Обычный художник

И Ваня тоже прав. Он устал от выходок мамы, от эффекта неожиданности, после которого хорошего ничего не жди. И с каждым разом все становилось только хуже и хуже. Я сажусь рядом с братом и обнимаю его. Как бы я хотела ему другого прошлого.

Машина быстро доставила нас до ворот детского сада, и Ваня в припрыжку рванул открывать калитку. Я еле поспевала за ним. Надо же. Давно не помнила его таким прытким с утра.

Оставив брата, я вышла на улицу. Хотела свернуть как обычно в проулок, где находилась автобусная остановка, но заметила, что машина Александра Сергеевича так и стоит у ворот. Я подошла ближе, он, отвлекшись от телефона, улыбнулся и открыл переднюю дверь. Я, сомневаясь, стоит ли вообще садиться, раскраснелась. Что если на работе кто-нибудь увидит? Пойдут слухи. Хотя полчаса назад я вообще собиралась увольняться. Что ж. Значит, так тому и быть.

Я залезла на переднее сидение, и машина тронулась. Глядя, как Александр Сергеевич управляет автомобилем, я невольно залюбовалась его четкими, размеренными и уверенными движениями. Спокойствие и правильность всего происходящего теплом растекались по душе. Неужели еще остались такие мужчины, за которыми как за каменной стеной?

Так! Я стерла с лица наивную улыбку. Он просто помог. Увидел на дороге и помог. Ничего более. Он – начальник, я – младший и незначительный сотрудник. И нечего придумывать себе розовые замки. Моя реальность – это пьющая мать и маленький брат.

В сумке завибрировал телефон. Маша Афанасьева, программист, с которой мы часто обедали, прислала сообщение: «Прикинь, мне оклад подняли на 3т.р. Как думаешь, это Глебушка постарался?»

Я отложила телефон и озадаченно потерла лоб. Что-то слишком быстро меняются декорации, к чему бы это?

Глава 9. Алина

Проезжая знакомый перекресток, Алина заметила, что в задумчивости довольно сильно намотала на палец прядь волос, и он посинел. Разматывая волосы, она поняла, что страшно нервничает. Соловьев был человеком старых правил, а, зная его, она прекрасно понимала, что просто так он не оставит вчерашнюю ситуацию. Для него принципы дороже сотрудника. Ему ничего не стоит уволить Глеба. Сейчас, когда ее счастье осязаемо и так близко, что можно коснуться рукой. Нет, она не могла позволить такому случиться.

Алина закинула ногу на ногу и поправила юбку, глядя на Глеба. Его невозмутимость и несокрушимость всегда вдохновляли ее. Он всегда знал курс и никогда от него не отклонялся. Как танк, неся свое знамя и притягивая последователей. Именно этим он и притянул ее. Борясь с плохим предчувствием, Алина отвернулась к окну.

Въездные ворота на подземную парковку оказались закрыты. Глеб подъехал к ним вплотную и остановился. Раздавшийся сигнал распугал всех голубей в округе, стайкой взвившихся в небо, и заставил Алину отвлечься от мыслей. Позади них остановилась еще одна машина, окончательно перегородив и без того узкую улочку. Глеб еще раз посигналил, только на этот раз протяжнее. Ворота со скрипом распахнулись, и, не дожидаясь пока они полностью откроют проезд, Глеб отпустил тормоз. Машина позади заехала следом.

Глеб замедлился у места А4, пропуская вторую машину вперед. Алина, воспользовавшись остановкой, выпорхнула на пыльную парковку. Не привыкла она еще к тому, что они – пара и могут, не скрываясь, вместе появляться на людях. Другая машина, определенно похожая на машину директора, припарковалась на месте А2, подтверждая Алинину догадку, когда она двинулась к лифту, но на полпути задержавшись. Вряд ли в офисе представится возможность поговорить с Александром Сергеевичем без свидетелей. И вряд ли у нее хватит смелости самой начать разговор. Каково же было ее удивление, когда с пассажирского сидения слезла Остапова. Алина открыло было рот, затем захлопнула его и нахмурилась, забыв, зачем вообще подошла. Глеб, коснувшись ее талии, вывел ее из оцепенения, вежливо поздоровался с коллегами и вызвал лифт.

