Очаг
Шрифт:
Братьям-купцам этот безотказный и трудолюбивый, смелый юноша нравился. Через год он встал во главе конного караула каравана из десяти наездников. Сам он объяснял свой успех тем, что дух деда-сердара оберегает сирот, и что встреча с Сары ханом не была случайностью. Спустя некоторое время при помощи Одеклыча его братья Арнаклыч, Озбекгылыч и Джумагылыч смело увели из отчих домов дочерей Алаша бая, Келдже бая и Довлат бая и женились на них. Всё получилось по поговорке: «Сирота сам себе пуповину перерезает». Опасаясь гнева тестей, сироты поначалу жили тихо в окрестных джунглях. Но после того, как Таир чопчи и Заир чопчи вступились за Одеклыча и его братьев, с родичами девушек было достигнуто согласие. Женатые парни вернулись в село и стали жить и трудиться наравне со всеми. После того, как в доме, где раньше не было ни одной женщины, появились сразу три, им не составило труда потом сосватать девушек за Мухамметгылыча и Одеклыча, заплатив за них калым, как говорят туркмены «за
Народ, который всё учитывал и всему знал цену, не мог оставить без внимания жизнь пятерых братьев, женатых, встающих на ноги, обзаводящихся домами и скотиной. Видя, как эти пять сирот выросли в пятерых состоятельных мужчин, умеющих постоять за себя – про таких туркмены говорят «бела ялы», то есть «умелый, ловкий, хитрый», народ назвал братьев «бяшбелалар», то есть «пять ловкачей». Окрепнув, братья пришли на помощь и своей сестре из Хорасана, которая после смерти мужа осталась с двумя детьми на руках и очень бедствовала. Для неё они построили юрту рядом с собой. Так часть гапланов – чакан-ходжабеги разделилась надвое, и теперь родственников сирот стали называть бяшбелаларами. Из них дольше всех прожил и до сих пор топтал землю Кымыш-дузчы. Когда Кымышу было около шестидесяти лет, он познакомился с человеком по имени Гулам перс, у которого была лавка на рынке Тахтабазара. Наладив с ним приятельские отношения, он помимо земледелия занялся ещё одним делом.
Как-то при встрече перс Гулам поделился с Кымышем своими проблемами, сказал, что ему нужен человек для поставки товаров и пока он не найдёт такого человека, предложил Кымышу попробовать себя в этом деле, возить ему соль из Ероюландуза. Так Кымыш вначале сам занимался доставкой соли, а затем подключил к этому делу и своих парней. Они возили соль для лавки перса Гулама.
Ероюландуз был естественным месторождением соли, образовавшимся в низине между холмами Бадхыза. Если выехать на верблюдах из Союнали, до места был путь в день-полтора. Кымыш возил оттуда соль для лавки перса Гулама в больших чувалах. И хотя доход от соли был невелик, всё же это был ходовой товар, приносящий двойную, а то и тройную прибыль. Всего через год с небольшим к двум тягловым верблюдам Кымыша добавились ещё два верблюда для перевозки грузов. Он и сам теперь добирался до места верхом на ходкой кобыле, потому что стал более состоятельным человеком. И если прежде Кымыш только доставлял персу Гуламу соль, то теперь, поставив в своем доме мельницу, смалывал, просеивал соль, отчего его доходы значительно увеличились. Невестки смалывали, просеивали соль и придавали ей товарный вид. Оставшиеся комки соли использовались в корм скотине. Перед каждым базарным днём рано утром Кымышы усаживали возле дома верблюдов и нагружали их чувалами с солью. Позже перемолотая и очищенная соль стала пользоваться на рынке большим спросом. Перс Гулам был доволен своим соледобытчиком. Несколько лет они дружили семьями, ходили в гости друг к другу. А когда перс решил переезжать в Мары, свою лавку в качестве благодарности он оставил младшему сыну Кымыша Оразгылычу. Союналийцы и прежде, посещая базар, видели, как Кымыш с персом Гуламом, лёжа внутри лавки, распивают чаи, а сын Кымыша Оразгылыч отпускает покупателям соль – кому фунт, а кому и пуд, и рассчитывается с ними. Словом, ведёт торговлю.
Таким образом на какое-то время основными поставщиками и торговцами соли на рынке Тахтабазара была семья Кымыша.
Кличка «Кымыш-дузчы» приклеилась к нему после того, как он занялся солью. В 1922 году новая власть забрала у Кымыша его солевую лавку и передала её государству. Семья была готова отдать и верблюдов вместе с чувалами, лишь бы избавиться от дальнейших гонений, давления. Однако, когда Оразклыча лишили солевого дела, они поставили чёрную метку на его имени как солепромышленника и владельца предприятия по производству соли. В дальнейшем эта метка сыграет злую шутку с судьбой Оразклыча и поставит крест на жизни младшего сына Кымыша…
…Когда мир перевернулся, и люди начали истреблять друг друга, называя то большевиками, то баями, то басмачами, когда всем стало тесно под солнцем и люди начали стрелять друг в друга, имя Кымыша-дузчы преобразовалось в Кымыша-бая, и были дни, когда у него поголовье крупного рогатого скота составляло около пятидесяти коров. Кымыш бай по возможности сторонился всех этих стычек и разборок, верил, что в этом случае ему удастся сохранить благополучие и покой своей семьи. «Я буду плыть по течению и смогу сохранить семью от бед, которые могут обрушиться на неё», – думал он и втайне надеялся на благополучный исход. «Веди себя хорошо, и будешь сыт» – говорил он себе и старался никому не противоречить и не возражать. И даже когда самые богатые баи вместе со своей скотиной и имуществом двигались мимо него в сторону Афганистана, он не стал никуда уезжать, по-своему объясняя своё решение: «Что бы ни случилось, пусть это случится на Родине, и пусть наше тело съедят местные черви, ведь в чужих краях нас никто не ждёт с распростёртыми объятьями…» И его женатые сыновья последовали примеру отца. А когда советская власть объявила, что в селе образуется колхоз и у людей
начали отбирать скотину, Кымыш-дузчы вместе с сыновьями, оставив одну корову для молока детишкам, отвели и добровольно сдали в колхоз пятьдесят голов своего скота. «Будем живы, будет у нас ещё и скот, и другое имущество наживём» – сказали они себе. Сказав сыновьям, что с такими людьми шутки плохи, именно Кымыш посоветовал им вступить в колхоз. Он верил, что, поступив так, сможет сохранить целостность семьи, что и государство учтёт и обязательно поощрит их за такой благородный поступок, в случае необходимости заступится за них. По правде говоря, пока что никто и не стремился причинить им зло, ничего плохого этой семье не делал. Сыновья Кымыша-дузчы, хотя и числились дайханами-единоличниками, как и прежде, односельчане-колхозники очищали оросительные сети, пахали и сеяли, словом, занимались привычным делом – земледелием. И думалось им, что так будет всегда.* * *
…Сегодня был один из ясных весенних дней. Только что перестал идти дождь. Мир дышал влажным чистым воздухом. Земля потихоньку начала подсыхать.
