Обсидиановый храм

Этот парень — кем бы он ни был — и куска собачьего дерьма не стоил мертвым. Но вот живым он мог стоить очень дорого.

Как только капитан завернул пострадавшего, он задумался о том, что с ним делать дальше. Если он придет в себя, то точно будет растерян. Могут возникнуть проблемы. Лучше всего запереть его в одном из отсеков трюма. В кормовом лазарете, например — это самый большой отсек на «Маниболле». Там есть освещение и несколько розеток, в которые можно было включить обогреватель.

Команда, недовольная тем, что кто-то потревожил ее сон, постепенно выползала на палубу. Члены экипажа бессознательно сбились в кучу вокруг капитана. Филипов поднялся и, взглянув на собравшихся, обратился к де’Хесусу.

— Мартин, покажи им, — сказал он. — Покажи часы.

Часы прошли по кругу, и экипаж разразился тихим удовлетворенным бормотанием.

— На деньги, вырученные с этих часов, можно «Кадиллак» купить, — возвестил Филипов. — Итак, мы оставляем этого парня на борту, — он оглядел свою команду. — Это значит, что придется отказаться от наших бостонских каникул, но, думаю, оно того стоит. Нас могут ждать серьезные деньги.

— Деньги? — переспросил Дуэйн Смит, первый помощник. — Награда, что ли?

— Награда? К черту. Никакая награда и рядом не лежала с тем, что мы получим благодаря этому парню, если мы пойдем другим путем.

— Что ты имеешь в виду, Рокки? — спросил Смит.

— Выкуп.

17

Филипов стоял у кормового лазарета на дне трюма и внимательно изучал таинственного мужчину, прикованного к кровати. Он находился с ними уже десять дней, но они знали о нем ровно столько же, сколько и в тот момент, когда затащили его на борт. То есть, ничего. Человек, похоже, спал, но Филипов не был в этом уверен. В первые несколько дней после того, как они выловили его из воды, он был погружен в своеобразное глубокое беспамятство. Впрочем, этого следовало ожидать: он ведь едва не умер от гипотермии. Экипаж хорошо заботился о нем: содержал его в тепле и кормил бульоном, когда он смог, наконец, принимать пищу. Незнакомцу перевязали раны и сломанные пальцы и создали комфортные условия — насколько это было возможно на «Маниболле». Затем три дня несостоявшийся покойник метался в лихорадке. В этом также не было ничего удивительного, но экипаж начал заметно нервничать, опасаясь, что, если судно остановит Береговая охрана и заявится на борт, у всей команды возникнут серьезные неприятности.

Чтобы свести к минимуму эту возможность, Филипов направил «Маниболл» за пределы полуострова Скудик [72] , а оттуда еще дальше — к самой дикой части побережья Соединенных Штатов: к штату Мэн — штату «попутного ветра» [73] — с его тысячами необитаемых островов, бухт и эстуариев [74] . Филипов хорошо знал побережье, а также знал привычки Береговой охраны. В течение нескольких дней «Маниболл» блуждал от одной мелководной бухточки до другой, держась подальше от круизных и судоходных путей и перемещаясь только по ночам. Но атмосфера на корабле продолжала накаляться, особенно после того, как лихорадка загадочного человека стихла, и он, казалось, находясь на пути к выздоровлению, все еще не произнес ни единого слова. Создавалось впечатление, что у него серьезно поврежден мозг — что было вполне возможно, после того, как он чуть не утонул. Но в те несколько раз, когда у него была возможность заглянуть в серебристые глаза мужчины, Филипов успел рассмотреть в них бдительный интеллект. Он интуитивно чувствовал, что парень все осознает. Так почему же он ничего не говорит? Как он оказался в море? И как он получил такие ранения? Похоже, что его терзал медведь, на это указывали длинные страшные царапины, рваные раны и следы укусов.

72

Полуостров Скудик — мыс на юго-востоке штата Мэн, образующий восточную границу бухты Френчмен.

73

Штат «попутного ветра» — неофициальное название штата Мэн; суда, направляющиеся в порты Мэна, в северо-восточном направлении всегда плыли с попутным ветром.

74

Эстуарий (от лат. «aestuarium», затопляемое устье реки) — однорукавное, воронкообразное устье реки, расширяющееся в сторону моря.

Вся эта ситуация была чертовски неудобной для всех находящихся на борту.

