Обручев
Шрифт:
И когда через несколько дней после Октябрьских боев знакомый профессор озабоченно спросил: «Что же вы теперь думаете делать, Владимир Афанасьевич?», Обручев спокойно ответил: «То, что делал всегда, — служить России. Народной России...»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Здравствуй,
Младое, незнакомое!..
10 октября 1923 года Владимиру Афанасьевичу исполняется шестьдесят лет.
Юбилей празднуют скромно, дома, в семейном кругу. Голодные и холодные годы позади. Елизавета Исаакиевна равными кусками режет великолепное изделие Надежды Ивановны — пирог с капустой.
— Твое здоровье, папа!
— Здоровья тебе, Володя! И удачи в работе.
Владимир Афанасьевич с улыбкой смотрит на жену и сыновей. С легким звоном встречаются над столом бокалы...
После обеда молодые Обручевы расходятся по своим делам. Владимир Афанасьевич и Елизавета Исаакиевна остаются одни.
— О чем задумалась,. Лиза?
— Так, ни о чем. Старые мы уже с тобой. Жизнь почти прошла.
— А я иногда думаю, что теперь только она началась.
— Много ведь всего было.
— Да, не мало. Но поверь, что много и впереди. Хорошего и плохого, всякого.
— Ты идешь в академию? Сегодня можно было бы и отдохнуть...
— .Нет, нужно идти. Впрочем, время у меня еще есть. Надо ответить на анкету. Прислали, просили не задерживать...
Анкету прислали из Центрального института труда. Задача ее — выяснить связь между научной квалификацией ученых, стажем их работы и личными вкусами, склонностями, способностями.
Обручев четко выводит фамилию, имя, отчество. В графе «Возраст» пишет: «Исполнилось 60 лет», отвечает на вопросы о среднем и высшем образовании.
Далее в анкете спрашивается: «С какого возраста вы стали иметь постоянный заработок?» Ответ: «С 17 лет». «Основная профессия и специальность?» — «Горный инженер; специальность — геология». «Побочные занятия?» — «Литературная работа». «Сколько лет занимаетесь основной профессией?» — «37 лет». «Место работы?» — «Московская горная академия (профессор) и Московское отделение Геологического комитета (геолог)».
Ответив на вопросы о педагогической и исследовательской деятельности, Владимир Афанасьевич перечисляет свои важнейшие печатные труды.
— А теперь, Лиза, я сам себе отметки должен ставить. Вот ведь что придумали!..
— Как отметки? Это интересно! Покажи.
Обручев, слегка задумываясь над каждым вопросом, ставит цифры.
«Память вообще? — В школьный период — 5 в период зрелости — 4
Зрительная память? Воображение?... Сообразительность?... Изобретательность?...»
— 5
— 5
— 4
— Тут, пожалуй, можно с чистой совестью пятерку поставить, — говорит Владимир Афанасьевич. — Из каких только положений не выходил... Значит:
«Изобретательность... Внимание... Сила воли...»
— 5
— 5
— 3
— Что ты, Володя? Это у тебя-то сила воли «три»? Ты такой упорный...
— Это другое дело, Лиза. Следующий вопрос — «Настойчивость». Вот тут,
пожалуй, я стою пятерки. Ну, а «Решительность» — не больше «четырех». «Активность — живость характера»... Гм... В молодости- то не больше тройки была, а сейчас — «два». Большего моя живость не стоит.Елизавета Исаакиевна смеется, но не спорит.
— Так... Математические способности... В школьные годы — пятерка, сейчас — тройка. А филологические? В юности, безусловно, «пять», теперь... Не выше «четырех», во всяком случае... Ну, с этим покончено. Склонности и антипатии. Те же отметки... «Как вы относитесь к нижеперечисленным отраслям деятельности и знания?»
«Философия — 2. Любимый автор — Конфуций. Нелюбимый — Ницше».
— А помнишь, в какой моде когда-то Ницше был? — перебивает Елизавета Исаакиевна.
— Мне, Лиза, эта философия «сильной личности» всегда претила. На ее основе много подлости делалось и делается. Естественноисторические науки — «пять». Любимый автор — конечно, Зюсс. Изящная литература — «четыре». Любимцы — Щедрин, Лев Толстой, Короленко, не люблю Маяковского. ,
— Молодежь им очень увлекается.
— Я его. не понимаю, — отрезал Владимир Афанасьевич. — Изобразительные искусства — «четыре». Люблю Верещагина. Азия у него превосходна. А не люблю всех этих кубистов, лучистов. В музыке люблю Шопена, Грига, а плохо отношусь к Вагнеру. Очень много шуму, Ницше под стать... Из театров люблю Московский Художественный... Еще что? Торгово-промышленная деятельность — «два», «два», бесспорно! Сельское хозяйство — «четыре». Техническая деятельность — «три». Военное дело — «единица».
— Володя, ты сам сын офицера!
— Может быть, тут и сказались детские впечатления. Отец служил еще при Николае Первом, потом при Александре Втором — все тяготы тогдашней муштры прошел и сыновьям запретил идти на военную службу. Нет у меня к ней никакой склонности... Ну, а последние графы: физический спорт — «четыре», азартные игры — «два». А «Избранная вами исследовательская деятельность» — круглое «пять», и как искусство, и как наука, и как профессия... Все! Справились с божьей помощью. Будь здорова, Лиза, я ухожу.
Елизавета Исаакиевна подходит к окну и следит за уходящим мужем. Совсем седой... Сильно похудевший. От этого особенно заметен его небольшой рост... Нет, Владимир Афанасьевич не выглядит моложе своих лет и не кажется очень крепким... Немало поработал, мог бы уже устать от кочевой жизни, от долгих часов за письменным столом... Но велики его душевные силы! И он прав — после Октября его работа наполнилась новыми замыслами, новыми свершениями. Пожалуй, так насыщенно, так полно он не жил даже в молодые годы. Только бы не изменили ему бодрость и энергия!
Жизнь Обручева в советское время вовсе не была праздником. Но это была разумная трудовая жизнь, к которой стремится каждый честный и знающий человек.
На первых же порах молодая Республика Советов должна была заботиться о дальнейшем развитии своего хозяйства. И на многие отрасли русской экономики только теперь обратили внимание. Очень мало до сих пор было известно о богатствах русских недр. Это Обручева всегда возмущало. Ныне он знал, что богатства эти, наконец, будут служить людям.