Очарование иллюзий

— Я прошу вас выслушать меня, — настаивал Гелвин Торп, — пока мы одни и нам никто не мешает. Поймите, мне безразлично, сколько у вас денег в банке — шесть пенсов или шесть миллионов!

— Я прошу вас, мистер Торп, не продолжать данную тему…

— Мисс Вандерхольц, не перебивайте меня. Я должен рассказать вам о своих чувствах!

Девина опустила глаза:

— Увы, мне понятно, каких…

— Вот как? Что же вам понятно?

— Когда вы познакомились со мной, то почувствовали презрение и, возможно, даже отвращение.

— Да, возможно, в начале нашего знакомства, — признался Гелвин Торп, — но потом, когда я узнал вас поближе, понял, что ошибся. Со мной произошло то, чего я никак не ожидал.

Девина бросила на него быстрый взгляд и отвернулась к окну.

— Я влюбился, — тихо произнес Гелвин Тори.

— Нет… Нет! — непроизвольно вырвалось у девушки.

— Это правда, — повторил Гелвин Торп. — Я полюбил вас и все последние дни путешествия не мог ни о чем больше думать, только о вас! Ваше лицо постоянно было у меня перед глазами и не исчезало из моей памяти ни на минуту.

— Но… это неправда. Вам все показалось!..

Он улыбнулся:

— Я старше вас и, поверьте, хорошо себя знаю. Я никогда прежде не испытывал такой нежности и любви ни к одной женщине.

Девина с замиранием сердца слушала Гелвина Торпа, понимая, что и ее неудержимо охватывают те же чувства.

— Я даже не мог представить себе, что полюблю молодую девушку, американку! Хотя национальность в данном случае не имеет никакого значения, есть нечто более серьезное, что разделяет нас, — разные жизненные обстоятельства!

— Вы говорите… о деньгах? — спросила Девина.

— Конечно, о деньгах, — ответил Гелвин Торп. — Нормальному мужчине трудно общаться с такой богатой девушкой. Он не может предложить ей того, что с радостью приняла бы обычная женщина!

— Я думаю, как вы… не правы, мистер Торп.

— Нет, к сожалению, я прав, и вам хорошо это известно! — возразил Гелвин Торп. — Отношения между людьми не могут быть достойными, когда у них неравное материальное положение.

Он подождал ответа Девины, но поскольку она молчала, продолжил:

— К мужчине, который предложит вам замужество, навсегда приклеится ярлык охотника за приданым, человека, материально зависящего от своей жены! Он будет чувствовать свою неполноценность, испытывать стыд и унижение!

Девина продолжала не отрываясь смотреть в окно. На какое-то мгновение ей захотелось признаться Гелвину Торпу в том, что у сидящей перед ним девушки нет миллионов, но предать Нэнси-Мэй Девине показалось нечестным, и она промолчала. К тому же она понимала, что своим признанием поставит Гелвина Торпа в неловкое положение. Если она не мисс Вандерхольц, то кому же он объяснялся в любви? Кроме того, Девина не могла избавиться от мысли, что его влюбленность вызвана в какой-то мере высоким социальным положением и богатством мисс Вандерхольц, которые всегда привлекают людей. Испытывал бы Гелвин Торп подобные чувства к обычной английской девушке? Девина была далека от мысли, что его привлекали лишь миллионы, лежавшие в банке на счету мисс Вандерхольц, но вместе с тем она хорошо понимала, что роскошные наряды, украшения и некий ореол созданного этим образа сыграли в данном случае далеко не последнюю роль.

Признание Гелвина Торпа в любви взволновало Девину. Слушая его нежные слова, она мысленно переносилась в неведомую волшебную страну, где существуют только он и она. Но девушке казалось, что если она расскажет Гелвину Торпу правду, то никогда больше не услышит этих ласковых и проникновенных слов!

«Я ни в чем ему не признаюсь», — подумала Девина, представив себе, как у того изменится выражение глаз и потускнеет голос, когда он узнает об обмане.

Неожиданно Гелвин Торп наклонился к ней и произнес:

— А если… если я предложил бы вам уехать со мной и забыть обо всем — о замке, о герцоге, ожидающем нас, вы согласились бы?

Взволнованный и страстный голос Гелвина Торпа заставил Девину вздрогнуть. Его слова прозвучали для нее прекрасной музыкой, и, глядя ему прямо в глаза, она ответила:

— Если я была бы… другой и не являлась, как вы выразились, наследницей несметного богатства, тогда, возможно, я послушалась бы… вас.

— И уехали бы со мной не задумываясь?

— Боюсь, мой поступок разочаровал бы вас.

— Напротив, я был бы безмерно счастлив, однако не уверен, что вы способны променять существование в роскошном особняке — с множеством слуг, богатой мебелью, абиссинскими коврами — на походную жизнь, в которой песок заменяет мягкую постель, а брезентовый тент — крышу над головой!

Девина была не в силах оторвать взгляда от Гелвина Торпа.

— Я подарил бы вам луну и звезды, — говорил он. — Мы любовались бы дальними горизонтами и открывали новые… Я любил бы вас и сделал бы все, чтобы и вы полюбили меня.

Понизив голос, Гелвин Торп продолжал:

— Когда в тот, последний вечер мы с вами танцевали вальс, мне показалось, что нас обоих охватило странное волнующее чувство — наши сердца бились в унисон!

— Да… это было прекрасно, — прошептала Девина.

— Прекраснее, чем это можно выразить словами, — сказал Гелвин Торп. — Если вы примете мое предложение, это магическое чувство сохранится в нас на всю жизнь, но, если вы все-таки решитесь поехать в замок к герцогу, оно исчезнет навсегда.

Девина вздрогнула, поняв, что, возможно, в этот момент решается ее судьба. Она ощутила себя в плену проницательного, глубокого взгляда Гелвина Торпа, дыхание ее сбилось и стало частым и прерывистым.

— Я люблю вас, люблю, — нежно повторял Гелвин Торп.

Однако через мгновение он вдруг отшатнулся от девушки и с горечью произнес:

— Магия и очарование любви всегда таят в себе обман, и, я вижу, вы не готовы променять свое богатство и высокое положение в обществе на то, что я вам могу предложить. Я не знаю других способов убедить вас сделать это!

Девине показалось, что невидимая нить, связывавшая их, натянулась и оборвалась. Некоторое время они сидели молча, глядя в окно на пейзаж, разворачивающийся перед их глазами, и девушка чувствовала, как сильно бьется ее сердце, затрудняя дыхание. Поезд стал постепенно сбавлять скорость, и через несколько минут в окне показалась маленькая платформа. Табличка, прибитая к почтовому столбу, гласила: «Замок Милнторп». Девина знала, что поезда всегда делают остановки около владений состоятельных и важных особ.