Оцепеневшие (сборник)

– Это неправильно. – Ковалев упрямо покачал головой.

– Саша, мне очень приятно, что ты так волнуешься за меня. Но…

– Что «но»?

– Я должна тебе сказать очень плохую вещь.

Он сгорбился, невидяще глядя перед собой. Что же может быть хуже?! Ирмы скоро не будет с ним. Что еще такого ужасного она собирается ему сообщить?!

– Говори, – выдавил он.

– Я не только себя не вижу в будущем.

– То есть?

– Нас обоих не будет в будущем.

Саша обхватил виски руками, пытаясь унять ноющую боль.

– Что это значит?

– Когда меня не станет, ты начнешь меня искать. Ты придешь ко мне домой, и мой папа задушит тебя ремнем.

Ирма произнесла это таким обыденным тоном, как если бы сообщала ему о том, что на ее платье разъехался шов.

– Меня убьет твой приемный отец? – помедлив, спросил Саша.

– Да, я же сказала.

Он подумал о топоре, которым он во сне раскроил голову отчима Ирмы. Ковалев также вспомнил выпученные от ужаса глаза мужчины, раззявленный в панике рот, выплевывающий обломки зубов, и его передернуло.

– Я сильный, – тихо произнес он, инстинктивно распрямив плечи. – Не думай, что… если я ударился головой в детстве, то со мной можно легко справиться.

Ирма ласково прижалась к нему.

– Я знаю. Ты мой сильный рыцарь, – прошептала она.

– Я не брошу тебя.

Ирма всхлипнула.

– Я… очень боялась, что ты испугаешься, когда я тебе скажу правду. Я думала, ты убежишь, как только ты все узнаешь. Но я вижу, ты ничего не боишься. Я надеюсь, мы с тобой увидимся на небесах. И тогда мы будем счастливы.

– Я хочу с тобой быть тут, на земле! – воскликнул Саша. – Мне не нужны небеса! И я не верю в бога! Скажи, ты любишь их? Ну, родителей?

Ирма вздохнула с горечью.

– Как я могу любить тех, кто убьет меня? И моего любимого парня?

Ковалев почувствовал, как по телу разливается возбуждающая истома.

– А тебя не пугает, что… тебя тоже скоро не будет? – робко спросила девочка.

Он сцепил перед собой пальцы в замок, затем расцепил и сжал в кулаки.

– Если не будет тебя… Мне плевать, что будет со мной, – отозвался он.

Ирма снова прижалась к нему, бережно гладя по крепкому плечу.

– А если нам пойти в полицию? – предложил Саша. – Я расскажу, как ты все угадала с Масей. Ты ведь необычная девочка!

– Нам никто не поверит, – возразила Ирма. – Как ты себе это представляешь? Скажешь, что нас убьют в будущем? Нас еще в психушку отправят.

Ковалев подавленно молчал. Перед глазами вспыхивали ослепительно-белые розы, сквозь которые виднелся топор. Топор, ждущий своего часа.

– Послушай, Ирма… – вновь заговорил Саша, внимательно осматривая костяшки пальцев. – А что, если…

– Если что?

– Если твоих родителей не станет?

На лице Ирмы отразилось непонимание.

– Что ты имеешь в виду?

– Что, если они умрут раньше, чем наступит двенадцатое октября?

Она со страхом отодвинулась в сторону.

– Ты что? Как это они, по-твоему, умрут?

– Они умрут, – с нажимом продолжал Саша. – А ты придешь жить к нам. Моя мама очень добрая, ты сама знаешь. Она согласится, чтобы ты жила у нас. А потом мы поженимся.

– Ты что, дурак?

Саша обиженно поджал губы.

– Ты же сказала, что любишь меня.

– Да. Но я не понимаю, почему мои приемные мама с папой должны умереть. Они крепкие и здоровые.

Саша пристально смотрел на Ирму, и, похоже, она обо всем догадалась. Лицо девочки покрылось смертельной бледностью.

– Даже не говори об этом, – пробормотала она, испуганно замотав головой. – Ты что, хочешь стать убийцей?

– Я спасу нас. Потому что другого выхода нет.

Ирма подскочила на месте, как от пощечины.

– Нет, нет. Я не дам тебе это делать, – взмолилась она. – Сашка, пожалуйста! Блин, и зачем я только тебе сказала это! Я запрещаю тебе даже думать об этом!

Ковалев поднялся с лавки. Ирма смотрела на него взглядом брошенной собаки, которую хозяева оставили на обочине, а сами умчали прочь.

– Ты уходишь?

– Мне надо подумать, – коротко ответил Саша.

– Не бросай меня.

Их взгляды пересеклись, и он вздохнул. В изумрудных глазах любимой он в отчетливых подробностях видел ужасную картину – лежащая на полу Ирма с растерзанным горлом, из раны вытекает кровь, с каждой каплей унося ее хрупкую жизнь.

– Я выйду завтра, – сказал он напоследок.

– Я люблю тебя.

«А я тебя», – хотел сказать Саша в ответ, но промолчал.

Он уже говорил это. Говорить можно что угодно, пора доказать свои слова делом.

* * *

Утром Ирма ждала его у подъезда, но Саша, выйдя наружу, сделал вид, что вовсе не удивлен.

– Нам нужно поговорить в тихом месте, – сказала она заговорщическим тоном.

– Пошли в лес?

– Нет, у меня предложение получше. Пошли к гаражам. Там рядом овраг и почти никого нет.

Всю дорогу они молчали. Саша несколько раз порывался заговорить, но каждый раз его что-то останавливало. Он искоса поглядывал на серьезное лицо девочки. Губы Ирмы были плотно сжаты, взгляд уверенный и взрослый, совсем не свойственный ее возрасту.

«Она что-то решила», – подумал Ковалев, стараясь идти в шаг с Ирмой.

– Где-то здесь был гараж папы Дрона, – встрепенулся он. – Я был там после пожара. Там все черное от сажи, и ворота нараспашку. Машина тоже сгорела.

– Наверное, это было самое ценное, что пострадало, – обронила Ирма, и он не сразу понял, что она имела в виду. А когда понял, поежился.

Они завернули за будку охранника, которая уже год как была необитаема, и, продравшись сквозь жесткий кустарник, оказались на краю обширного оврага.

– Вон там, внизу, – показала Ирма на бревно, лежащее в круге золы. Повсюду валялся мусор – пустые бутылки, клочья газет, пластиковая посуда вперемешку с использованными салфетками, и все это обильно приправлено крошевом из битого стекла.

– Здесь грязно, – заметил Саша, поморщив нос.

– Зато нас никто не подслушает, – парировала девочка. Выбрав наиболее чистый обрывок газеты, она постелила его на бревно и села.

– Что ты решила? – спросил Ковалев.

– Я не спала всю ночь, – призналась Ирма. – Все ужасы какие-то снились. Думала над твоими словами.