Высаженные в ряд возле дома Кымыша абрикосовые деревья уже давно покрылись пышным белым цветом, напоминающим наряд невесты, и источали тонкий аромат. Радуясь прекращению дождя, громко чирикали воробьи, перелетая с ветки на ветку.
Огулбике, только что с чашкой в руках выскочившая во двор, чтобы покормить кур, вдруг резко повернула обратно. Стоя на пороге дома, волнуясь, сияя и громким голосом сообщила радостную весть:
– Вернулась, бабушка, вернулась!..
Вначале, глядя на неё, все подумали, что домой вернулись сыновья Оразгелди и Оразгылыч, которые вот уже месяц находились на полевых работах, ночевали прямо в поле и домой не приходили.
Пора бы уже им домой вернуться. Семья соскучилась, все уже давно стали поглядывать на дорогу.
Не успела Огулбике, сообщив радостную весть, вприпрыжку убежал обратно, как два мальчика-погодка семи и восьми лет, которые в это время ногами массировали спину лежащего в доме деда, – Алланазар и Аганазар бросили своё занятие и спеша выскочили на улицу, чтобы посмотреть, кто же вернулся, не обращая внимания на слова бабушки Джемал, велевшей им одеться, чтобы не простыть. Мальчишки на улице вместо своих отцов увидели у ворот рядом с положенной поперёк доскойсвою любимицу – чёрную корову, которую ещё совсем недавно их дед и отец отогнали в колхоз.
Мальчики радостно завопили: «Вернулась наша чёрная корова, домой вернулась!». Огулбике радовалась больше всех, ведь это она первой увидела корову, и теперь миску с зерном, приготовленным для кур, поднесла корове.
После возвращения чёрной коровы дом Кымыша-дузчы враз опустел. И если старшие выскочили во двор, разве любопытные малыши могли усидеть дома?! Рахманназар, который до этого играл с лежащим возле бабушки младшим братом Рахмангулы, протянув руку к двери, завопил: «Я тоже хочу туда, посмотреть хочу на чёрную корову!»
А в это время бабушка Джемал, посадив рядом с собой двух невесток, поставила на середину большую миску с мукой, чтобы замесить на подогретой воде тесто и с утра пораньше испечь в тамдыре лепешки-чуреки. Одна из невесток месила тесто, то скатывая его в комок, то разминая кулаками, а другая, если было нужно, подливала тёплой воды из тунче – маленького кумгана, в котором кипятили воду для чая.
Кымыш-дузчы в эти дни, если не было какой-то необходимости, ссылаясь на дождливую погоду, практически не выходил из дома, целыми днями валяясь в красном углу дома, то засыпая, то бодрствуя. Сейчас он всем своим видом напоминал состарившегося и обессилевшего льва. Этому крупному ширококостному старику было под восемьдесят, похоже, старость постепенно лишала его былых сил. Когда старик, опираясь на посох, вышел из дома, его глазам предстала удивительная картина. Бабушка Джемал, выскочившая из дома вместе с Рахманназаром вслед за поднявшими шум мальчишками, гладила лоб, намокшую под дождём шею чёрной коровы, ласково, как с человеком, разговаривая с ней:
Моя скотина – моя душа,
Моя скотина – моё богатство,
Молоко моё и чал,
Как же я люблю свою скотину!3
– Что, соскучилась, поэтому и пришла сюда? – ласково заговорил с коровой и Кымыш-дузчы. – Думаешь, мы не скучали по тебе, не хотели видеть тебя? Ещё как хотели, кажется, старуха даже пару раз ходила к колхозному коровнику, возле забора стояла, на тебя смотрела. Да разве животное, которое так любили, так лелеяли и баловали, может забыть это?
А чёрная корова, словно понимая и слушая человеческую ласку, стояла, понурив голову. А ведь доброе слово и бессловесной скотине тоже приятно!
Замесив тесто и поставив его подходить, невестки Огулджума и Амангуль вслед за всеми тоже вышли из дома. Чёрная корова всех вытащила из дома, никого не оставила равнодушным.
Кымышы, окружившие чёрную корову, сейчас испытывали какое-то радостное волнение, возвышенное чувство казалось, как будто в прошлые добрые времана вернулась. Каждому из них хотелось угостить свою любимицу чем-то вкусным, каким-то необыкновенным лакомством.