Обжигающий холод звёзд - II или Новая эпоха

Оба мужчины уставились на неё не в силах вымолвить ни слова.

— Д-да, я знаю, что это неразумно,– словно оправдываясь, пробормотала женщина.– Но это вопрос сродни – можно ли пожертвовать одним человеком сейчас ради спасения десяти в будущем. Но ведь будущее ещё может быть вариативно, а вот настоящее – уже нет.

Веор приблизился к Лоре, поднёс её руку к своим губам и поцеловал.

— Спасибо,– благодарно прошептал он.– Обещаю сначала испробовать все иные способы для поиска и только в крайнем случае воспользоваться Силой.

Женщина едва заметно кивнула.

— Думаешь, мы поступили правильно?– спросил Верган, после того, как Веор ушёл.

Лора неопределённо пожала плечами:

— Время покажет. Но, как говорил мой учитель по стрельбе: «Этой ночью нас, по крайней мере, не будет мучить совесть».

— По какой стрельбе? У вас в монастыре что, ещё и владение оружием преподавали?– улыбнулся мужчина, подходя к жене и заключая её в объятия.

— Верган, я же не монахиней была! Просто училась в школе при монастыре. У нас было такое множество предметов, что я вряд ли сейчас упомню и половину. А стрельба из лука, как утверждали наставники, придаёт женщине прекрасную осанку. Да и как не придать, если нас заставляли часами стоять в неподвижной позе и при этом следить, чтобы стрела была строго зафиксирована?

— Хм… Ну, это перебор, по-моему. Впрочем, теперь я понимаю, откуда такая грация и величественная точность в движениях.

Рука мужа властно прошлась по точёному изгибу спины Лоры. Сердце женщины учащённо забилось, когда она прочитала мысли Вергана.

— Поскольку совесть нас ночью мучить не будет, то предлагаю эту ночь посвятить чему-нибудь другому,– многозначительно произнёс мужчина, крепче прижимая к себе супругу.

— Неужели, восьмичасовому здоровому сну?– лукаво поинтересовалась Лора, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Почти,– Верган легко подхватил её на руки, направляясь в спальню.– Я тебе в соседней комнате объясню поподробней, договорились?!

— Ну, попробуй.

ГЛАВА 7.

Вайдж стоял над крутым берегом реки, внимая окружающим звукам. Слух давно уже заменил ему зрение, позволяя «видеть» то, что недоступно было зрячим.

Высоко в небе парил одинокий ястреб, зорко следя за птицами, кружащими над водой в поисках утренней добычи. Неподалёку шумели деревья, сбрасывая осеннюю листву и клонясь под напором ветра. Где-то вдали пасся дикий табун, молодой жеребец резвился на пригорке. И ещё множество иных звуков, которые вдруг нарушила лёгкая поступь.

— Ты просил встречи, Ратногор?– послышался тихий, но твёрдый голос.

— Филая,– лёгкая полупечальная улыбка скользнула по губам Хмурого Бога.– Я рад, что ты откликнулась.

Мужчина протянул руку. Тонкие хрупкие пальчики коснулись его ладони.

— Я перед тобой в вечном долгу, Гордый Бунтарь. Ты всегда можешь рассчитывать на меня.

— Не надо о долге. Просто мне нужна твоя помощь.

— Я слушаю.

Люк, потягиваясь, вышел из палатки. Он не любил подниматься рано, но на этот раз его разбудил Ленон, обрадовавшийся возвращению отца.

— Идём! Идём скорей!– требовал мальчуган и обеими руками тянул за собой Люка.– Надо прийти раньше них!

Каренс лениво размял мышцы шеи и, жмурясь от восходящего солнца, последовал за сыном.

— Теперь тише!– скомандовал Ленон, когда они оказались в зарослях возле ручья.

Минут через десять с противоположной стороны к воде подошла косуля с молодыми детёнышами.

Люк улыбнулся, ощущая, как душу его ребёнка наполняют нежные, тёплые чувства. В маленьком человечке рождалось столько положительных эмоций всего лишь от созерцания одной единственной картины.

— Твоя мама тоже очень любила животных,– тихо шепнул мужчина.

Мальчуган взглянул на отца огромными голубыми глазами, их чистота и глубина заставили Люка ощутить небывалую тоску. Он крепко обнял сына, целуя в макушку.

— Пора нам с тобой, Ленон, побывать дома. Полетим в Акватарион – самое прекрасное место во Вселенной.

— Там наш дом?– с любопытством спросил ребёнок.

— Да. Там находится моя планета – Дейз. У неё три спутника, один из них виден только днём.

— Почему?

— Ммм… не знаю. Но у местных народов есть легенда о колдуне, навсегда разлучившим молодую женщину с мужем и ребёнком. Эти три спутника никогда не видны вместе. Они служат людям вечным напоминанием, что нельзя расставаться с любимыми.

— Я с тобой не расстанусь,– самым серьёзным тоном заявил Ленон, крепко обхватив отца за шею.

Люк усмехнулся, потрепав мальчугана по волосам. В этот момент послышался свист стрелы и испуганный крик косули. Бедное животное упало на передние ноги, не в силах подняться.

— Не надо!– завопил Ленон, бросаясь через ручей к косуле.

Каренс кинулся следом. В этот же момент возле воды показались охотники – люди из лагеря. Они растерянно уставились на Люка, не зная, что делать. Впервые в жизни Каренс и сам не знал, как поступить. Замерев, он смотрел на ребёнка, стоящего на коленках в воде и обнимающего за шею косулю. В его силах (силах Властителя) было спасти умирающее животное, избавить собственного ребёнка от мучений, но… Он не посмел сделать этого.

«Зачем мне моя Сила, если я не могу её использовать»?!– хотелось закричать Люку.

Но вместо этого он взял малыша на руки и быстро понёс в лагерь. Сердце мужчины переполняла боль – та самая, которую ощущал сейчас Ленон. Это было страшное чувство, и Люк прекрасно понимал, что это лишь начало. Могущество Властителей – был не дар, а тяжёлое бремя испытаний! И в лагере его уже ждало очередное…

Едва мужчина увидел Вайджа, мысли того стали открыты для Каренса. Хмурый Бог пригласил белого мага, чтобы снять заклятие с Люка. Его лучший друг не доверял теперь ему. Это было последней каплей, подтолкнувшей Каренса к окончательному решению.

— Мы с Леноном уезжаем,– жёстко объявил он.

Люк быстро перевёл взгляд с Вайджа на мага. Под капюшоном белоснежной мантии скрывалась спокойное лицо Филаи – главы Совета Магов. Однако мужчина ощутил искреннее изумление с её стороны. Голова Филаи почтительно качнулась в лёгком поклоне, незаметном окружающим и адресованном лишь Властителю.

— Куда?– удивлённо спросил Вайдж.

— Домой. Далеко за пределы этой галактики и мира революций,– сухо отозвался Люк.– Война (в любых её проявлениях) меня больше не интересует.