Очаг

Потчуя гостя чаем с вареньем и сухофруктами, которые Огулджума разложила на сачаке, Оразгелди пытался понять, откуда возникло это противостояние, что стало причиной его отверженности. Он вспоминал свои прежние отношения с каждым из участников того собрания. Продолжая поддерживать беседу с ночным гостем, он думал о том, что вначале новая власть схватилась с Кымышами, а теперь хочет окончательно расправиться с ними, вот только не знает, как это сделать. Поведение новой власти напоминало состояние тяжелобольного человека, узнавшего о своей неизлечимой болезни и чувствующего, что эта болезнь унесёт его в могилу, оттого ставшего раздражительным и вспыльчивым. А ведь народ всячески угождал ей, этой власти. Когда потребовалось, люди отдали свои земли, надо – отдали скотину. Богачи, не желавшие конфликтовать с новой властью, отогнали сотни своих коров и овец в колхозное стадо, а ведь это имущество они наживали годами, для этого трудились в поте лица.

И Оразгелди, и его младший брат Оразгылыч уже давно подумывали о вступлении в колхоз. И хотя у них забрали скотину, впоследствии обоим братьям было сказано, что вопрос о приёме в колхоз членов состоятельных семей будет рассматриваться позже. Недавно приезжал ответственный работник ОГПУ Васка Аман и провёл в селе собрание, на котором непринятие коммунистами в колхоз членов семей Ямат бая, Кымыш бая и Сейит бая объяснил классовой борьбой с угнетателями и за проявленную большевистскую бдительность объявил благодарность председателю сельсовета Ягды Нарлы, Курбану чунне, председателю колхоза Нурджуме Озбеку. Он тогда сказал:

– Богатым людям нельзя верить, они враги большевиков или же их пособники. Не в одном, так в другом месте обязательно проявят свою сущность, – размахивая кулаком, говорил он.

…И хотя свет чадящей лампы был тусклым, Нурджума после этого увидел выступившие на лбу своего визави мелкие капельки пота. Оразгелди слушал его молча, погружённый в свои мысли, и за всё время не проронил ни слова. Изо всех сил старался не показывать виду, но Нурджума почувствовал, какая буря бушует в душе Оразгелди.

Сказав своему племяннику всё, что хотел сказать, Нурджума засобирался, сообщив, что ему надо ещё в одно место попасть, и даже не стал ждать, когда подадут специально для него готовящийся ужин.

Когда Оразгелди провожал председателя колхоза и своего дядю Нурджуму, на небе уже перемигивались яркие звёзды. Было тепло. Вдохнув чистый тёплый воздух полной грудью, Нурджума мечтательно произнёс:

– До чего же чист воздух! И ветерок приятный дует. Земля напиталась влагой, можно уже и начинать сеять. – Затем, словно вспомнив о чём-то, повернулся к Оразгелди. – Ты когда засеял свою землю хлопчатником?

– Да, нет, пока что некогда было заниматься этим. – В его голосе прозвучало недовольство.

– Что ж ты так в этом году припозднился, еген, ведь Кымыши всегда раньше всех засевали земли.

На что Оразгелди хотелось ответить: «А что мы получили в прошлом году, когда посадили и собрали урожай? Ну ладно, сняли урожай, где теперь его сбывать, разве остались места для торговли? Урожай надо сдавать в амбары сельсовета, а он до сих пор не заплатил единоличникам за хлопок. Хоть и обещал это сделать. Говорят, председатель сельсовета с криками набрасывается на тех, кто приходит просить свои заработанные деньги».

Но тут же подумал о том, что сам он с этим вопросом ещё не ходил в сельсовет, собирался сделать это в ближайшее время, поэтому нехотя произнёс:

– Ну, да, в этом году мы немного припозднились.

