Очень опасная игра

— Все-таки до меня не доходит. В этом и заключается старая замечательная британская идея честной игры?

Я возразил:

— Откуда вы взяли, что действия секретной службы должны быть честными?

Джад опять согласно кивнул.

— Просто секретными, — констатировал он, — и, конечно, эффективными.

После долгой паузы, в течение которой она продолжала таращиться на нас, Элис встряхнула головой.

— Нет, это до меня не доходит.

— Я никогда и не ждал от этой организации честной игры, — пояснил я. — Какой бы камуфляж секретная служба ни использовала, на поверку она оказывается государственным гангстеризмом. Ее действия всегда и везде сопряжены с нарушением законов: о каких честности и справедливости можно говорить! На все случаи жизни существует один ответ, одно объяснение: это секрет, и все тут. Служба держит свои успехи и ошибки в секрете. СИС, несомненно, совершает множество ошибок; так случилось, что я — одна из них. Я никак не ожидал, что они явятся в Финляндию после войны и начнут расспрашивать: как это было? Так? Или, может быть, так? Они никогда не признавались, если случалось что-то невыгодное для них. И я всегда знал, что они поступают только так, и никогда не рассчитывал на честную их игру.

Джад добавил:

— Чтобы продолжать служить в СИС, необходимо принимать это во внимание.

— Вы, должно быть, здорово преданы делу, — заметила миссис Бикман.

— Служащий СИС — просто наемник, — вставил я. — Он не должен задаваться вопросом по поводу того, что ему приказывают делать. Его нанимали не для этого.

— А для войны, только лишь для войны, — кивнул Джад. — При условии, конечно, что вы ее выигрываете и собираетесь писать мемуары.

Он вытащил из нагрудного кармана металлический контейнер, извлек из него сигару, сорвал обертку и начал внимательно ее оглядывать, как бы ища материал для еще более потрясающих откровений.

— Несомненно, — продолжил он, — приходится достаточно трудно, когда тебя вышибают оттуда.

— Не то слово, — подхватил я. — Ты оказываешься человеком без прошлого. В 1945 году у меня не было ни послужного списка, ни летного формуляра. У меня не было даже летной лицензии. Мне нужно было начинать все сначала. И отчасти по этой причине я оказался здесь. Все это мне пришлось проделать здесь, в Финляндии, с нуля. Хотя, между прочим, осмелюсь предположить, СИС было бы приятно узнать, что я летаю в горах при отвратной погоде.

Джад кивнул.

— Несомненно. Волею случая ты оказался последним звеном некой незавершенной истории. А теперь, обрати внимание, — продолжал он, уже повернувшись к миссис Бикман, — после того как он был попросту вышвырнут, сегодня начальство просит его вернуться, и не потому, что признало свою ошибку, еще раз подчеркиваю, а только потому, что в нем нуждается. Так что мы предлагаем альтернативу: ты продолжаешь рисковать, и тебя могут подстрелить или засадить за решетку. Кроме того, если эта история просочится наружу, тогда, в лучшем случае, твоя карьера в Финляндии полностью рухнет; другой вариант коренным образом меняет ситуацию — от тебя требуется единовременная помощь.

Он сунул сигару в рот и стал жонглировать перед ней зажигалкой, а потом резюмировал:

— Так что теперь вы вряд ли назовете это честной игрой, правда?

Она медленно покачала головой:

— Конечно, я не могу считать это честной игрой. Мне приходилось слышать о весьма странных делах, творящихся на Уолл-стрит, однако… Между прочим, Кэри изложил чертовски серьезные причины, по которым он не может принять ваше предложение.

— Он орешек покрепче, чем вы думаете, — вмешался в разговор я, обращаясь к Элис. — Ведь он только что склонял меня к мысли, что не в моей компетенции определять, кто желал попасть в руки врага, а кто был столь малодушен, что испугался этого. — Я ухмыльнулся и, в упор глядя на Джада, продолжал: — Все правильно — считай, что не моего ума дело определять, кто прав, кто виноват. И все-таки это не главная причина, по которой я отказываюсь лететь.

Он вынул изо рта сигару.

— Тогда в чем же дело?

— В Финляндии.

Он снова сунул сигару в рот.

— Вот как?

— Я кое-чем ей обязан. И думаю, что мое чувство долга не согласуется с твоим мероприятием.

Он снова повторил:

— Вот как? — И на сей раз его голос звучал мягко и вежливо, вовсе не так, как службам предписано обращаться с человеком, сбежавшим от них к туземцам и нацепившим к тому же на шею ожерелье из акульих зубов.

Я между тем продолжал:

— Когда после войны я вернулся сюда, мне встретился человек, с которым Хартману предписывалось вступить в контакт. Политик, можно сказать, выдающийся человек. Сегодня его уже нет в живых. Он знал об операции «Противовес» и ее бесславном конце. Когда он выяснил, кто я, вернее, кем я был, он помог мне получить лицензию на работу здесь. Я все еще держусь, в основном благодаря ему.

Джад пристально разглядывал кончик сигары.

— Ты рассказывал ему про операцию?

Я усмехнулся:

— Ты все еще считаешь, что я должен был придерживаться установленных СИС правил? Ну ладно, на самом деле я и по сей день их соблюдаю. Я не хожу и не рассказываю всем подряд, что был сотрудником британской разведки. Вероятно, меня просто упрятали бы в сумасшедший дом, но было б еще хуже, если бы мне поверили. Иностранцы — забавные люди, Джад. Им не нравится, когда вокруг кишат британские агенты. И особенно они не любят, когда те летают на их собственных самолетах, в непосредственной близости к русской границе.

Джад кивнул:

— Я понял. Продолжай…

— Я многим обязан тому человеку… и его приверженности идее независимой Финляндии, Джад. Ты думал, чем обернется ваша затея для Финляндии?

— Это конкретное дело никак не связано с внешней политикой Финляндии.

— Может, и нет. Но предположим, нас там поймают? Если схватят тебя, это уже достаточно скверно. При этом они вычислят, что ты мог попасть к ним только через Финляндию. Что касается меня, я стану настоящим «сюрпризом в день рождения». Я обретался здесь долгие годы. Британский шпион в финском убежище. Сколько раз он уже пересекал нашу границу по воздуху? Русские могут это проделывать, если захотят. И это не сулит Финляндии ничего хорошего.

Миссис Бикман прошествовала мимо нас, взяла бутылку виски и плеснула немного в мой стакан. Затем коснулась указательным пальцем моего рта и провела им по линии губ. Глаза ее сосредоточенно вглядывались в мои глаза.

— Дружище! — нежно произнесла она. — Нет ли у тебя намерения кое-что получить?

Затем она прошествовала к Джаду и подлила виски ему.

— Предложите ему денег, — обратилась она к Джаду. — Это воздействует на него наилучшим образом.

Он слегка ей улыбнулся и продолжал изучать меня. Затем сказал:

— Предположим, я буду апеллировать к британским интересам и скажу, что предстоящая нам операция — очень важная для Британии миссия?

— Ты, конечно, можешь так сказать, но это ни к чему не приведет, так как сам ты тоже ничего не знаешь. Ты полагаешь, что это важно, потому что в СИС тебе приказали это сделать. Вот что кроется за твоей фразой о важности чего-то для Британии. Я не насмехаюсь над тобой: ты сам признался, что это единственная возможность выживания в секретной службе. Но я больше не ваш сотрудник. Ты просто объясняешь мне суть операции и какую цель она преследует, а я решаю — важно это или нет.