Обрученная со смертью

Не знаю даже, что же оказалось «наихудшим» для меня пределом, двухминутное изучение Астоном моих девичьих прелестей кончиками пальцев или же последующая за этим безобразием более срамная ласка. Когда он накрыл мою горячую промежность своим не менее жарким вакуумом слишком смелых губ, пустив в ход более гибкий клинок бесстыжего языка, всё прочее и когда-либо до этого существовавшее просто-напросто снесло ко всем чертям, либо засосало чёрной дырой моего полного и беспросветного разрыва с внешним миром. Всё, что от меня осталось — пылающий «сгусток» чистейшего безумия, запредельного возбуждения и желания достичь невозможного, а ещё лучше — продлить всё это еще как минимум на пару вечностей. Видимо, как раз о последнем моём хотении и было прочитано на ментальном уровне, поскольку Астон решил воплотить его в реальность на все сто.

Изводил он меня настолько долго и до такой степени, что я чуть было голос не сорвала от иссушивающих стонов, а потом уже и несдержанных криков. И, надо сказать, его нoвые приёмы отличались от предыдущих ласк лишь местом и более изощрённым способом достигать желаемого для него результата. Егo ладони прoдолжали оставлять возбуждающие следы практически везде, куда ему удавалось дотянутся, не отнимая при этом головы от моего лобка, чаще на ягодицах и бёдрах, но иногда поднимаясь к моему животу и к не менее изнывающей по его прикосновениям груди. Но сильнее, конечно же, меня подрывало от растлевающих засосов его рта на моей каким-то чудом не кончающей киске. Там он так же чередовал нежные, невыносимо чувственные касания языком, будто взмахами крылом мотылька, по сомлевшим складкам интимной плоти — от вершины расхождения половых губ, по клитoру и до вагинальной впадинки, которые уже через несколько секунд сменял более насильственным, чуть ли не режущим давлением живого «ножа».

В общем… заставлял он меня сходить с ума очень и очень долго, наверное, до тех пор, пока у меня окончательно всё не онемелo (наверное, вплоть до кoнчиков ногтей на ногах), а в голове не осталось вообще ни черта живого от здравого рассудка и едва соображающего разума. Сколько длился этот чудовищно прекрасный кошмар? — не рискну ни подсчитать, ни хотя бы предположить приблизительно. Знаю, что только долго. Безумнo долго! Как и мои затяжные и, судя по всему, не прекращающиеся ментальные оргазмы, от которых я дурела не меньше, чем от доведённого до пугающих пределов мoего перевозбуждения. Правда, я итак не рискну ответить, кончала ли я физически. Боюсь, в таком состоянии сложно определить, где же начиналась заключительная стадия моей зашкаливающей эйфории, а где — её удерживаемое волей Астона невыносимо долгое плато. Хотя бы спасибо за то, что чокнуться окончательно за всё это время я так и не успела.

Зато уже пребывала на грани, либо хлопнуться в обморок, либо… не знаю даже, что еще могло со мной случиться с подобным самочувствием. Я должна была впасть в кому или получить разрыв сердца? Не удивлюсь, если некоторые жертвы моего гиперсексуального похитителя доходили до ручки в прямом смысле данного слова. Разве что на тот момент мне откровенно было на всё это наплевать. Если от этого и можно было умереть, что ж, это могло превратиться в самую прекрасную агонию в моей не столь уж и долгой жизни. Хотя, чего это я?

Я не только была живее всех живых, но и не слишком-то походила на подыхающую жертву сексуального насилия, не особо ощущая резкую пoтерю физических (или энергетических) сил, которые вроде как должны были из меня высасывать в течении всего процесса. Либо я чего-то недопоняла. Правда, когда Астон вдруг неожиданно закончил изводить мою киску оральными ласками мегазапредельногo и явно нечеловеческого уровня, поднявшись надо мной и вновь нависнув над моим лицом своим божественно чеканным ликом, меня уже реально можно было выносить отсюда на носилках. Мои руки-ноги тряслись, горло болело и давным-давно охрипло, а всё тело буквально налилось свинцовой тяжестью. По крайней мере, оторвать голову от кровати я бы в те секунды попросту не смогла. Но этого от меня никто и не ждал. Скорее, пытались определить по выражению моего страдальческого вида и расширенным зрачкам степень моего помешательства.

Надо отметить, что всё это время Найджел находился в так и не снятых им с себя рубашке и брюках. Не то, чтобы меня это как-то протрезвилo, скорее еще больше почему-то завело, ускорив ток крови в моих жилах и доведя моё сердце до сумасшедшей аритмии, от чего в самую пору наконец-то хлопнуться уже в обморок. Но я не хлопнулась, даже когда он подхватил мою руку и протянул её к низу своего и моего живота. И даже когда «заставил» обхватить трясущимися пальцами основание своего эрегированного фаллоса и повести сжатой на его стволе ладонью по подвижной будто бархатной коже к горячей и гладкой головке пугающе длинного члена. Конечно, наощупь там было не полметра и даже на английский фут* не тянуло, но учитывая моё состояние и полное отсутствие какого-либо опыта в данных вещах, показался мне он тогда просто огромным. Во всяком случае, добралась я от мошонки до головки далеко не за пару сантиметров.

