Обрученная с мечтой

– Очень хорошо, – обрадовалась женщина. – Теперь можешь идти. Он по крайней мере не будет вмешиваться в мои дела.

Она встала, мотки шерсти свалились на пол. Но женщина, позабыв о работе, разглядывала распростертого на постели Торвальда.

Торвальд ответил ей пренебрежительным взглядом.

– Когда-нибудь, Фрейда, – медленно произнес он, – ты сама упадешь в яму, которую вырыла для других.

– Неужели? – небрежно бросила она. – Но, думаю, вряд ли с твоей помощью.

– Не будь такой уверенной. Ты слишком низкого мнения обо мне. Не боишься, что я в один прекрасный день потеряю терпение и уничтожу тебя?

Торвальд напряженно ждал ответа. Презрение Фрейды к мужу всегда было очевидным, и он испытывал к ней непреодолимое отвращение, но иногда гадал, понимает ли жена, до какой степени сильна его ненависть к ней. Ненависть и любовь. Торвальда до сих пор поражало, почему он все-таки решился бросить вызов Бьорнсону.

Фрейда неожиданно рассмеялась знакомым тихим смехом, словно муж удачно пошутил, и она, любящая жена, радовалась его остроумию.

– Ты жалкий несчастный трус, – внезапно ощерилась она. – И никогда ничего не сможешь мне сделать. Не можешь даже прикончить раненого викинга.

Гордо повернувшись, она вышла из спальни. Торвальд, сжав зубы, принялся строить собственные планы.

– Нет! – вскрикнула Уинсом, цепляясь за Свена. – Вы не можете увести его!

Несмотря на страх и панику, она сумела припомнить несколько слов на норвежском языке и была уверена, что Свен ее понял. Однако он так и не выпустил Зовущего Птиц, с силой сжимая тонкие смуглые руки юноши.

– Nej! Отпусти его! – умоляла она. – Отпусти его!

Свен легко отбросил девушку.

– Он скоро вернется. Мы ведем его на прогулку. Но Уинсом не поверила ему. Прошло три дня, с тех пор как она перевязывала рану Бренда на травянистом склоне. С этого времени за ней и братом неусыпно следили и держали лишь на тюленине и воде. Ни Бренд, ни Олаф, ни даже Арни не подходили днем к лачуге. Как-то ночью Бренд подкрался к окну и что-то прошептал. Насколько смогла понять девушка, он объяснил, что собирается скоро отплыть. Отчаяние охватило ее при этой новости: теперь никто больше не заступится ни за нее, ни за брата. А вот теперь этот человек с бегающими лживыми глазами уводит Зовущего Птиц. Она не доверяла Свену, никогда не доверяла. Он всегда был равнодушен к страданиям индейцев. С чего вдруг такое сочувствие? Нет, не на прогулку ведет он брата!

Уинсом снова бросилась к Свену.

– Не уводите его!

Она вцепилась в руки великана, но тот стряхнул ее, словно комара.

Зовущий Птиц, который все это время молчал, наконец решил заговорить:

– Не пытайся остановить его, сестра моя. Он лишь причинит тебе боль и страдания.

– Но я боюсь за тебя, брат. Это нечестный человек, предатель. Не знаю, что они задумали с тобой сделать, но, должно быть, что-то нехорошее.

– Но, может, мне удастся сбежать, – пожал плечами Зовущий Птиц.

Уинсом с сомнением покачала головой.

– Если предоставится такая возможность, воспользуйся ею.

Юноша бесстрастно взглянул на нее, но девушка прекрасно поняла, о чем думает брат. Если он спасется, она останется здесь совсем одна, в руках врагов.

– Воспользуйся, – настаивала она. – За меня не волнуйся. Ты уже сделал все возможное, чтобы помочь мне.

Она и в самом деле так считала. Как Уинсом жалела сейчас, что решила отправиться в злополучное путешествие! Оставайся они в деревне, оба были бы сейчас в безопасности. О, почему она последовала зову сердца, а не разума!

Девушка застонала, ломая руки. Свен открыл дверь и вывел Зовущего Птиц из хижины. Яркий солнечный свет на мгновение ослепил Уинсом, но тут дверь со стуком захлопнулась. Девушка метнулась к окну.

– Зовущий Птиц! – окликнула она. Брат обернулся. Но Свен подтолкнул его, и юноша зашагал дальше.

Что сказать? Слова замерли на языке, и Уинсом могла лишь беспомощно наблюдать, как уводят брата. Она снова заломила руки.

– О Зовущий Птиц, – прошептала она, – я боюсь, что уже никогда не увижу тебя живым.

– Проклятый скрелинг! Почему он не желает говорить, где его деревня? Я уже устала от его упрямства!

Фрейда вытерла вспотевший лоб и уселась на обрубок бревна. Заставить скрелинга развязать язык оказалось непосильной задачей.

– Это все потому, что он не в себе, – пояснил Свен, оглядывая неподвижное тело избитого до полусмерти юноши, лежавшего на полу. Свен ударил его ногой под ребра, оставив еще один синяк, но Зовущий Птиц даже не шевельнулся.

– Приведи его в чувство, – распорядилась Фрейда. – Гуннар еще не пришел. Как не вовремя этот проклятый скрелинг потерял сознание! Скрелинги! Ба!

Свен, наклонившись, потряс индейца за плечо, но все было напрасно.

– Он никак не очнется.

– Болван! Принеси воды! Вылей на него! Неужели я все должна делать за тебя?!

– Ну почему? У меня своя голова есть.

– Давай воду, да поскорее.

Свен вышел, а Фрейда, не вставая, всмотрелась в обмякшее тело.

– Почему он молчит? – пробормотала она. – Такой пустяк, всего-навсего объяснить, где он живет! Я могла бы возглавить набег, приказать перебить всех скрелингов, мои люди были бы довольны. Им было бы чем заняться.

Она снова вытерла лицо.

– Жарко. Так жарко.

В это мгновение Зовущий Птиц дернулся и застонал. Фрейда обрадованно вскинулась.

– Он приходит в себя, – объявила она вернувшемуся Свену, который уже собрался вылить на распростертого индейца горшок воды.

– Дай мне, – велела Фрейда, выхватывая горшок из рук великана, и выплеснула воду на голову юноши. Тот снова застонал и поднес руку ко лбу.

– Превосходно! – воскликнула Фрейда в восторге.

Зовущий Птиц попытался перевернуться, но не смог.

– Приведи Гуннара, – велела Фрейда.

Гуннар и Свен появились в кузнице в то самое мгновение, когда Бренд Бьорнсон входил в ворота поселка.

Рана его все еще сильно болела, хотя Бренд пытался провести весь день в лесу и рубить деревья наравне с остальными. Он хотел продать бревна в Гренландии и на вырученные деньги продолжать поиски Торхолла Храброго. Все это Бренд объяснил Олафу. Но тот, заметив, как побледнел капитан, заявил, что матросы способны усердно трудиться и без его приказов, и настоял, чтобы Бренд отправился отдыхать.