Очень плохой босс

— Что, Ксения Андреевна, совсем вымоталась? — спрашивает меня с сочувствием, пока я продираю глаза.

— Немножко. Но я уже в порядке.

— Ну, слушай, это не дело. Езжай-ка ты домой.

— А как же Зеленогорск? — спрашиваю я. — Нет, правда, я нормально.

— Нормально она… — фыркает Алла Аркадьевна. — Я еле до тебя докричалась. Совсем тебя тут заездила, видать. Ладно, с Зеленогорском я и сама управлюсь, а ты — марш домой. Выспись как следует.

— Но я могу… — неуверенно лепечу я приличия ради, а в душе не верю своему счастью.

— Ну да, загнёшься, а я виновата буду. Служба охраны труда мне потом устроит… Так что давай, дуй домой, голубушка. Жертвы нам не нужны. И знаешь что, возьми-ка ты и завтра отгул, у тебя уже порядком их накопилось. Отдохни, сил наберись. Иди-иди, обрадуй Вячеслава, а то он в последнее время ходит мрачный и дёрганый.

Я готова обнять необъятную Аллу Аркадьевну и расцеловать её в пухлые румяные щёки, но, боюсь, она не поймёт, поэтому благодарю скупым, но искренним спасибо.

— Молодёжь, — качая головой, усмехается она. — Ну всё, беги уже давай.

Я и побежала. Точнее — поплелась, как старая замученная кляча. Не очень-то разгонишься с дорожной сумкой, которая почему-то к концу дня стала в два раза тяжелее, чем была в обед.

По пути, уже у самого дома, захожу в супермаркет. Покупаю тортик «Тирамису» (Славик его любит), профитроли с творожным кремом (это мы любим оба), бутылку красного полусухого (мириться же будем), фруктов, Пармезан, помидорки черри, багет, зелень, курочку-гриль ещё горячую…

На этом пресекаю порыв скупить всё, что вижу, напоминая себе, что иначе до дома просто не дотащусь.

Я и так еле-еле добираюсь до подъезда с остановками на передышку каждые пять шагов. А там уж добрый сосед любезно помогает донести мою поклажу до лифта.

Жму кнопку одиннадцатого этажа и приваливаюсь спиной к холодной стене кабинки. Всё-таки здорово, что Алла Аркадьевна не потащила меня за собой.

Сейчас приду домой, переведу дух и примусь за ужин. Жаль только — не купила какой-нибудь готовый салатик. Ну ничего. Черри и зелень — чем не салат? Сыр ещё нарежу, курочку подогрею, виноград, сливы, абрикосы выложу на блюдо. Ну и главный козырь — вино. И накрою не в кухне, а в гостиной. Кажется, где-то были у нас ароматические свечи. На антресолях, по-моему. Достану! А то так и заваляются без дела.

Славик сначала изо всех сил будет изображать обиду, но не устоит. Он — раб своих пристрастий и вкусно поесть просто обожает. Так что быстро капитулирует. Затем мы выпьем вина, ну а потом скрепим мир сексом.

Если честно, я бы предпочла без секса, энергия и так на нуле, но оно как бы принято… К счастью, Славик это дело не размусоливает. Трах-бах и отстрелялся. А уж пару минут ради мира в семье я потерплю.

Выхожу из лифта, звоню, жду…

3

Однако Славик открывать мне не торопится.

Прислушиваюсь — за дверью тишина, никаких шагов. Спать, что ли, так рано лёг? Хотя нет. Наверняка играет по сети в эти свои танчики. И как всегда в наушниках.

Порывшись в сумочке, достаю ключи, открываю сама. В полутёмной прихожей натыкаюсь на его ботинки и еле удерживаю равновесие. Чёрт! Сколько раз просила его поменять лампочку, а он только обещает: завтра, завтра… Я бы и сама уже поменяла, но потолки в этой квартире высоченные.

Слышу, из ванной доносится шум льющейся воды.

О, ну ясно. У нас не танчики, у нас водные процедуры.

Ну это даже хорошо, учитывая, что в программе запланирован секс. Славик будет чистым. Не могу сказать, что мой муж прямо такой уж законченный неряха, но чистюлей его тоже не назовёшь. А я чрезвычайно чувствительна к запахам…

Так что это он здорово придумал — после работы принять душ. Всегда бы так. Ну а я, пока он там полощется, успею всё приготовить.

В потёмках раздеваюсь, заношу пакет с продуктами на кухню. Врубаю на тв какой-то музыкальный канал с ритмичной попсой. Тороплюсь. пританцовывая. Мою, режу, грею… Почти успела… Только вот ароматические свечи так и не нашла. Ладно, как-нибудь потом…

Шум воды стих, но тут же что-то громыхнуло, потом звякнуло и посыпалось, словно он снёс в ванной полку со всякими бутылочками и баночками.

Я озадаченно хмурюсь. Что там со Славиком? Буянит? Или плохо ему стало? Обычно такой неуклюжести за ним не водилось.

А вдруг и впрямь плохо? Я отшвыриваю кухонное полотенце и выбегаю из кухни. И в этот самый миг дверь ванной распахивается.

— Сла… — мой возглас застревает в горле, перехваченном спазмом.

Как рыба я беззвучно раскрываю рот, не в силах выдавить и звука. И так же не в силах отвести глаз от Славика… полностью голого, страстно целующего какую-то женщину.

Руки его жадно скользят по её влажному телу, оглаживают бёдра, стискивают ягодицы. Лица женщины я не вижу, вижу только, что и она полностью обнажена.

Я стою, смотрю на них и не могу даже сдвинуться с места, словно меня парализовало. Наверное, это шок. И неверие. Не может такого быть, только не Славик… Нет-нет-нет! Это какая-то чудовищная нелепость, глюк, чей-то идиотский розыгрыш…

Он отрывается от женщины и, похоже, что-то говорит ей — я не слышу, у меня в ушах грохочет пульс, разрывая перепонки и заглушая все остальные звуки. Она томно выгибается в его руках, отклоняясь назад, и я наконец вижу её лицо. Боже, нет!

Эллочка…

Она трётся о него так развязно, так пошло. И улыбается ему, хитро, маняще, а потом бросает случайный взгляд за его плечо, и улыбка её моментально сползает. Хорошенькое личико лучшей подруги тотчас искажает гримаса страха. Резко отпрянув от моего мужа, она заскакивает обратно в ванную.

Славик оборачивается, и взгляд его, сначала недоумённый, становится таким же суетливо-испуганным, как у Эллочки.

Именно этот взгляд отрезвляет меня, и я с ужасающей ясностью понимаю: это не розыгрыш и не глюк. Это страшная, мерзкая, беспощадная правда. Мой муж изменяет мне с моей лучшей подругой, как в дурном анекдоте.

Оцепенение постепенно отпускает. Но пол, стены, всё вокруг качается и плывёт перед глазами, будто меня крепко приложили по голове мешком.

На деревянных ногах я прохожу в комнату, сажусь на диван. Сажусь, чтобы не упасть. Мне дурно. Мне тошно. И воздуха не хватает. Лёгкие как будто скукожились. И вдохнуть так больно, словно меня ударили в солнечное сплетение. Нет, хуже. Будто нож воткнули.

Что делать? Что мне теперь делать? Жизнь моя разбита. Вдребезги…

4

Сколько я так просидела — не знаю. Может, пять минут, может, двадцать. Время для меня замерло.