеста и должна в целости и сохранности дожить до свадьбы. Теперь Тиса и Драниш утешают друг друга на крыше, а капитан с эльфом ругаются, потому что ушастый не хочет какой-то обряд проводить.

— Я все слышу! — завопил со скамьи управителя Даезаэль. — И не «какой-то обряд», а исцеление с помощью крови чистокровного!

— А почему? — спросила я, не повышая голоса.

— Потому что я запрещаю капитану сейчас прибегать к высшей магии! Я не могу один и исцелять, и фургон вести, и за вами всеми следить, чтобы не перерезали друг другу глотки ночью от ревности. Я протестую!

Волк, сидевший рядом с целителем, что-то негромко буркнул, в ответ эльф разразился целой тирадой, проклинающей тяжелую жизнь и нас, бесчувственных идиотов, так и мечтающих покончить с жизнью как можно быстрее и мучительнее. Капитану скоро надоело это слушать, поэтому он зашел в фургон и сел рядом со мной.

— Ясноцвета, — сказал он после продолжительного молчания, — почему ты ушла из дома два года назад? Из-за матримониальных планов твоего отца?

— Да нет, — ответила я честно. — Просто я поняла, что мне нужно начать жить своим умом и набираться жизненного опыта. Всю жизнь под крылышком родителей не просидишь.

— Большинство твоих ровесниц так не думают. Они сначала подчиняются родителям, а потом мужьям, и счастливы, — заметил Ярослав с некоторым унынием в голосе.

— Все может быть, — не стала я возражать. — Но, пойми, я с детства наблюдала, как отец расширяет границы домена. Он — истинный Владетель, но не очень хороший отец. От детей он требовал того же, что и от взрослых. Пускай мое обучение было попроще, чем у брата, но отец требовал, чтобы все в семье были готовы принять бразды правления в любой момент. Поэтому мирно сидеть и вышивать, ожидая, что кто-то возьмет за руку и проведет по жизни, я не умею.

Не умею, но я так об этом мечтала! Я закрыла глаза, чтобы спрятать свои чувства и воспоминания о том, как я мечтала быть хрупкой, слабой женщиной, которую бы любили просто так, а не за достижения в бухгалтерском деле или эльфийском языке. Чтобы хоть какой-нибудь мужчина смотрел на меня с нежностью, оберегал, защищал от жизненных невзгод, а не отправлял еще подростком с небольшим отрядом в ненастье вести переговоры со взбунтовавшимися жителями деревни. «Я просто хотел проверить, как ты усвоила уроки». — Отцовской нежностью тут и не пахнет, правда? Если бы не начальник охраны, сумевший выкрутиться из опасной ситуации и спасший мне жизнь, отец получил бы доказательства проваленного экзамена в виде моих останков.

Когда мне исполнилось пятнадцать, отец вызвал меня для серьезного разговора. «У тебя, Ясноцвета, есть право только на три ошибки. Потом не обижайся, но я буду обращаться с тобой, как с безмозглой курицей».

Ясноград Крюк никогда не бросал слов на ветер, и я не сомневалась, что свое обещание он сдержит. Если бы он не дал мне свободу воли, мое бегство из дома никогда бы не удалось. При желании отец мог меня отыскать даже на другом континенте, что бы я ни делала, пытаясь спрятаться. Но чуть больше двух лет назад, в грозовую ночь, он великодушно позволил мне совершить вторую ошибку. И я боялась, что, объявив о нашей с Волком помолвке, он явно намекает, что я могу совершить третью ошибку или все-таки оставить себе фору на будущую глупость.