Обязан выжить

— Ну, дядя… — Виктор покрутил головой и совсем уж запросто уточнил: — А магазин-то этот далеко от театра?

— От театра? — старшина присвистнул. — Так он же зовсим в другую сторону.

— Вот черт! — выругался Виктор. — Это ж сколько нам тогда пешком топать…

— Ну а я на что? — старшина управился с карбюратором и отложил отвертку в сторону. — Вы ко мне со всей душой, ну и я тоже. До того ж и мне выгода. Скажем, отвезу я вас до театру и назад до Стефы. За вами потом часа через три ехать, вот и считай, увесь вечер мий…

— Да неудобно как-то, — замялся Виктор. — Вы и так вместо меня ездили.

— А чого це неудобно, ежли я сам прошусь? Все одно, вечер у мене вильный, идти нема куды. А так и мени, и вам добре…

— Ну, тогда по рукам! — рассмеялся Виктор. — Но учти, старшина, за мной тоже не заржавеет…

— Ну, от и ладненько. Вы себе сбирайтесь, а я пока в машине покопаюсь. Оно мне и самому в охотку…

Весьма довольный таким предложением, Виктор, прыгая через две ступеньки, взбежал на второй этаж, распахнул дверь в дядину комнату и, цокнув языком от восхищения, замер на месте.

— Вот это да!..

За те пару минут, что Виктор отсутствовал, дядя Викентий успел натянуть хромовые офицерские сапоги, надеть подаренный племянником китель, а сейчас старательно прикреплял на груди старые царские ордена. Не обратив внимания на возглас Виктора, он проверил, крепко ли держатся награды, потом застегнул все пуговицы и приосанился.

— Ну как? Вроде ничего, а?

Виктор ничего не успел ответить, потому что в этот момент сюда к ним в праздничном наряде влетела Эля и, увидев во всем блеске дядю Викентия, всплеснула ладонями.

— Дядечка, вы прелесть!

— Да что там я… Вот ты!

Дядя Викентий решительно отстранил Виктора и жестом пригласил Элю пройтись по комнате. И это стоило сделать, поскольку ради такого события, как посещение театра, она надела неизвестно как и где сбереженное платье. Вечерний наряд, видимо сшитый перед самой войной, настолько шел девушке, что даже дядя Викентий, смахнув с уголка глаз счастливую слезинку и как бы забыв о времени, произнес:

— Шарман…

Эля отошла к окну, крутнулась на месте, так что платье превратилось в некое подобие цветка, и пояснила:

— Это мамино… Я специально сберегла его. Только пришлось немного ушить. Как, ничего?

Она посмотрела на дядю Викентия, а он, быстро повернулся к своему бюро, достал из ящичка нить старинного жемчуга и протянул Эле.

— Ну-ка примерь, деточка… Кажется, это именно то…

— Ой, дядечка, как вы меня балуете!

Откровенно обрадовавшись, Эля приложила украшение к платью и завертелась перед зеркалом, а тем временем дядя Викентий уже подталкивал племянника к двери.

— А ну марш-марш надевать парадный мундир! А то пока доберемся…

— Быстро доберемся, — заметил Виктор. — Старшина довезет.

— Что, снова он? — удивилась Эля, прикидывая у зеркала, как лучше расположить жемчужную нить.

— Он, — Виктор усмехнулся. — Сам предложил. Говорит, пока вы в театре, я тут со Стефой… Такой прохиндей…

— Все, все, все! Не желаю ничего слушать! — Эля замахала руками на Виктора. — Быстрей переодевайся! А ехать или идти, не имеет значения, главное сегодня — театр!

* * *

Уже через какой-то час надраенный до зеркального блеска «опель» выехал со двора. Эля с Виктором разместились сзади, а дядя Викентий, сияя счастливой улыбкой, сидел рядом с шофером. Осторожно выведя авто из ворот на мостовую, старшина, который так и косился на ордена дяди Викентия, повернулся к нему и спросил:

— Может, вам музыку включить?

— Так приемник тут вроде не того… — отозвался сидевший позади Виктор.

— Вже того!

Старшина щелкнул выключателем и, подкрутив верньер, дал полную громкость. Бравурная мелодия вырвалась из динамика, заполонив все вокруг, включая и тротуары по обе стороны переулка. Под такое веселое сопровождение открытый «опель» покатил улицами, и встречные пешеходы оглядывались на роскошный автомобиль, везший принаряженных пассажиров.

И то ли старшина смог с первого раза запомнить дорогу, то ли он вообще прекрасно ориентировался, но как бы там ни было, а «опель», быстро промчав по прямому, обсаженному деревьями городскому бульвару и покрутившись средневековыми переулками, затормозил прямо у витрины, украшенной живыми цветами.

— Приехали…

Старшина хотел было распахнуть дверцу, но дядя Викентий остановил его:

— Нет, нет, не сюда… Пожалуйста, за угол и во двор.

— Можно и во двор.

Старшина стронул автомобиль с места, медленно объехал длинное здание и, миновав темную браму, остановил машину возле полубалкона, кольцом опоясывавшего дворик.

— Вот так добре… — с удовольствием констатировал старшина и предупредительно открыл дверцу. — Прошу!

— Замечательно! — дядя Викентий не спеша вылез из машины, галантно помог Эле выйти и кивнул Виктору. — Ну что ж… Идем.

Они поднялись по ступенькам, прошли вдоль балкона и остановились перед старой, украшенной резьбою дверью.

— Тут, — коротко выдохнул дядя Викентий и крутнул латунный флажок механического звонка.

Двери открылись почти что сразу, и на пороге возникла тоже собравшаяся в театр пани Тереза. Конечно, прошедшие годы дали о себе знать, однако, несмотря ни на что, ее необычная красота откровенно удивила Виктора и просто поразила Элю. Это неприкрытое восхищение, конечно же, не укрылось от дяди Викентия, ревниво следившего за тем, какое впечатление произведет его пани Тереза, и теперь он, сразу успокоившись, поцеловал протянутую ему руку и чинно представил:

— Ну вот, знакомься. Это мои… Эля и Виктор.

— Бардзо пшиемно… — пани Тереза поклонилась и вопросительно посмотрела на дядю Викентия. — А как ты меня представишь?

— Ну, как, как… — на какой-то момент дядя Викентий замялся. — Обычно. Поскольку я для них дядя, то и ты, соответственно, тетя.

— Наконец-то и у меня появились хотя бы племянники…

В интонации проскользнул скрытый упрек, однако она тут же тряхнула головой, словно откинув все плохое, ласково улыбнулась дяде Викентию и совсем другим тоном закончила: