Обыкновенная жадность

Джеремии им тоже было далеко… Поэтому не стоило удивляться тому, что со смертью его супруги Джина на довольно долгое время пропала из поля зрения Кэтрин, а поездки в Калифорнию, которые девочка так любила, прекратились.

Тем не менее, когда спустя годы та сама отыскала ее, учившуюся уже на первом курсе университета, Кэтрин страшно обрадовалась, тут же отменила ради встречи с Джиной очередное свидание, и их дружба — теперь уже дружба двух взрослых женщин — возобновилась. Именно миссис Слаф-фски и поспособствовала тому, чтобы Кэт участвовала в кастинге на ее сегодняшнюю должность…

«Похоже, пришла пора расплачиваться за оказанное содействие!» — мрачно подумала Кэтрин, вслушиваясь в настойчивый, почти приказной тон старшей подруги.

— Ты должна понять, мне это необходимо, это вопрос жизни и смерти… Кэтти, ты меня слышишь?!

— Слышу, — вздохнула девушка, мысленно добавив: «И не только я!..» Кто б сомневался, что все их здешние разговоры, а телефонные в особенности, прослушиваются русским ФСБ? Неужели Джина такая дура, что сама этого не понимает? И при этом обращается с такой просьбой…

Но Джина, похоже, понимала, почему ее подруга и протеже разговаривает с ней так натянуто и, можно сказать, грубо.

— Послушай, — произнесла она после паузы. — Так и быть, скажу тебе, в чем дело: я почти не сомневаюсь, что Люк отправился в Москву к женщине…

— Что? — Кэтрин растерялась. Вот уж не ожидала она от Джины подобных откровений! — С чего ты это взяла? И где он мог обзавестись русской женщиной?

— Половина Нью-Йорка — русские! — отрезала собеседница. И мисс Фокс почти поверила, что именно адюльтером супруга и обусловлена просьба Джины. Россиян в последние годы в Нью-Йорке и правда заметно прибавилось. Не только приезжающих на постоянное жительство, но и бизнесменов, курсирующих туда-сюда. Возможно, и бизнес-леди тоже? Причем молодых и симпатичных, по крайней мере, симпатичнее ее подруги, что само по себе было не трудно… Ну что ж… Хотя просьба Джины ей по-прежнему не нравилась, пугая возможными неприятностями по службе, тем не менее, поскольку дело это сугубо личное, Кэтрин поможет бедолаге… Возможно, у рыжей некрасивой миссис Слаффски действительно есть основания подозревать мужа в измене.

— Я сегодня же перешлю на твое имя нужную сумму, — с заметным облегчением произнесла Джина и положила трубку.

Посидев некоторое время в одиночестве и подумав, Кэтрин посмотрела на часы: через десять минут появятся ее коллеги.

Поднявшись, она выскользнула на балкон, выходивший во внутренний двор резиденции и, достав из кармана яркого пиджачка мобильный, нашла в запиской книжке слово «Юра», после чего нажала нужную кнопку.

Юрий Косовский был как раз одним из тех двоих бизнесменов, которые явно претендовали на серьезные отношения с хорошенькой американкой, и он ей нравился чуть больше, чем его соперник.

Косовский отозвался сразу:

— Доброе утро, радость моя!

— Это — кому как! — весьма, на ее взгляд, остроумно ответила мисс Фокс.

— Неужели кто-нибудь посмел омрачить твое всегда прекрасное настроение?! — с подчеркнутым изумлением воскликнул он. — Подать сюда этого негодяя немедленно!

— Скорее, негодяйку… Да нет, Юра, ничего особенного: звонила моя подруга из Нью-Йорка с необычной просьбой…

— Я могу помочь? — немедленно посерьезнел

он.

— Зачем же бы я тебе иначе звонила? — удивилась Кэт. — Конечно, можешь! Мне… То есть ей нужен надежный частный детектив, самый лучший… Для чего, извини, не скажу, это очень личная тайна!

— Детектив?… — Юрий, похоже, растерялся. — Где, здесь, в Москве?

— Здесь, в Москве… Ты наверняка знаешь, кто у вас самый лучший!

