Очень злая любовь

– И за этим порывом ничего не стоит?
– продолжил расспросы пан учитель, скидывая с худых плеч сюртук, добротный, однако недостаточно элегантный. Внешний вид явно находился не на первом месте в списке приоритетов Яна Орлика. Да и атлетическим телослoжением он не отличался.

– А должно? – весело хмыкнула я.

Если не можешь ответить на чужой вопрос, задай свой. Так собеседник смешается и , если повезет, удастся перевести его внимание на что–то более приемлемое.

– Разумеется. Никто не любит прилагать усилия без надежды получить что-то взамен, - вполголоса произнес пан Орлик с присущей ему флегматичной рассудительностью. – Сложно поверить, будто у вас не имеется никакой особенной причины ни с того ни с сего сорваться с места. Да и за вами тянется «свита»…

Вот поэтому я и не любила иметь дело в критической ситуации с умными людьми. Слишком много вопросов возникает. Или я настолько подурнела в своей глуши, что больше не удаeтся производить обычного ошеломляющего эффекта на мужчин?

Бросив украдкой взгляд на висевшее на стене крохотное мутное зеркало, я убедилась, что хотя бы на первый взгляд менее привлекательной не стала. Значит, какой–то изъян кроется в моем нынешнем спутнике? Или же я просто где–то неверно себя повела?

Вдруг это дальнее захолустье и долгое пребывание в стенах учебного учреждения дурно сказались на моем уме?!

– Ну уж в появлении свиты я точно неповинна, - рассмеялась я и принялась по примеру спутника раскладывать немногочисленные вещи.

Одна беда – в присутствии му?чины толком и не расслабишься. И не потому что рядом с посторонним не почувствовать себя по–настоящему в безопасности. Просто далеко не все можно показывать мужчине. Даже если не имеешь на него вoобще никаких видов. Распущенные волосы и ослабленная тесьма корсета – это точно слишком.

Между тем, у меня весьма чувствительно зачесалось между лопаток. Пришлось удалиться за ширму и вот там,изогнувшись, еле-еле дотянуться рукой и почесать спину. Действие совершенно неутонченное, но подчас жизненно необходимое.

– И все-таки это более чем странно… – пробормотал тише прежнего пан Орлик и едва различимо вздохнул.

?сли он засомневается во мне , если сейчас решит, что путешествовать в моем обществе более нежелательно… То, конечно, выкрутиться удастся, но это потребует некоего количества дополнительных сил. ? если я начну менять кавалера за кавалером, «хвост» может заподозрить неладное, и все точно пойдет не по плану.

Слова спутника я предпочла проигнорировать – начала умываться за ширмой, сделав вид, будто вообще ничего не разобрала. Иногда молчание становится лучшим выходом.

Ночь прошла настолько спокойно, что поутру я поневоле начала ждать какого редкостного подвоха. Если не от самого пана Орлика, что вел себя на диво прилично, то от жизни в целом. Таков был мoй от рождения неспокойный характер – всегда ждала худшего и изрядно беспокоилась , если дела шли излишне гладко.

Физиономия спутника «радовала» взор изряднoй помятостью. Ей немало способствовал очевидно до крайности неудобный диван, на который я не осмелилась даже присесть – казалось, что даже от такой малости на теле непременно останутся синяки.

Ян Орли? неубедительно пожелал доброго утра, но сетовать на тяготы прошедшей ночи даже и не подумал. Что стало бы еще одним очком в пользу пана учителя… вот только на моей душе стало чрезвычайно неспокойно. И спутник начал казаться излишне идеальным. Спокойный, разумный, неистеричный – он вроде бы поступал так, как того хотелось мне, однако, никак не отпускало ощущение, что в любой момент Орлик может начать действовать согласно собственному замыслу.

Я было даже заподозрила, что нынешний кавалер мой – все-таки шпик. Но для человека государева он oказался излишне самостоятельным. С паном учителем мы практически не разлучались ни днем ни ночью, и ни разу он не предпринял попытки с кем-то связаться. Рядовой же шпик никак не может существовать в покое, не имея ежедневной связи с высоким начальством. Подобной формации люди думать не приучены – они приказы выполняют.

Оставался, разумеется, ещё и тот вариант, что пан Орлик как раз-таки не рядовой… Вот только на служивого в чинах он никак не походил. От тех чувство идет особое, властью несет за пару лиг.

Или… Ох уж это треклятое «или», никакого от негo спасения нет.

– Вы всегда поднимаетесь так рано?
– все-таки посетовал хотя бы на что-то учитель, который через некоторое время после подъема осознал главное – до рассвета еще далеко.

Видимо, пробуждение в такой неурочный час ранило тонкую душевную организацию совы.

– О да, обычно именно в такое время и просыпаюсь, - откликнулаcь я с самую малость насмешливой улыбкой.
– А вы разве нет? Мне казалось, занятия в школах начинаются рано.

Пан Орлик с нескрываемым расстройством вздохнул и руками развел.

– Первый урок я обычно провожу в полудреме, чем без малейших угрызений совести пользуются мои ученики.

Пока пан учитель говорил эти слова, вид он имел прескорбный.

Ну как тут было удержаться от смеха? Разумеется, я не смогла, хорошо еще, спутник мой не принял на свой счет и не обиделся. Напротив, глаза его заблестели довольством, будто ничего лучше моего хохота он не слышал за всю жизнь.

А когда я открыла дверь комнаты, на пороге уже стоял до странности бодрый пан Вуйчик.

ГЛАВА 6

На самом деле, я даже не сумела по–настоящему удивиться появлению этого репья, что намертво прицепился к моему подолу. Если уж когда его прямо прогнали, снова пристал,то нечего и ждать, что внезапно пан Вуйчик милостиво осчастливит своим окончательным исчезновением.

– Доброе утро, - пропела я со своей обычной улыбкой, преисполненной спокойствием и любезностью. – Чему обязаны?

Соглядатай заегозил, как будто пытаясь заглянуть мне за спину. В комнату рвался, не иначе.

– А, пан Вуйчик! – воскликнул спутник, что, оказывается, подобрался ко мне поближе.

Я ощутила, как моей шеи касается теплое дыхание.

– Пан Орлик! – с очевидным удовлетворением констатировал шпик, едва не подпрыгивая на месте как мальчишка, который получил на день рождения самый долгожданный подарок. – Kак я рад вас видеть!

И ведь в самом деле рад! Глаза так и сияют торжеcтвом! Значит, моя задумка обрела успех.

– Честное слово, я хотел бы ответить вам взаимностью, - тихо и как–то особенно обреченно отозвался учитель, – но почему не получается.

Очевидно, учить детей – дело далеко не легкое и не спокойное. И оно чрезвычайно сильно сказалось на характере пана Орлика, придав ему некую… булатность . При мне он, очевидно, не считал возможным проявлять эту сторону своей натуры, однако, когда дело доходило до прочих людей, особенно настолько бесцеремонных как Владек Вуйчик, пан учитель не считал нужным миндальничать .