Очень дорого

Как же они их продают? Вместе с куском стены, что ли? Оригинально!

Оригинально, но не слишком. А если требуют за кусок этой стенки доплату, то они просто грабители!

Стены в помещении действительно то ли давно не мылись, то ли изначально были такого же цвета, как и обшарпанный фасад здания. Под потолком в разных местах висели несколько ламп под примитивными колпаками, но их свет был нужен лишь вечером. Пока через немытые и заклеенные крест на крест какими-то бумажными полосами окна внутрь помещения попадало достаточно света, чтобы разглядеть картины. Полы тоже чистотой не блистали.

'Может, ремонт?

– подумал мистер Кроу.
– Нет! Тогда они бы закрыли парадный вход на замок, или хотя бы табличку повесили. Что же это все-таки значит?' Приглядевшись, мистер Кроу обнаружил еще более странные черты в этой 'галерее современного искусства'. Других входов или выходов, да и вообще других дверей, кроме входной не было.

Колонны, подпирающие ветхий потолок, не горящие пока лампы, спящий охранник, если он охранник, картинки на стенах - вот и все, что здесь было вообще. Кроу пригляделся к первому 'полотну'. Со слегка выцветшей от времени бумаги на него смотрела пронзительным безумным взглядом закутанная непонятно во что женщина, взметнувшая одну руку вверх, а другой протягивавшая ему развернутый листок с каким-то текстом. Жирная большая подпись под картиной заканчивалась восклицательным знаком, так же, как и у следующей картины, с которой таким же или почти таким же взглядом смотрел мужчина в красном.

'Реклама!' - догадался мистер Кроу.

Но какой смысл продавать рекламные плакаты? Если только оригиналы, которые художник рисовал сам, от руки, но эти что-то не похожи. Подделки? Мистер Кроу достал специально для таких случаев носимое увеличительное стекло и начал рассматривать правый нижний угол рисунка на предмет автографа художника. На глаза ему попалась череда мелких букв и цифр.

– Переведите мне это!
– подозвал он гида, засмотревшегося на одну из картин в другом конце зала.

– Да, да! Сейчас!
– гид как ошпаренный понесся к мистеру Кроу, которого он так беспечно оставил без присмотра.

– Тираж...
– начал читать гид.

– Понятно!
– прервал его Кроу.
– Разбудите этого, у двери, поговорим. Если они настолько обнаглели, что превратили выставку-продажу в такую помойку, написали, что здесь все очень дорого, а экскурсовод спит в присутствии посетителей, то, пожалуй, они самые наглые торговцы в мире, если хотят, чтобы у них кто-то что-то купил. И я у них это куплю, даже если это будет действительно очень дорого. И куплю первую попавшуюся картину...

Мистер Кроу кивнул на женщину с листком:

– Вот эту!

Гид пожал плечами и пошел будить мужика, напоминавшего больше бомжа, чем смотрителя музея. Взлохмаченные волосы были испачканы чем-то, на лице виднелась щетина, а неизвестно как попавшие к бомжу целыми пиджак и брюки были запыленными, как будто их теперешний владелец повалялся в них у дверей своей лавочки.

Гид заметил еще странную вертикальную складку у него на лбу, похожую на шрам, терявшуюся под оригинальной стрижкой, но не придал этому особого значения:

– Дядя!
– потряс он мужика за плечо.
– Дядя! Проснись!

Наконец мужик очнулся ото сна, открыл глаза и, улыбнувшись, уставился на гида:

– Все-таки зашли, молодой человек?

– Что значит - 'Все-таки зашли!'?
– не понял переводчик.

– То и значит, - еще раз улыбнулся мужик.

Заметив мистера Кроу, который с интересом изучал его самого, 'дядя' поинтересовался у гида:

– А это кто?

– Это, - объяснил гид, - мистер Бэзил Кроу. Это он к вам зашел. Он бизнесмен из Америки. Миллионер. Я - его гид-переводчик. Он хочет купить у вас картину. Вот эту, под которой написано 'Родина-мать зовет!'. Он хотел бы узнать, как зовут владельца выставки и где и когда можно договориться о продаже.

– Василий, - представился мужик.
– Будем знакомы, молодой человек.

Ни говоря больше ни слова, гид подвел Василия к мистеру Кроу.

– Его зовут Василий, мистер Кроу, - слегка нервозно сообщил он. Кажется, все это принадлежит ему.

– По-моему, он слегка не в себе, - добавил гид.

Мистер Кроу продолжал скептически изучать Василия:

– Так эта выставка принадлежит вам?

Гид перевел вопрос.

– Почему мне?
– удивился Василий.
– Всем! Всем, кому это очень дорого.

– Всем, значит - государству?
– уточнил Кроу.

– Нет, - поправил его Василий.
– Не государству. Всем, значит - вам, мне, ему, - он показал на гида:

– Пока я здесь один был, мне. Пришли вы - вам тоже. Уйдете - снова мне.

– Ладно, - согласился Кроу, выслушав перевод странного объяснения. Можно у вас купить эту картину?

– Плакат, - поправил гид.

– Плакат?
– Кроу покосился на объект торга.
– Хорошо, переведите, что плакат.

Выслушав гида, Василий ответил:

– Это - 'Родина-мать'.

– Я вижу, что не отец - улыбнулся Кроу.

– Я спросил, сколько это стоит.

– Она не продается. Она слишком дорога.

Как и все остальные.

– Цену назовите, - законкретничал Кроу.

– Я решу, дорого, или нет.

– Вы не понимаете. Ее ни кто не может купить, - продолжал дружелюбно улыбаться Василий.

Гид попытался объяснить иностранцу:

– Видите ли, мистер Кроу. Это - плакат времен войны. У людей нашей страны он вызывает патриотический подъем.

Люди вспоминают подвиг своих предков.

– А!
– понимающе закивал Кроу.
– У нас висели такие... 'Покупайте военные облигации'. Не реклама, а надувательство. Разве что для патриотических чувств. Переведите, что я все понимаю, но мне хотелось бы знать цену.

Гид перевел, но Василий не унимался и продолжал пороть чушь с коммерческой точки зрения:

– Боюсь, что вы не поняли. Даже один взгляд на нее или на другие плакаты, которые здесь висят, бесценен.

Кроу искренне рассмеялся:

– Вы что, будете брать с нас деньги? Мы же уже посмотрели на нее! Можно еще посмотреть?
– Кроу мельком посмотрел на грозную даму и вернулся к разговору:

– Так деньги брать будете?

– Не я беру, - все так же, улыбаясь, ответил Василий.
– Она сама берет. И не деньгами. И не со всех.

– Что это значит?
– удивился Кроу.

– Мало вам на нее смотреть, - загадочно ответил Василий.
– Надо, чтобы она на вас посмотрела. А ее взгляд дорогого стоит. А так... Вы смотрите, пока не насмотритесь. Да молодой человек, вот. Ему, наверно, тоже какая-нибудь картинка приглянулась. Смотрите...