Обычная магия 4
Шрифт:
Постучал во вторую квартиру — и ему тут же открыли.
Увидев на пороге сухонькую старушку, Руслан решил, что и тут неудача, но всё же спросил, чувствуя некоторую неловкость:
— Простите, а можно Ирбиса?
Старушка жестом пригласила его в тесную опрятную прихожую, а когда он вошёл, сказала:
— Во-первых, здравствуйте, молодой человек! А во-вторых, слушаю.
— Здрассьте, — кивнул опешивший Руслан. — А вы Ирбис? Видящая?
— Да, — фыркнула старушка, — а что, видящие — это только юноши вроде вас?
— Что? Нет, конечно, нет! Извините…
— А что вам надо? И кто вы?
—
— А, Бьёрн, — улыбнулась старушка. — Милый мальчик, да… Вы там склизянку гоняете? Хорошо. Так, пошли на кухню. Не разувайся! Я всё равно уборку делаю.
С точки зрения Руслана, в маленькой светлой квартирке Ирбис и так было чисто-пречисто. Но возле кухонной двери стояли веник, швабра, ведро и рыжий кот, принюхивающийся к прутьям веника.
— Кыш, Василий! Так, сейчас посмотрю… вот, смородинник есть! Положу в контейнер. Вот так, бери. Соль… соль… соль… эх, только чистая морская. Насыплю в мешочек. Возьми. За сон-травой езжай к Дракону. Сейчас иди налево от моего дома, дойдёшь до остановки — садись на «четвёрку» и езжай до сорок второй школы. Это возле Лысой горы, знаешь же? Езжай! Там на остановке школа, а справа от неё девятиэтажка с салоном красоты на первом этаже. «Такая важная» называется — не пропустишь. Первый подъезд, шестая квартира.
— А деньги? Сколько я вам должен?
— Ой, было бы за что! Мешочек только верните при случае. Всё, кыш-кыш! Василий, не трожь веник!
Руслан, досадуя на задержки, поехал к сорок второй школе. Он тут туда-сюда катается, а дома у клиента, возможно, плохо пожилому человеку.
Дракон — рослый лысый мужик с татуированным черепом — оказался дома. Но, увы, чёрной сон-травы у него не было.
— Не поверишь — утром продал последнюю порцию! — сокрушённо вздохнул он. — А за новой ещё не ездил… эх… О, слушай! Сон-трава точно у Никки есть! Тут недалеко! На Лысой горе… да ты знаешь наверняка! Ща я ей позвоню…
Дракон выхватил телефон и, не слушая возражений, набрал номер.
— Никки, привет! Слушай, чёрная сон-трава есть? Порошочком, да… Много? Ой хорошо! Ага, привет там всем. Пока.
Дракон спрятал телефон и сказал:
— Вот, у неё точно есть! У Никки всё есть! — хохотнул он. — В высотке на Лысой горе. Да ты там был стопудово!
Руслан кивнул и вышел из прокуренной берлоги Дракона.
Ехать к Никки ему совершенно не хотелось. Он помнил её заплаканной, в отчаянии. А её сына — мёртвым в луже крови. Наверняка она ненавидит и Руслана, и Бьёрна. Они с наставником ни разу не были на Лысой горе с тех пор, как… с прошлой весны.
Но нельзя же просто взять и не добыть нужный порошок просто потому, что не хочется идти туда, где он есть. Никак нельзя. Потому Руслан думал и шёл в сторону частного сектора Лысой горы, над которым возвышались три многоэтажки.
Что он скажет Никки? Что она ему скажет? Согласится ли помочь?
Дорога до дома Никки была длинной-предлинной. Он и забыл, сколько тут крутых подъёмов, скользких тропинок и неудобных колдобин. Есть, где споткнуться, поскользнуться, подвернуть ногу. И то и дело мелькает малодушная мысль: а может, ну его? Отец клиента не умрёт от склизянки.
Бьёрн наверняка знает других видящих, у которых есть нужный порошок. Надо просто вернуться и уточнить.Лифт, как и прошлой весной, не работал, и Руслан бесконечно долго, как во сне, поднимался на нужный этаж. Да наверное, Никки ему и не откроет. Да, конечно, не откроет.
Так что можно не стучать в знакомую дверь. Но он зачем-то постучал.
Не ждать ответа. Но он ждал.
Можно уйти. Но он всё не уходил.
Дверь открылась, и незнакомая девушка с синими волосами сказала:
— Ой, привет! Я думала, это Юна вернулась. Да ты заходи, чего стоишь?
Руслан прошёл по коридорам и комнатам, мало изменившимся за год. Только людей тут, кажется, всё-таки меньше, чем раньше. И музыки почти не слышно.
На кухне пахло жареным мясом и апельсинами. Похудевшая Никки с фиолетовыми волосами стояла у окна и о чём-то говорила с рыжим парнем и коротко стриженной блондинкой.
Все трое одновременно посмотрели на Руслана и замолчали. Хозяйка квартиры громко выдохнула и отвернулась к окну.
А он смотрел на Никки и чувствовал печаль, вину и горечь.
— Здравствуй, — прошептал он пересохшими губами.
Блондинка потянула парня за рукав, и они ретировались с кухни. Никки глухо спросила:
— Зачем пришёл?
— За чёрной сон-травой. Нужно одному старому профессору помочь, он…
Никки судорожно передёрнула плечами и сказала:
— Возьми в шкафу возле холодильника. Там банки подписаны.
Руслан открыл шкаф и нашёл жестянку с надписью «Порошок чёрной сон-травы» рядом с «Кофе» и «Мятой семицветной морской».
— Забирай всё, — так же глухо сказала женщина у окна.
Он скинул с плеч рюкзак и сунул банку. Хотел уйти, но остановился в дверях кухни
— Никки… я знаю, что ты никогда меня не простишь. Но я хочу сказать: мне очень жаль. Если бы я мог что-то исправить…
Никки стремительно развернулась, и он замолчал, ожидая, что она ударит его.
Но Никки подошла к нему вплотную и долго всматривалась в его лицо. Точнее — в левый глаз.
Потом сказала, почти неслышно:
— Мне тоже очень жаль…
Руслан коснулся её плеча, желая поддержать. И Никки расплакалась, горько и отчаянно. Он помедлил и обнял женщину. Мать Винсента прижалась к нему, продолжая рыдать.
На шум на кухню заглянули человек шесть, но все исчезали, едва увидев плачущую хозяйку и утешающего её гостя.
Никки успокоилась на удивление быстро. Мягко отстранилась от Руслана, судорожно вздохнула и достала из кармана элегантного домашнего платья платок.
— Иди, — сказала она. — Там же кому-то помочь надо, раз ты сюда пришёл.
— Никки, я…
Она покачала головой:
— Не надо ничего говорить. Иди.
Руслан развернулся уходить и услышал:
— Но потом приходи. Оба приходите. Мои двери открыты.
Он кивнул и почти бегом умчался из дома Никки.
Виктора Антоновича по району выгуливал Бьёрн. Связывать пожилого человека он всё-таки не стал, а влияние склизянки усилилось. Вот и пришлось наставнику гулять с пожилым профессором по гололёду, следя, чтоб тот не упал и не расшибся, а ещё чтоб он не уехал куда-нибудь.