Очень грязная свадьба
Шрифт:
Я иду и мокну — нет, не мокну… Какой глагол можно подобрать к процессу выхода жидкости из организма? Сердце выпрыгивает из груди. Несомненно, Элла ошибается. Я доберусь до дома и просто обнаружу, что описалась, а затем буду рассказывать историю своему подросшему ребёнку, как она давила на мой мочевой пузырь настолько сильно, что я описалась на своей собственной свадьбе.
Мы выходим наружу, и я кричу, дрожа в свадебном платье в разгар метели:
— Она выходит каждый раз, когда я двигаюсь.
О боже, неужели у меня и вправду отошли воды?
Реальность всей ситуации наконец
— Во мне не может быть столько мочи, — рассуждаю я. — Это ведь невозможно по человеческим меркам? Дерьмо. Я рожаю? Мы не можем поехать в такую метель! Дороги замело. Об этом говорилось во всех новостях!
Колтер становится передо мной и берёт меня за руки.
— Всё хорошо, — успокаивает он. — Гости приехали на санях. Мы довезём тебя на них.
— Что, если ребёнок родится в дороге? — кричу я, прекрасно понимая, что меня начинает окутывать паника. — Сани не очень надёжны! Мы можем взять собачью упряжку, и пусть ребёнок просто выпадет, пока я буду лежать на спине!
— Ну, по крайней мере, твой сарказм при тебе, — сообщает Колтер, снимая свой пиджак и накидывая его мне на плечи.
— Я принесу сумку, — говорит Либби. — Соберу все твои вещи. Ты знаешь, где больница?
Новая волна паники накрывает меня. А где здесь ближайшая больница?
Мы уже подходим к саням, когда мой отец, Роуз и Бейли направляются к нам, останавливаясь в полушаге.
— Что происходит? — спрашивает отец. — Ты в порядке?
— Она собирается рожать, — выпаливает Либби.
— Но ещё рано, — говорит Роуз.
— Я знаю! — ору я. — Я не уверена в этом. Возможно, я… Эм… Просто обмочилась.
— Ты не описалась, — заявляет Либби, — если ты, конечно, не верблюд, который писает под себя.
— Я написал доктору, — объясняет Колтер. — Он обещал перезвонить. Мы привезём его сюда, чтобы он принял роды.
— Врачи и такое делают? — осведомляется Бейли.
— Наш акушер не прилетит сюда, — мой голос становится громче. — И аэропорты наверняка закрыты.
— Среди гостей нет акушера? — спрашивает Либби. — Уверена, такой найдётся.
— Здесь нет доктора с лекарствами, — визжу я. — А мне нужны все лекарства.
— И ребёнок уже на подходе, — подмечает Роуз. — Нам необходимо попасть в больницу. Здесь есть одна в нескольких милях отсюда. На санях дорога займёт минут десять.
— Успокойся, — говорит мой отец, и я даю выход всему прямо там.
— Успокоиться? — кричу я. — Обезьяна съела наши свадебные кольца, а затем напугала старушку чуть ли не до смерти, пока пыталась вытащить орехи из её шляпы. Девушку, которую Колтер трахнул несколько лет назад, буквально вынесли с моей свадьбы. И мои воды отошли в эпицентре всего этого бардака. А теперь мы стоим здесь в самый разгар снегопада. Думаю, я ещё спокойна, если учесть всё вышеперечисленное.
Колтер обхватывает моё лицо ладонями:
— Эй. Нам нужно сесть в сани и попасть в больницу.
— Я должна во что-то переодеться, — хнычу я. — Я не могу появится там в свадебном платье.
Затем мою спину пронзает боль, устремляясь через моё тело вниз.
— Это тяжкий труд, милая, — шепчет Роуз, когда я резко вздыхаю. — И малыш преждевременный. Иди с Колтером в сани.
—
И со мной, — напоминает о себе мой отец. — Я тоже поеду.— Как и я, — добавляет Элла.
— Ты голодна? — спрашивает Роуз, затем машет рукой. — Разумеется, будешь голодна. Я принесу еды для тебя. В больнице она просто… фу. Бейли, Либби и я встретим вас там.
Прежде чем я успеваю запротестовать насчёт количества людей, мою спину снова пронзает резкая боль, и я сжимаю пальцами руку Колтера.
— Будет очень неловко, когда мы доберёмся до больницы, а они скажут нам, что я обмочилась!
— Принцесса, — произносит Колтер. — Если они сообщат, что ты описалась, это будет весёлая история.
ГЛАВА 18.
КОЛТЕР.
— Всё хорошо? — интересуюсь я. Адреналин проходит через моё тело, руки сжимаются в кулаки. Я ещё никогда в своей жизни так не нервничал. Если что-то случится с Кейт или ребёнком… Не могу даже думать об этом. — Кейт в порядке? Как ребёнок?
— Всё хорошо, — акушер смотрит на монитор рядом с кроватью. — Она находится в правильном положении, и…
— Она? — Кейт и я восклицаем одновременно.
— Это девочка, — объявляет доктор. — Я раскрыл секрет? Ну, вы и так узнали бы это через тридцать минут.
— Это девочка! — повторяет Кейт, улыбаясь мне, и её глаза слезятся.
— Девочка! — я чувствую ком в горле.
— Вы готовы тужиться? — спрашивает доктор.
— Сейчас? — пищит Кейт. — Вот прямо сейчас-сейчас?
— А почему, по-вашему, я здесь? — интересуется доктор. — Она больше не собирается задерживаться внутри. Так как вам сделали эпидуральную анестезию, вы не чувствуете слишком сильную боль, поэтому должны тужиться, когда я вам скажу.
Кейт хватает меня за руку и притягивает меня ближе к себе:
— Колтер, я…
Я сжимаю её руку.
— Знаю, — говорю ей. — Я тоже тебя люблю.
— Нет, я имела в виду… Да, конечно, я тоже тебя люблю, — произносит она. — Но я не это собиралась сказать.
— Что? — спрашиваю я.
Жду, когда Кейт скажет нечто колкое. Вместо этого она смотрит на меня строго, а затем говорит таким серьёзным голосом, какого я никогда не слышал от неё:
— Не смотри ниже моей талии.
— Чёрт, Кейт, — смеюсь я.
— Я не шучу, Колтер, — отвечает она. — Как только ты посмотришь туда, пути назад не будет. Обещай мне.
— Хорошо, — вздыхаю я. — Я не буду смотреть ниже твоей талии.
Я одновременно нервный и возбуждённый. Чёрт, я никогда ещё так не волновался. Я держу руку Кейт и молча молюсь про себя, чтобы всё прошло хорошо.
Когда доктор говорит: «Поздравляю! У вас девочка!», — я облегчённо выдыхаю.
Потом я вижу её. Нашу малышку. И всё происходит будто в тумане: перерезание пуповины, плач Кейт, когда она берёт на руки нашего ребёнка, — и чёрт, мне не стыдно признаться в том, что слёзы и в моих глазах тоже.