Обжигающий фактор

Куинн опустилась на диван, обдумывая слова Эрика.

— Ты… ты его знаешь?

— Несколько раз встречал, еще ребенком. Но я бы не сказал, что по-настоящему его знал. Он ушел из университета много лет назад и как в воду канул. Все думали: окончательно свихнулся и живет где-нибудь в нью-йоркском метро — или что-нибудь в том же духе.

— Когда? Когда он исчез?

— В девяносто втором, — ответил Эрик. — Я помню… потому что это произошло всего через несколько месяцев после смерти Лайзы.

Куинн посмотрела на кофейный столик и описанный ею портрет убийцы.

— О Боже мой!

— Нет! — Эрик снова вскочил на ноги и заходил по комнате. — Это просто глупо. Мы же, черт возьми, говорим про Эдварда Марина! Про человека, который завоевал Нобелевскую премию по физике статьей, в которой не было списка литературы. Понимаешь, что это значит?

Куинн покачала головой.

— Это значит, что он не основывался ни на чьих других трудах — все было совершенно новым. Как в том случае, когда Эйнштейн сказал, что скорость света постоянна… Нет! Никогда!

Куинн наблюдала, как он расхаживает по комнате, и сердце ее вдруг сжалось от сочувствия. Судя по всему, для Эрика этот самый Марин был кумиром, героем мальчишеских лет — он рос, восхищаясь им, мечтая стать похожим на него. Но все сходилось.

— Зачем бы столь крупный ученый стал работать в Виргинском университете? Там не самая сильная школа физики…

Эрик замедлил шаг и наконец остановился.

— Все и гадали. Подшучивали…

— Прости, Эрик, но не потому ли, что в других университетах не просили фотографий абитуриентов?

Он яростно ткнул пальцем в ее сторону, точно собираясь возразить, однако утратил запал.

— Почему, Эрик? Над чем таким он мог работать, чтобы оно того стоило?

Молодой человек устало пожал плечами и рухнул в кресло рядом с диваном.

Куинн подождала, не скажет ли он что-нибудь еще. Когда же стало ясно, что говорить он не собирается, подошла к его ноутбуку и подключилась к Интернету, чтобы проверить почту.

— Что-то есть, — сообщила она, оглядываясь. — Эрик, ты меня слышишь? Тебе пришло какое-то письмо.

Писем оказалось шесть. Первые два — коротенькие посланьица в одну строчку с уведомлением, что авторы их ничегошеньки не знают ни о какой «СТД». Зато когда девушка открыла третье, то увидела, что там целая страница текста.

— Эрик. Письмо от кого-то по фамилии Фалько. Это о нем ты мне говорил? Тут написано, что он занимается для «СТД» небесной механикой. — Она пробежала глазами текст, но ничего не поняла. С таким же успехом письмо могло быть написано на суахили.

Она выделила его и принялась за остальные.

— Вот еще одно! От какого-то типа, который зовет себя Волверином. Похоже, пишет из «Сони» в Японии. Он говорит, работает над чем-то под названием «механическая гармония»… — Она снова оглянулась через плечо. — Ты слушаешь?

Эрик слабо кивнул.

— Она.

— Что?

— Волверин — это девушка.

Радуясь, что он начал обращать внимание на то, что происходит вокруг, Куинн открыла последнее письмо. Оно оказалось куда менее сложным, но зато куда более странным.

— А это от кого-то по имени Тирелл Дариен из Стэнфорда. Только и говорится, что «поцелуй меня в задницу». — Она в недоумении повернулась к Эрику: — Почему вдруг так?

Бесстрастное лицо Эрика озарил огонек гнева — и все разгорался, пока молодой человек не выскочил из кресла и не подлетел к Куинн. Развернув к себе ноутбук, он сердито застучал по клавишам, проглядывая два письма, о которых она ему рассказала.

Внезапно Эрик схватил со стола вазу и швырнул ее в стену. Ваза с грохотом разлетелась на куски. Куинн вздрогнула.

— Сукин сын!

— Может, ты поговоришь наконец со мной? Ради Бога! — закричала на него Куинн. — В чем дело?

— Сама подумай! Механическая гармония.

— Понятия не имею, что это такое.

— Но ты же разбираешься в машинах. Когда заводишь мотор, почему все начинает дрожать?

Куинн пожала плечами.

— Из-за движущихся частей?

— Правильно. А что, если ты сделаешь так, чтобы эти движущиеся части были идеально сбалансированы?

— Ну, наверное, мотор не будет дрожать.

— А небесная механика занимается проблемами гравитационного эффекта находящихся на орбите тел.

Куинн снова пожала плечами:

— Ну и что? Не понимаю, о чем ты.

— Не исключено, это нам поможет. Я проводил для «СТД» расчеты по слиянию. Все, вместе взятое, можно назвать еще иным словом — лазеры.

Вот оно! Последний, недостающий кусок головоломки.

— Звездные войны? — Девушка пробежала пальцами по волосам, обдумывая услышанное. — Я что-то такое учила в школе. В смысле, это ведь все провалилось, еще когда мы были детьми. В эпоху Рейгана. Оказалось напрасной тратой средств…

— Едва ли, — возразил Эрик. — Программа ведь привела Советский Союз к банкротству, не правда ли?

Она на миг задумалась.

— Никогда не смотрела на это с такой точки зрения. Но технологически-то разве затея не окончилась полным провалом? Кроме того, разве у нас нет этих снарядов «Патриот», которые использовались во время войны в Заливе?

— Они не работают, — просто ответил Эрик.

— Разве они не попадают почти в любую цель?

— Не верь всему, что читаешь, — отозвался он. — На самом деле они и в сарай-то не попадут. Что ни выстрел, то промах. Но военные, разумеется, не хотели сообщать это прессе, а пресса, честно говоря, не хотела бы это услышать. После Вьетнама американцы не любят узнавать о неудачах своей армии. Ну сама подумай. Ведь вся концепция — чушь сплошная. Все равно что если два человека, выстрелившие друг в друга, будут надеяться спастись потому, что пули в воздухе столкнутся.

— А размещенные на орбите лазеры будут работать?

Эрик вытащил из чехла для ноутбука лазерную указку и навел ее на противоположную стену комнаты, а потом повернулся и легонько тряхнул рукой. Красная точка, заплясавшая по телу девушки, разбудила в Куинн не самые приятные воспоминания.

— Звездные войны восемьдесят четвертого года, — произнес Эрик. — Но если побороть вибрацию металлических частей… — Он перестал трясти рукой, и красная точка застыла прямо посередине груди Куинн. — Потом разобраться с энергией и проблемами искажения изображения в атмосфере… — Он подошел к Куинн на расстояние двух шагов. Красная точка потемнела, края ее сделались резче и четче. — И не тебе рассказывать, как усовершенствовались компьютеры за последние пятнадцать лет.