Обстоятельства смерти господина N

На следующий день наступила очередь действовать политической полиции: в столице прочесывали дом за домом. В тюрьмы на грузовиках свозили арестованных — всех, кто мог представлять угрозу для нового режима. За кон о военном положении, отмена конституции, запрещение политических партий и профсоюзов, повсюду костры из книг, помещения студенческих и демократических организаций разгромлены. На улицах танки, на перекрестках укрепленные огневые точки, колючая проволока. Радио передавало военные марши и старинные песни. “Молчаливое большинство” Бангкока — рыночные торговцы, мел кие лавочники, бизнесмены, владельцы грузовиков приветствовали “восстановление закона и порядка”…

Через день Олдмонт вернулся в Штаты.

Две недели спустя ему попалось на глаза сообщение корреспондента ЮПИ из Бангкока — в Форт-Миде, где помещалась штаб-квартира АНБ, его получили раньше, чем в самом информационном агентстве. В интервью, переданном радиостанцией вооруженных сил, представитель “Красных буйволов” сообщил, что в связи с переходом контроля над правительством в руки военных эта организация самораспускается. Они будут готовы к тому, чтобы воскресить свою организацию, если в Таиланде вновь возникнет угроза коммунизма.

“Мавр сделал свое дело…” — пришло на ум Олдмонту. Вашингтон прочно контролирует положение в Таиланде, и содержать “Красных буйволов”, что весьма накладно, ЦРУ больше не намерено.

Через месяц западные корреспонденты, стремясь стереть из памяти читателей воспоминания о кровавых расправах в Бангкоке, писали, что спустя тридцать дней после введения военного положения большинство таиландцев думают только о том, как отметить веселый народный праздник Лой Кратонг. Он приходится на последний день двенадцатого месяца по лунному календарю. Когда стемнеет, таиландцы пускают по каналам и прудам, по рекам и многочисленным притокам Чао-Прая лодочки из банановых листьев, на которые ставятся зажженные свечи. И если даже издали сумеешь различить колеблющийся огонек своего кораблика, значит, судьба твоя будет счастливой. Лой Кратонг празднуют уже семь веков, и раз после переворота обычай не забыт, значит, все в порядке.

А еще через неделю новое правительство объявило, что американская база электронной разведки в Удоне, закрытая прежним правительством в начале года, будет вновь открыта.

Тайские племена издревле селились поближе к берегам Чао-Прая. На прочных сваях из тикового дерева, которое не гниет, прямо в желтоватой Чао-Прая стоят крестьянские домики в реке плещутся дети, из нее берут воду, в нее же летят и отходы. Томпсон так и не привык равнодушно смотреть на детей купающихся в грязной до отвращения реке. С санитарией в Таиланде дела обстояли неважно. Даже в Бангкоке нельзя пить водопроводную воду. Бесконечные эпидемии, болезни, особенно кожные. Томпсон приехал в Таиланд сразу после окончания второй мировой воины и на диво легко переносил здешний климат, но он как огня боялся всяких ин фек ций. За эти годы Джим Томпсон в совершенстве овладел тайским языком, знал нравы и обычаи каждого района страны.

Над узким каналом нависала густая тропическая растительность. Особенно много было кокосовых пальм. Время от времени кто-нибудь взбирался на верхушку пальмы, чтобы снять поспевший плод. Забравшись с помощью бамбуковых лестниц на пальму, крестьяне выдавливали сахар из кокосового соцветия с мясистым стеблем. Здесь было столько кокосов, прикинул Томпсон, что ими можно было снабдить Бангкок с его пятимиллионным населением. На юге страны кокосы собирают специально обученные обезьяны. Кокосы пользовались не меньшей популярностью, чем бетелевая пальма, из плодов которой делают что-то вроде жевательной резины. Бетель содержит красный сок и первое время Томпсону было неприятно смотреть на бесконечно жующих бетель стариков, у которых по подбородку стекала кровавая слюна. Когда Томпсон приехал в Бангкок и решил превратить гостиницу “Ориенталь” в первоклассный отель, то в первую очередь взялся обеспечить своих постояльцев свежими фруктами. На берегах каналов росли три сорта апельсинов и четыре вида грейпфрутов. Из апельсинов Томпсон предпочитал сорт “золотой луч” — они похожи на китайские мандарины, но на вкус кислее их. Иностранным туристам предлагались грейпфруты немного странного вкуса, но зато более крупные, чем выращивают в США. Эти грейпфруты в огромном количестве экспортировались в Сингапур и Гонконг.