Председатель Нурджума не мог не понимать, отчего так охладел к работе Оразгелди, который всегда отличался трудолюбием и был примером для других. Тем не менее, он совершенно не одобрял того, что Оразгелди тянет с севом хлопчатника. На прощание сказал племяннику:

– Еген, не тяни, займись севом хлопчатника, помни, что старики говорили: «Кто сеет, и кто шьёт, получит своё» …

…Не погоняя впряженную в телегу лошадь, Оразгелди медленно выехал из села. Конь натужно тянул гружённую доверху телегу. От тяжести груза на крупе и вокруг ушей лошади начали появляться капельки пота. Оразгелди шёл рядом с телегой, одной рукой держась за её край, а в другой держа поводья. В случае необходимости он выравнивал телегу, подталкивал её сзади, тем самым помогая коню.

И хотя солнце ещё не показалось, там, где оно восходит, вспыхнула алая заря, будто кто-то снизу поднял наверх огромную яркую лампу. Этот свет придавал белизну плывущим по небу мелким облакам, и это было похоже на красивое заснеженное поле.

С востока задул легкий утренний ветерок, похоже, он зародился в одном месте с солнцем. Повеяло утренней прохладой, но чувствовалось, что совсем скоро воздух прогреется.

Оразгелди вспомнил вчерашний разговор с председателем колхоза. Как же так вышло, что жизнь настолько изменилась, что какая-то неведомая злая сила превратила в ничтожества уважаемых людей, а вчерашние ничего из себя не представляющие люди вроде Ягды-кемсита и Хардата-кепретилчи неожиданно оказались на вершине власти и теперь вертят судьбами людей! Он никак не мог понять, отчего всё это случилось, почему перевернулся их привычный мир и разрушил размеренную и счастливую жизнь. Какая лавина смела их с этого пути и разве можно устоять перед такой могучей силой?!

Понятно, отчего Хардат при любой возможности старается навредить им. Его поведение объяснялось просто: лет шесть-семь назад в их отношениях появился холодок. Это было связано с тем, что двоюродный брат Хардата выкрал уже сосватанную другим парнем двоюродную сестру Оразгелди и женился на ней, опозорив бяшбелаларов. А до этого они считали себя людьми близких друг другу племён, были в хороших отношениях и помогали друг другу.

Когда родственник Хардада опорочил девушку и навёл тень позора на род бяшбелаларов, представитель его рода по имени Ахмет-забун⁵, несмотря на молодость отличавшийся крутым нравом, пришёл советоваться к Оразгелди как к старшему своего племени, предложил отомстить Хардаду, опорочившему девушку из его семейства. Но тогда Оразгелди успокоил юного мстителя, напомнив, что в свое время и мать убежавшей девушки была уведена из дома близких Хардата, что их дядя Озбекгылыч акга усадил её на коня и увёз с собой. Так что это не считается позором, просто они отомстили за тот давний случай. После для примирения приходили уважаемые люди села, и тогда напряженность в отношениях между двумя семьями несколько ослабела. А если бы не был этот случай со временем забылось бы всё.

А село ничего не забывает, всё помнят, обо всем ведется счет, особенно если это связано с людской честью.

В этот раз тоже вышло именно так…

Однажды во время очистки каналов на поле среди двух молодых людей из разных племён вдруг возник спор.

Когда Оразгелди увидев, что парень из другой стороны не прав, взял сторону своих. А это не понравилось представителям других племён. Один из них моментально противостоял Оразгелди и с горяча напомнил ему «старую рану», упрекая ехидными улыбками.

– Кто вы такие, чтобы вас не трогали? Хотите сказать, что у вас есть честь? Разве не было, когда старший брат Хардата увёз вашу сестру и опозорил вас перед народом. А у вас же не нашлись тогда гордость и сила, не смогли вы – бяшбелалар отомстить за сестру, смыть позор. А сейчас изображаете себя человеком недотрогой, человеком-достоинством…

Оразгелди тогда не ожидавший такого поворота событий и не мог допустить такого унижения своих соплеменников перед другими. Не в силах был справиться со своим гневом и подозвал моментально нескольких своих джигитов.