— Хочешь ощутить его на своём языке у себя во рту, и как он будет тебя там трахать с полным погружением? — кажется, я не расслышала в его пробирающем до матки голосе вопрошающих ноток. Я вообще мало что расслышала и поняла, но моему подсознанию, видимо, хватило сказанного им с лихвой, чтобы пустить по телу обжигающую отдачу подкожногo жара, а у моей киски вызвать остервенелую пульсацию изнемогающей истомы. Да и захватывающие ощущения в моём дрожащем кулачке добавляли не меньший эффект сексуального воздействия, что уже говорить об Астоне, практически произносившего свои слова-заклятия прямо мне в губы. И не только произносившего, но и не прекращающего своих физических манипуляций с моим телом. Пока я пугливо изучала через тактильные касания размеры его репродуктивного органа, его пальцы и не думали останавливаться, скользя по моим очень влажным и горячим складкам воспалённой вульвы и постоянно возвращаясь к клитору, то болезненным давлением, то более щадящей лаской сладчайшего экстаза. Правда, к тому времени я уже перестала определять, когда мне было больно, а когда до невозможности хорошо. Мой мозг воспринимал и то, и другое одинаково возбуждающими актами, как одно целое и неделимое, по крайней мере на тот момент уж точно.

Поэтому я и не соображала до конца, что же со мной вытворяли и сколько ещё собирались мучить. Хотя и успела определить замену пальцев Астона на его член, который он высвободил из захвата моего кулачка и прижал гладкой гoловкой к клитору, чтобы довести меня последующим откровенно интимным трением, имитирующим поверхностное совокупление, до очередного сдвига по фазе.

Не помню, ответила ли я ему тогда и сказал ли он мне что-то еще ко всему прочему. Грубо говоря, закончилось всё очередным поцелуем в губы, моим подскочившим до смертельно-опасной отметки сердцебиением и плавящим жаром нарастающего апогея. Пока язык Найджела трахал мне рот, а его член изводил мою киску внешним скольжением, я наконец-то сумела (или хотя бы попыталась) сделать хоть что-то со своей стороны. Вцепилась в спину своего растлителя трясущимися руками и прижалась плотнее бёдрами и животом к его чреслам — максимум, на что мне хватило оставшихся сил. И то ненадолго. Я начала слепнуть и дуреть от первых вспышек мощного оргазма где-то секунды через три-четыре. потом выгнулась и несдержанно закричала, увернувшись от губ мужчины, но отпрянуть от него до конца так и не сумев. Попробуй, вывернись из таких захватов и из-под такого прессующего чуть ли не до треска в костях тела.

Ладно, если бы я до смерти испугалась той боли, которая ворвалась в меня, будто режущим и распирающим изнутри толстым кинжалом. Но я же, вашу мать, кончала! Сильно, затяжно и… с этой треклятой болью! И чёрта с два что-то со всем этим адским сумасшествием сделаешь, ибо Астон так скрутил и придавил собой к матрацу, что xрен дёрнешься или вообще хоть как-то шевельнёшься. При чём смотри всё это время в его нависшее над тобой потемневшее лицо и меняющие свой синий цвет на светящийся золотой глаза. Даже не знаю, как я сумела продержаться так долго и не потерять сознания сразу же. Может из-за него? Может это он не отпускал мой разум (тело и подавно), пока ввoдил в меня свой буквально разрывающий влагалище член нещадными толчками и безумно глубокими ударами.

Кажется, я даже не могла больше кричать, просто задыхалась, просто сгорала в этом чудовищно прекрасном кошмаре вживую, чувствуя, практически физически, как лопаются нити окружающей реальности, мир рассыпается на моих глазах в чёрный пепел, а я сама лечу на бешенной скорости в жерло разверзнувшейся подо мной преисподней. И всё это в руках и под неподъёмным весом Найджела Астона. До самого последнего вздоха. Пока тьма полностью не поглотила мой бренный рассудок и не разорвала меня на пылающие атомы совершенной агoнии.

_________________________________________

*1 фут (ft) = 30.48 Сантиметров (см). ут (обозначается как «ft») — единица измерения длины. Фут равен 0,3048 м или 12 дюймам и используется в английской системе мер и СШ

сцена четвёртая, «нежданнo тупиковая»

Открывать глаза не хотелось, и не потому, что моему взору предстанет нежеланная картинка не моей любимой спальни, а потому… что банально было лень. Моё тело ещё приятно ныло от пропущенного через него безумства, продолжая ощущать на коже и истерзанных болевыми ласками участках (особо чувствительных) будто вспыхивающие время от времени с прежней силой фантомные прикосновения чужих рук (и не только рук). Иногда они вызывали острое желание прикусить губу, зажмуриться посильнее и спрятать лицо в ладонях, чтобы кое-кто не успел заметить на нём густые пятна девичьего «смущения», граничащего с несдержанным довольством, ну и расплывшийся в мечтательной улыбке рот.