Томпсон издалека увидел О’Брайена. Американец жевал короткий, толстый банан. Томпсон усмехнулся. О’Брайен работает здесь столько лет, а так и не научился выбирать бананы. Маленькие бананы употребляют в сушеном виде, жарят в тесте или глазируют на десерт.

Когда О’Брайен почти поравнялся с ним, Томпсон окликнул его.

— Не хотите ли прокатиться по каналу, сэр? Прекрасные пейзажи и недорого.

Выплюнув кусок банана, который ему явно не понравился, О’Брайен кивнул. Прогулка на моторной лодке по извилистым каналам была обычным туристским развлечением. Всех приезжающих в Таиланд иностранцев обязательно возили посмотреть на плавучий рынок. О’Брайен видел такой рынок в провинции Ратбури чуть ли не в первую неделю пребывания в Таиланде и остался не в восторге от мрачноватых пожилых женщин с поджатыми губами (многие почему-то в очках), в плоских соломенных шляпах, они прямо с лодок торговали ры бой и тропическими плодами. Услужливый посольский переводчик начал объяснять: папайя, баклажаны, чеснок, китайская капуста, сладкий базилик, креветочная и анчоусная паста, красный перец. Многие обитатели дощатых домиков, стоящих тиковыми ногами в канале зарабатывали себе на жизнь благодаря неиссякающему потоку туристов продавали катающимся в лодках “кока-колу”, “фанту”, сок, пиво, орешки, жевательную резинку.

Томпсон уверенно вел лодку. О’Брайен посматривал на него с удивлением и с какой-то брезгливостью. Он не понимал как можно было по собственной воле пожертвовать всеми благами западной цивилизации положением в обществе привычным укладом жизни. Но он тщательно следил, чтобы Томпсон не почувствовал этого презрения, ведь собственное благополучие О’Брайена зависело от этого человека.

— Лао Су убит, — внезапно сказал Томпсон.

— Кем?

— Таиландской пограничной полицией. Кто-то выдал его маршрут. Конкуренты.

— Это плохо — огорчился О’Брайен. Неприятность за неприятностью. Он очень редко встречался с Томпсоном сам: каждая встреча была небезопасна, но на этот раз Джим передал через своего “почтальона” — сотрудника ЦРУ, который постоянно работал с ним — что должен обсудить нечто чрезвычайно важное. Смерть Лао Су нарушала баланс сил в “золотом треугольнике”. Два с лишним десятилетия они были связаны с Лао Су — опиумным королем, как его называли в прессе. Дважды “король” попадал за решетку, и оба раза американцы давали ему возможность бежать. Он так досадил таиландским властям, что была предложена награда в сорок три тысячи долларов за его поимку живым или мертвым. Но Лао Су убрали не ради награды, хотя какой-нибудь никому не известный человек и предъявит, вероятно свои права на эти деньги.

Гонконгские синдикаты отдали Лао Су полиции.

В “золотом треугольнике” было неспокойно. О’Брайен хорошо знал о том, что там происходит, от своего коллеги — сотрудника американского посольства в Бангкоке, которого прислали из Вашингтона для помощи правительству в борьбе с наркотиками. Коллега охотно делился с О’Брайеном своими заботами — резидент ЦРУ давал ему полезные советы.

В самом Таиланде наркомания приобрела устрашающие масштабы. Говорили, что в стране чуть ли не шестьсот тысяч наркоманов. Правительство, побуждаемое к тому и другими странами, куда выплескивался поток наркотиков производимых в “золотом треугольнике”, повело решительную атаку на торговцев опиумом.

— Я был у Кхун Са на новом месте, — продолжал Томпсон, — ему пришлось отойти в горы Долан.

— Так что же, он не сумеет теперь собрать урожай? — встревожился О’Брайен.

Томпсон отрицательно качнул головой:

— Я разговаривал с ним. Он обещал доставлять грузы, как прежде. Но как вы их будете вывозить?

О’Брайен не собирался рассказывать Томпсону о предложении, которое ему сделал Тирают.

— Я привез вам описание нового маршрута. — Томпсон протянул ему маленький заклеенный конверт. — И я сменил человека в конце маршрута. Не люблю людей, которые воображают, что могут вести самостоятельную игру.

О’Брайен спрятал конверт в потайной карман. Потерять этот конверт он хотел еще меньше, чем конфиденциальные посольские документы.

— У меня еще один вопрос, — сказал Томпсон. — После краха банка “Ньюгэн — Хэнд” люди беспокоятся, куда вы станете класть их деньги.

— Мы вроде нашли один банк, — неохотно ответил О’Брайен, — на Тайване. Но это временный вариант.

— Тайваньский банк кое для кого из ребят будет не слишком удобен, — высказал предположение Томпсон.