Сейчас молчаливый пассажир лежал выделенном ему месте с закрытыми глазами. Филипов пристально смотрел на него, положив руку в карман, в котором покоилось золотое кольцо мужчины. Он был уверен, что ответ или, по крайней мере, один из ответов, был заключен в гербе и символе, выгравированных на этом кольце. Это была странная эмблема, изображающая причудливое вертикальное облако с пятиконечной звездой внутри него. Зигзаг молнии был устремлен в кошачий глаз, внутри которого вместо зрачка находилась цифра девять. Филипов отчего-то решил, что эта символика имеет какое-то отношение к вооруженным силам. Смит, его первый помощник и местный компьютерный гуру, провел много часов в Интернете, безуспешно ища совпадение. Медальон, висевший на шее мужчины, оказался не менее загадочным. Украшение имело не столь официальный вид, сколь кольцо, и больше напоминало старую семейную реликвию — возможно, уходящую корнями в средние века.

Отчаявшись найти совпадение по украшениям, Смит решил попытать счастье и отыскать самого их пассажира — возможно, о нем было что-то известно в сети? Но снова — ничего. Проблема заключалась в том, что их гость едва не умер, и его лицо было настолько изможденным и осунувшимся, что он, вероятно, не выглядел достаточно похожим на свое бывшее «Я», чтобы программное обеспечение нашло совпадение.

Ключом к личности этого человека было кольцо — Филипов был в этом уверен.

Он пристально смотрел на мужчину, а гнев его тем временем усиливался. Сукин сын что-то скрывал от них. Почему?

Капитан вошел в трюм и подошел к мужчине. Тот все так же лежал, закрыв глаза, прикованный к кроватной раме. Похоже, он спал. Вернее, притворялся спящим. Некоторое время ничего не происходило, но вскоре глаза незнакомца медленно открылись и уставились на Филипова своим проникновенным серебристым взглядом. Воистину, их таинственный пассажир больше походил на призрак, чем на человека.

Филипов склонился над ним и спросил:

—Кто ты?

Глаза мужчины спокойно выдержали взгляд капитана, и Филипов буквально почувствовал дерзость, исходящую от их странного пассажира. Когда его поднимали на борт, он едва ли был не при смерти, однако сейчас… сейчас он, похоже, восстановился куда больше, чем казалось на первый взгляд.

— Всё молчишь? А как тебе понравится, если я сброшу твою задницу обратно в океан?

К его удивлению, мужчина впервые заговорил, и его голос прозвучал не громче шепота.

— Повторение подобной угрозы становится утомительным.

Филипов был потрясен спокойной гладкостью голоса, южным акцентом и явно высокомерным тоном.

— Значит, ты можешь говорить! Я знал, что ты притворяешься. Хорошо, теперь, когда ты снова обрел дар речи, отвечай: кто ты?

— Я бы сказал, что вопрос, кто вы такой — более интересен. Впрочем, интерес этот быстро сходит на нет, ибо я уже знаю ответ.

— Да неужели? Так кто же я тогда, ты, мелкий ублюдок?

— Вы — самый несчастный человек среди живых.

В приступе слепой злости Филипов нанес пленнику удар по ребрам, однако тот перенес удар стоически: выражение его лица не изменилось, и даже взгляд так и не переместился в сторону. Кто бы ни был этот человек, в ту минуту казалось, будто «Маниболл» принял на борт самого дьявола.

18

Капитан Филипов стоял у штурманского столика слева от руля, глядя через плечо Смита, пока тот работал на своем лэптопе. Он объяснял свою последнюю неудачную попытку сопоставить гравировку с кольца загадочного мужчины хоть с чем-то похожим в Интернете.

— Как бы то ни было, — сказал Смит, — думаю, что это невозможно найти ни в видимой, ни в скрытой части сети. Я использовал лучший софт для нахождения дубликатов изображений. Но ни хера не сработало.

Филипов кивнул, глядя на экран, где находилась фотография, которую они сделали с кольца. Корабль стоял на приколе у бухты Банкер, к югу от большого острова Спрус. Это была защищенная якорная стоянка для подобной ненастной ночи: волны шли с северо-востока, а дождь щедро забрызгивал окна рулевой рубки.

— Хочешь пива? — спросил Смит.

— Не сейчас.

Смит передернул плечами, отодвинул стул и вышел. Через пару секунд он вернулся с пивом в руке и сделал большой глоток.

— Кто же такой этот мудак? — спросил Филипов, садясь за компьютер. — Он хочет остаться неизвестным. Почему, черт побери? Что ему стоит назвать нам свое имя?

— Да. Странно.

Капитан уставился на рисунок. Необычное облако, молнии, кошачий глаз, цифра девять… что все это могло значить?

И внезапно на него снизошло озарение. Мысль показалась настолько простой и очевидной, что заставила его вздрогнуть.