Очень грязная свадьба

Колтер подходит сзади и молча стоит, наблюдая за ней. Он обвивает руками мою талию и прижимает меня к себе.

— Ты выглядишь слишком задумчивой, — говорит он. — А она выглядит такой умиротворённой.

— Это точно, — отвечаю я. — Я не могу насмотреться на то, как она спит.

— Я тоже, — соглашается он мягко. Мы стоим там ещё минуту, когда он шепчет: — А теперь пошли отсюда.

Я сдерживаю хихиканье, пока он тянет меня из детской, затем останавливается в коридоре и, наклонившись, закидывает меня на плечо.

— Что ты делаешь?

— Это наша годовщина, — заявляет он, шлёпая меня по попе. — И я забираю тебя в нашу постель, где смогу осквернить тебя.

— Думаю, ты уже осквернил меня, — смеюсь я.

— Тогда я хочу развратить тебя.

— Это одно и то же.

Он шлёпает меня сильнее, и я хихикаю, толкая его в спину.

— Опусти меня, — приказываю я. — Ты не можешь шлёпать меня только потому, что твоё владение английским языком отстой.

Он ставит меня перед собой и прижимает к своей твёрдости.

— О, правда? — спрашивает он. — И когда же мне будет позволено тебя шлёпать, ммм?

— На наш юбилей.

— Это то, на что я надеялся, — отвечает он, разворачивая меня.

Его руки оказываются на кнопке моих штанов, которые он стягивает вниз одним быстрым движением.

И тут я вижу спальню, украшенную свечами, лепестками роз, разбросанными на кровати и полу. На середине кровати лежат сексуальные игрушки и бельё. И предмет прямоугольной формы в подарочной обёртке, нечто в рамке.

— Это произведение искусства? — спрашиваю я, когда Колтер стягивает мои трусики к ногам. — Первая годовщина должна быть «бумажной» (прим.: имеется в виду в США). И я думала, что мы договорились не открывать все подарки до Рождества.

Я умалчиваю о подарке на годовщину, о котором я ему ещё не сказала.

— Это на самом деле произведение искусства, — он скользит руками по моей голой попке, прежде чем стянуть мою футболку через голову. — Бумага казалась слишком скучной.

— Пожалуйста, скажи, что это не картина с изображением твоего члена или что-то в этом роде, — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Говорит девушка, рисовавшая эскизы моего члена и выставлявшая меня на художественной выставке под названием «Мерзавец», — он обрушивает свой рот на мой, и моё тело оживает, стоит Колтеру коснуться его, скользя пальцами по спине до лифчика, который он ловко расстёгивает.

— На выставке не было никаких мерзавцев, — смеюсь я. — Пока ты не появился.

Колтер шлёпает меня по голой попе:

— Так остроумно.

— Так ты мне позволишь увидеть его? — интересуюсь я.

— Я точно собираюсь позволить тебе увидеть это, — он расстёгивает свои штаны.

— И это тоже, — добавляю я.

— Открывай.

Рву бумагу, будто я ребёнок в Рождественское утро, и смотрю на фото.

— О боже.

Колтер усмехается мне, полностью обнажённый. Его одежда лежит на полу.

— Это наша первая фотография.

Это именно то фото. Одна из тех фотографий Колтера и меня, с которой начались все проблемы. Колтер и я стоим на заднем дворе отцовского дома в Вашингтоне, округ Колумбия.

Тыча пальцами в лицо друг друга.

Эта фотография гуляла по всему интернету.

— Я получил копию оригинала от репортёра, который её заснял, — поясняет Колтер. — Сказал ему, что это будет сувениром.

— Не могу поверить, — смеюсь я.

То, как поступил Колтер, забавно. Он такой внимательный. Я бы никогда не подумала, что это первая наша фотография.

— Знаю, — отвечает он. — Я такой романтик.

Я оборачиваюсь, и моё тело тут же прижимается к Колтеру. Трепет устремляется через меня от ощущения его кожи на моей. Его губы на моих, а руки путешествуют по всему моему телу, посылая электричество по мне.

— Тот ещё романтик, — бормочу я, когда он толкает меня к кровати.

Когда Колтер скользит ладонью по моей груди и вниз по животу, я выгибаю спину, призывая его заполнить меня. Его рот в мгновение ока оказывается между моих ног, и руками он притягивает меня к своему лицу. Его язык движется медленно, неторопливо, будто у него есть время всего мира, будто мы не родители ребёнка, у которого режутся зубки.

Я закрываю глаза, забывая абсолютно всё, когда ощущения овладевают мной. Колтер отстраняется, стоит мне приблизиться к грани.

— Ты не кончишь так легко, — говорит он с ухмылкой, заменяя свой язык вибратором в форме члена.

Он медленно трахает меня, не включая его, и прижимает конец дилдо к самому чувствительному местечку внутри меня, вырывая из меня стон.

Я тянусь к нему. Большим пальцем слегка ласкаю головку его члена с предсеменем, затем глажу его от основания до конца. Веки Колтера тяжелеют, и незадолго до этого его член начинает пульсировать в моей руке.

— Скажи мне кончить, — шепчу я уже почти на грани.

— Ты близко? — спрашивает Колтер.

Его голос хриплый, а слова смешиваются с прерывистым дыханием, когда я держу его в своей руке. Мои глаза сфокусированы на его члене, и я хочу, чтобы он оказался в моём рте.

— Я хочу кончить с тобой, пока ты у меня во рту, — прошу я. — Хочу, чтобы ты кончил в мой рот и чтобы я могла попробовать тебя.

Колтер громко стонет.

— Ты не отделаешься так быстро, Принцесса, — говорит он, отпуская вибратор и отводя в сторону мою руку от своего члена. — Ты кончишь с вибратором в своей киске и моим членом в своей тугой попке.

Его слова заставляют меня течь, и моя щёлка машинально сжимается вокруг вибратора, когда я смотрю, как он раскатывает презерватив по своей длине. Он одаривает меня понимающим взглядом.

— Тебе это нравится? — интересуется он. — Ты хочешь меня всего для себя?

— Я хочу всего тебя для себя.

— Не касайся этого вибратора, — командует он. — Касайся своей груди.

Я делаю то, что он говорит мне, и ласкаю свою грудь руками, щипая пальцами соски так, как это делает Колтер, когда касается меня, — стон срывается с моих губ.