Обстоятельства гибели

Установив личность убитого в парке, я намерена продолжить его благое дело и позаботиться о борзой. Лайам Зальц не знает, да и раньше не подозревал о том, что у его пасынка Илая есть пес или вообще какое-то домашнее животное. Управляющий домом близ Гарвард-сквер сказал Марино, что держать животных в квартирах запрещается. Судя по имеющимся сведениям, когда прошлой весной Илай снял квартиру, никакой собаки у него не было.

— Вовсе не обязательно было делать это сегодня вечером, — говорит Бентон.

Я поглаживаю пса по шелковистой шерсти. Мне так его жаль. Стараюсь не прикасаться к ушам, потому что он этого не любит. Кроме того, на острой мордочке остались старые шрамы. Он ведет себя тихо, как будто вообще не может издавать никаких звуков. «Если бы ты только умел говорить», — думаю я.

— Доктор Кессель не возражает. Мы быстро справимся со всеми делами.

— Я не о том, будет или не будет возражать какой-то там ветеринар.

— Знаю, что не о том. — Поглаживая Сока, я прихожу к выводу, что, пожалуй, хочу оставить его у себя. — Пытаюсь вспомнить имя женщины, которая присматривает за Джет-рейнджером.

— Не хочу туда ехать.

— Люси тоже никогда не бывает дома, и у нее это прекрасно срабатывает. Думаю, ее зовут Аннет или, может, Ланнет. Я спрошу Люси, сможет Аннет или Ланнет заходить в течение дня и каждое утро тоже. Забирать Сока и отвозить его к Люси, чтобы они с Джет-рейнджером составили друг другу компанию. Тогда эта самая Аннет, или как там ее зовут, смогла бы отвозить Сока вечером обратно в Кембридж. Что в этом сложного?

— Когда придет время, мы подыщем для Сока нормальный дом, — говорит Бентон и сворачивает на выезд в направлении Вудберна. Свет фар падает на дорожный указатель, и тот отсвечивает зеленым. На пандусе Бентон сбрасывает скорость.

— У тебя будет замечательный дом, — обращаюсь я к Соку. — Секретный агент Уэсли только что об этом сказал. Ты сам слышал.

— Причина, по которой ты не можешь держать собаку, та же, что и всегда. Держать собаку — не для тебя, — доносится с переднего сиденья голос Бентона. — Твой ай-кью сразу же опускается на пятьдесят пунктов.

— Да ты что! Тогда будет отрицательный показатель. Минус десять или что-то вроде этого.

— Прошу тебя, прекрати сюсюкать и нести чушь, когда обращаешься к животным.

— Где бы нам остановиться, чтобы купить для него еды?

— Может, мне высадить вас, а я тем временем слетаю в какой-нибудь магазин или на рынок и куплю продукты, — говорит после паузы Бентон.

— Только ничего консервированного. Мне нужно сначала войти в тему, разобраться в брендах. Купи, пожалуй, маленькую упаковку для старшего возраста, потому что он уже не птенчик желтоклювый. Кстати, давай приготовим куриную грудку, белый рис, белую рыбу — треску, например, — и что-нибудь полезное для здоровья. Ну, например, злаки типа квиноа. Боюсь, тебе придется поискать бакалейный. Кажется, где-то поблизости есть «Хоул фудс» [73] .

73

«Хоул фудс» — сеть супермаркетов.

В ветеринарной лечебнице мне предлагают пройти по длинному, ярко освещенному коридору, по обе стороны которого тянутся двери, ведущие в смотровые кабинеты. Служитель отнесся к Соку по-доброму, но тот, как я замечаю, ведет себя довольно вяло и идет по коридору медленно, как будто никогда в жизни ни в каких бегах и не участвовал.

— Мне кажется, он напуган, — говорю я служителю.

— Они очень ленивы.

— Кто бы мог подумать такое о собаке, которая способна бежать сорок миль в час!

— Это когда они должны бежать. А сами этого не хотят, предпочитают поспать на диване.

— Знаете, я не хочу его тянуть. Он уже и хвост опустил.

— Бедняга, — говорит служитель и останавливается погладить Сока.

Доктор Кессель, похоже, поднял по тревоге весь свой персонал. Нас окружают сочувствием, заботой и вниманием, как будто Сок какая-то знаменитость, чего, как я искренне надеюсь, не случится. Если о нем узнают, ничего хорошего нас не ждет. Бедняга станет темой активного обсуждения на Интернет-форумах и предметом дурацких шуток, которых мне и без того хватает. Может, взять Сока в морг? Обучен ли он опознавать мертвых? Как поведет себя, если от меня после работы будет пахнуть мертвецами?

Температуры у него нет, десны и зубы здоровые, пульс и дыхание в норме. С сердцем все в порядке, признаков обезвоживания не обнаружено. Однако я не разрешаю доктору Кесселю взять анализы крови или мочи. Предлагаю отложить полный осмотр до лучших времен, потому что не хочу подвергать животное лишнему стрессу.

— Пусть привыкнет ко мне, прежде чем я стану ассоциироваться у него с болью и страданиями, — говорю я доктору Кесселю, худощавому мужчине в медицинском халате и брюках. Для выпускника ветеринарной школы выглядит слишком юным. Используя небольшой сканер, ветеринар ищет микрочип, который мог быть имплантирован под кожу Сока. Я сижу рядом и поглаживаю пса по голове.

— Да, у него вот в этом месте, в районе лопаток, есть миниатюрный чип с электронной меткой, — объявляет доктор Кессель, глядя на дисплей сканера. — Получается, у нас есть идентификационный номер. С вашего позволения я сделаю короткий звонок в Национальную регистратуру домашних животных, и тогда мы узнаем, кому принадлежит этот песик.

Доктор Кессель звонит по телефону и делает какие-то записи в блокноте. Потом протягивает мне листок с телефонным номером и именем: Потерявшийся Сок.

— Неплохое имя для беговой собаки, верно, парень? — говорит ветеринар. — Наверное, был его достоин, вот и отпустили на вольные хлеба. Местный почтовый индекс 770. Есть какие-то соображения на этот счет?

— Не знаю.

Он подходит к компьютеру и вбивает в поисковую строку почтовый индекс.

— Дугласвилл, штат Джорджия, — произносит доктор Кессель. — Возможно, местная ветеринарная лечебница. Хотите позвонить туда, узнать, работают ли они? Ты оказался очень далеко от дома, дружок, — говорит он, обращаясь к Соку, и я уже понимаю, что обязательно сменю его кличку.

— Ты больше никогда не потеряешься, — говорю я псу, когда мы возвращаемся в машину. Звонить в присутствии посторонних не хочу.

Мне ответила женщина. Я объясняю причину звонка — у меня собака с этим номером на микрочипе.

— Тогда он один из наших спасенных, — отвечает женщина с характерным южным говором. — Наверное, из Бирмингема. Нам передавали много собак, которые больше не участвуют в бегах. Как его зовут?

Я называю имя.

— Черно-белый, пяти лет.

— Да, верно, — подтверждаю я.

— С ним все в порядке? Никаких ран? Здоров? У нас с ним хорошо обращались.

— Лежит у меня на коленях. Абсолютно здоров.