Обручальный кинжал
Шрифт:
— Ты говорила, что кому-то дала слово пойти на войну, — вспомнил Волк. — Зачем?
Я пожала плечами. Теперь, пожив походной жизнью, я понимала, что то обещание было навеяно юношеским максимализмом и романтизмом. А потом я просто уперто шла к цели, потому что не знала, что делать и как жить дальше.
Безмозглая курица, да, и трех ошибок не надо совершать, чтобы теперь себя такой чувствовать.
Чем обернулась моя свобода воли? Я лежу без сил, а рядом со мной сидит человек, который хочет жениться на мне только ради осуществления своей мечты о власти. Какая уж тут защита и нежность!
Конечно, мало кто из чистокровных благородных женился по любви, но между супругами всегда существовали хотя бы привязанность и взаимоуважение, не говоря уже о том, что наследница домена обычно долго перебирала женихов, руководствуясь своим вкусом и желаниями.
С другой стороны, отец вряд ли отдал бы домен, плод его многолетних трудов, кому попало. Наверное, он все взвесил не один раз. Ярослав ради собственного домена сделает все, что угодно, и Владетелем он будет прекрасным. А его боевой опыт пригодится в нашем приграничье.
Но… как же я?
За два года, которые я прожила как Мила Котовенко, несмотря на то, что случалось и голодать, а иногда у нас и печь топить было нечем, я чувствовала себя живущей полной жизнью, своей жизнью, а не марионеткой властного отца, которую дергают за ниточки, запрещая открывать рот и постоянно заставляя склонять голову.
— Думаю, война дала бы мне неоценимый жизненный опыт, — ответила я наконец на вопрос Волка, поняв, что еще немного — и он просверлит во мне дырку своим ледяным взглядом.
— Это тебе Чистомир посоветовал?
— Нет! Конечно же нет! — ужаснулась я. — Мирик, наоборот, отговаривал меня изо всех сил. Он никогда бы не поступил так со мной.
— Ты любишь Чистомира? — спросил Ярослав напрямую.
— Да, — просто ответила я, смело взглянув ему в глаза. — Больше, чем кого-либо еще.
— Что ж он не женился на тебе, твой драгоценный Мирик? — угрюмо спросил капитан.
— У него пока другие цели в жизни, — улыбнулась я.
Если бы я его попросила об этом, Чистомир не отказал бы. Но я как никто понимала, как важна и нужна ему была свобода, поэтому, даже когда пребывала в полном отчаянии, мысль о том, что я смогу решить свои проблемы с помощью замужества, мне и в голову не приходила. Это было бы несправедливо по отношению к моему лучшему и единственному другу.
— Если ты мне изменишь, — прошипел капитан, наклоняясь ко мне и сжимая руку в кулак, — я тебя убью!
— Что за глупости ты говоришь? Крюки не нарушают данного слова, — гордо заявила я. — Если мне понадобится другой мужчина, я тебя убью, а уже потом буду устраивать свою личную жизнь.
Сидевший тихо, как мышка, во время нашего разговора Персиваль не удержался и хихикнул.
Капитан метнул на него убийственный взгляд, и гном спрятался под одеялом. Смеяться ему расхотелось, как и подслушивать чужие разговоры. Однако запретить эльфу издевательски хохотать Ярослав не мог, и Даезаэль веселился в свое удовольствие столько, сколько хотел.
— Я уже приехал к броду, — отсмеявшись, крикнул он. — Предлагаю поужинать отвратительной кашей, которую нам приготовит Тиса, и завтра утром попробовать перебраться на тот берег. Что-то мне переправа не нравится,
на ночь глядя туда соваться глупо.Капитан вышел, позвал Драниша, и вскоре я услышала, как бывшие друзья принялись обсуждать ночевку холодными и деловыми голосами.
Пока я ела кашу, которую принес эльф, он обустраивал свое новое спальное место. Согласно распоряжению капитана, я теперь спала между ним и целителем.
— Как-то непродуманно Ярик объявил меня надежным типом, — хмыкнул Даезаэль, усевшись на свои одеяла. — Почему он не верит, что я не откажусь наставить ему рога?
— Ты же сам много раз говорил, что человеческие женщины тебя не прельщают, — напомнила я.
— Ясноцвета, ты меня не слушаешь, — строго сказал эльф. — Я не сказал, что ты меня возбуждаешь. Я сказал, что мечтаю наставить Ярику рога. Это будет очень интересно!
— Только без меня! — поспешила я отказаться. — Я в этом точно не участвую!
— А кто тебя спрашивать будет? — удивился Даезаэль. — Пара капель настойки в пищу — и ты сама будешь за мной бегать и кричать: «Возьми меня, я вся твоя!»
Я с подозрением понюхала кашу. Пахла она отвратно — Тиса умудрялась из крупы, соли и воды приготовить совершенно несъедобное блюдо.
— Настойка без вкуса и запаха, — проинформировал меня целитель. — Но пока можешь не бояться, я еще этими событиями не насладился. Кстати, да, я чуть не забыл спросить. Мы веселимся сегодня ночью?
Я подавленно кивнула, чувствуя облегчение, что не придется объясняться самой. Какой умничка все-таки Даезаэль, что все заметил сам!
— Это хорошо! — Эльф радостно потер руки. — У меня, видишь ли, есть замечательная идейка, которую я хочу провернуть и посмотреть, что будет.
Моя благодарность к Сыну Леса тут же бесследно испарилась. Не знаю, что он придумал, но вряд ли это будет что-то невинное и приносящее удовольствие! То есть это точно принесет удовольствие, но только Даезаэлю, а не непосредственным участникам.
Теперь я ждала грозы, которая должна была быть ночью, с удвоенным страхом.
ГЛАВА 8
Если тебе кажется, что твой родитель — идиот, то подожди еще лет десять, и ты поймешь, кто из вас двоих был идиотом. Подсказка: не родитель.
Даезаэль ничего не сказал Волку про надвигающуюся грозу. Целитель растянулся на своей постели и улыбался, погруженный в собственные мысли.
Я лежала без сна, слушая, как Персиваль тихо бормочет что-то Тисе, а она коротко и зло огрызается. Кажется, гном пытался утешить девушку, но она не хотела ничего слушать, тем более от него. Однако Персик оказался удивительно настойчивым в своих утешениях, за что получил по физиономии. После этого Тисе явно полегчало, а гном принялся скулить, не рассчитывая, впрочем, на помощь целителя, который обращал на скулеж не больше внимания, чем на жужжащую муху. Через какое-то время эльф почесал ухо и раздраженно взмахнул рукой. От этого движения по стенам фургона, тускло освещенным лампочкой на потолке, шарахнулись причудливые тени. Персиваль намек понял и утих.