Цифры на табло загорались медленнее, чем бы всем хотелось, а тишина оглушала. Александр Сергеевич, не мигая, сверлил глазами Глеба, посмевшего пойти против его слова. Глеб, словно никого кроме него и Алине не существовало, шептал ей что-то на ухо. А она в свою очередь с интересом разглядывала Аню, каким-то непонятным ей образом оказавшуюся в машине директора. И только одна Аня чувствовала себя не в своей тарелке и нервно теребила лямку сумки.

В открывшиеся двери лифта первыми вошли девушки. Легкая музыка, льющаяся из динамиков, разрядила обстановку, но не сильно. Аня выскочила первой, на втором этаже, махнув оставшимся рукой и пожелав им хорошего дня. Она дождалась, пока двери закроются и с облегчением выдохнула. Более тревожных пяти минут в ее жизни еще не приключалось. В замкнутом пространстве рядом с двумя начальниками, состязающимися между собой в превосходстве. И даже тот факт, что Глеб Андреевич проявлял интерес только к Алине, никак не уменьшил тревоги. И кстати, это было что-то новенькое. Глеб и Алина. Интересно, а давно это у них? Или они мастера маскировки?

Обернувшись, Аня поправила лямку сумочки и уверенным шагом… Чуть не свалилась снесенная Афанасьевой, готовой делиться своим счастьем с любым, кто согласен ее слушать.

Двери распахнулись на четвертом. Оставшаяся троица медленно пересекла холл, и, достигнув ресепшена, каждый разошелся в своем направлении. Глеб – в кабинет слева, Александр Сергеевич – в кабинет справа, а Алина – прямо к столу, за которым уже сидела правая рука Соловьева. Ольга подняла на троицу удивленные глаза и тут же опустила. Не ее это дело. Запрятав любопытство поглубже, она принялась учащенно стучать пальцами по клавиатуре, лишь искоса наблюдая за Алиной. Все же не часто директора и вторая помощница опаздывают одинаково на пятнадцать минут.

День длился бесконечно. Как Алина и думала, остаться наедине с директором оказалось нелегкой задачей. Несмотря на то, что она сидела в трех метрах от его кабинета.

Удобный случай представился после обеда. Александр Сергеевич вернулся с него раньше и был явно не в расположении духа, но упускать этот момент было бы глупо. Алина, которая внезапно стала самой обсуждаемой персоной в офисе, решила пропустить перерыв, хотя умирала с голоду. А Глеб, как назло, убежал на встречу еще в двенадцать и до сих пор не вернулся.

Александр Сергеевич, войдя в кабинет, оставил дверь незапертой. Но Алина все равно постучала. Глухой бас начальника отозвался в ее трепещущем сердце, и, отгоняя плохое предчувствие, она переступила порог. Ведь если бы он хотел уволить Глеба, он бы уже это сделал? Или нет?

– Я Вас не отвлекаю? – спросила Алина. Александр Сергеевич с подавленный видом сидел за столом, увлеченный каким-то отчетом, который он тут же отложил, и встал, указывая Алине на стул.

– Нет-нет, прошу, присядь. – Она смущенно улыбнулась, а, присев на самый край, откинула сомнения и на одном дыхании выпалила:

– Александр Сергеевич, мы обсудили вчерашний инцидент с Глебом Андреевичем, он признал свои ошибки и обещал, что такого не повторится. Прошу Вас, не увольняйте его, пожалуйста. – Слушая девушку, его лицо не выражало никаких эмоций. Он вдумчиво переваривал каждое слово и пристально наблюдал за тем, как Алина ерзала на стуле, сначала произнося свою заготовленную речь, а потом ожидая его ответа. Наконец, он откинулся на спинку кресла и произнес:

Конец ознакомительного фрагмента.