Бизнесмен немного помолчал. И после паузы, уже не с таким энтузиазмом, как до этого, ответил:

— Думаю, знаю… Не одного детектива, а целое агентство, где собраны действительно лучшие…

14

Валерий Померанцев, отодвинув с края рабочего стола бумаги, удобно расположился на столешнице. Володя Яковлев, как обычно, сидел на стуле для посетителей с самым дисциплинированным видом. Во взглядах, которые он изредка бросал на следователя, едва угадывалась легкая, ироничная смешинка. Несмотря на несколько снисходительное отношение к Померанцеву, Яковлеву Валерий нравился куда больше, чем его шефу, Грязнову-старшему, работать с ним он любил, считая Валерия Александровича умным и талантливым следователем. Например, анализировать вместе с «ватником» собранную на очередном этапе расследования информацию, прикидывая вытекающие из нее рабочие версии, как сейчас, было, с точки зрения Володи, сплошным удовольствием, чем-то вроде передышки на перевале для солдата.

— Ну, суперопер, и что ж ты об этом обо всем думаешь?

Яковлев хмыкнул:

— Думать твое дело, наше же — фактики вся-кие-разные собирать… А если серьезно, Валера, пытаюсь я сообразить, кого именно мог шантажировать покойный Хвост… У его невесты на этот счет никаких мыслей нет.

— По всему видно, — Померанцев кивнул на диктофон, лежавший на столе, — что шантаж действительно имел место, тут я с тобой и с этой Валентиной согласен целиком и полностью… Ты обратил внимание,

Хвост говорил об очень больших «бабках», которые, с его точки зрения, светили?

— Ну и что? Все шантажисты намереваются сорвать большой куш, иначе бы и шантаж смысла не имел!

— Не скажи! — покачал головой Валерий. — Хвостов говорил о такой сумме, которая могла бы убедить даже мамашу этой Валентины… А мамаша там, судя по всему, трудноубедимая, если так можно выразиться!

— Да?

— А ты послушай запись внимательно: Крику-нова — дамочка явно не глупая, но при этом, я бы сказал… Словом, безвольная!

— С чего ты это взял? — нахмурился Яковлев.

— Как — с чего? Во-первых, с того, что, судя по ее же словам, и своему Павлу, и своему нынешнему супругу она безусловно подчиняется. Считает и про того, и про другого, что они умеют настаивать на своем. Да будет тебе известно, так обычно считают женщины, привыкшие с детства подчиняться мамаше-лидерше… Добавь к этому, что и по сей день она полагает, что ее мать была права, когда не позволила ей выйти замуж за Хвостова и когда отправила ее в бега…

— Так ведь в самом деле права!

— А вот это уже никакого значения не имеет! — Валерий посмотрел на Яковлева с некоторым сожалением. — Я тебе сейчас о характере девушки говорю, а не о том, кто был прав или не прав!

— Слушай, а к чему это все? — окончательно запутался в рассуждениях Померанцева Володя.
–

Мы ж вроде бы личность шантажируемого пытались выяснить… Ну, или там предположить, на кого нацелился тогда Хвост?

— Плохо ловишь мышей! — фыркнул Валерий. — Я к чему тебе все это сказал? К тому, что мать этой Валентины Сергеевны — явная лидерша, то бишь принадлежит к категории баб, коих лично я терпеть не могу: упрямых, властных, никаким аргументам не внимающих… Чтобы заставить такую тетку поменять свое мнение, например, о той же женитьбе Хвостова на ее дочери, нужны не просто деньги, а деньги ОЧЕНЬ большие… О чем это говорит?

— О чем? — Володя смотрел на следователя с интересом.

— О том, что объект шантажа — человек, как минимум, богатый, возможно, самый богатый в окружении адвоката. Конечно, не считая самого Дуб-ко.

Володя немного подумал, прежде чем заговорить, потом неуверенно качнул головой:

— Ну и что нам это дает? Окружение-то у Муси — расширяющееся в геометрической прогрессии! Одних клиентов не счесть… Добавь к этому его криминальную группировку — и получится, как звезд в небе. И все при «бабках»!

— Ты полагаешь, что посреди ночи охранник мог впустить к Мусе клиента? — усмехнулся Померанцев. — Лично я так не думаю. Если помнишь, замочили адвокатишку между двумя и тремя часами ночи. В это время прийти к нему под каким-нибудь, даже очень срочным предлогом мог только давний знакомец, причем близкий… Согласен, среди таковых у него, судя по делу, числится человек эдак пятнадцать… Но вот лично меня более всего почему-то интересует наш ньшешний фигурант, господин Кабул… Да, ты ж еще не знаешь!.. Мне звонил Агеев, я пытался с тобой связаться, но у тебя, похоже, в очередной раз телефон разрядился!